– Добро пожаловать в Хоумстед, Джереми, – сказал он, сделав шаг вперед и протягивая руку.
– Благодарю вас, сэр.
– Джереми хотел поговорить с тобой, дедушка, – вставила Сара.
– Вот как? Это хорошо. Очень хорошо. – Хэнк отступил назад и обернулся к молодому человеку, стоявшему позади него. – Я полагаю, что вы вряд ли помните моего внука? Том, это Джереми Уэсли.
Настала очередь Тома сделать шаг вперед и пожать руку Джереми.
Том был среднего роста, красивый, в его серых глазах светился живой ум, а улыбка была приветливой и дружелюбной.
– Рад с вами познакомиться, мистер Уэсли.
– Называйте меня Джереми. – Он снова повернулся к Хэнку Мак-Лиоду. – Я хотел бы, если можно, поговорить с вами, сэр. Джордж Блейк сказал мне, что городу нужен помощник шерифа... Я хотел бы попробовать.
– В самом деле? Что ж, пройдемте в мой кабинет. – Шериф повел Джереми за собой.
Кабинет Хэнка был маленькой, тесной комнатой в отдаленной части дома. Он был почти полностью занят дубовым письменным столом, а вдоль стен тянулись книжные полки. Прямо под окном находилась латунная плевательница. Комната пахла кожей и табаком. Владения мужчины...
Хэнк закрыл дверь.
– Присаживайтесь. – Он указал на обитый кожей стул, медленно обошел письменный стол и опустился на такой же стул за столом. На секунду он закрыл глаза, и Джереми подумал, что он задремал. Но, прежде чем он успел что-либо сказать, Хэнк открыл глаза и пристально посмотрел на него.
– Итак, вы хотите занять место помощника шерифа в нашем городе?
– Да. Совершенно верно.
– Я никогда не представлял себе вас помощником шерифа, Джереми. Если память мне не изменяет, вы скорее нарушали порядок, чем восстанавливали его, – сказал Хэнк, улыбнувшись.
– Да, я думаю, что вы правы, – согласился Джереми. – Я буду с вами откровенен, Мак-Лиод. Я никогда не имел отношения к судейской деятельности. Никогда даже не думал, что это возможно.
– Расскажите мне, чем вы занимались. Джереми глубоко вздохнул.
– С тех пор как я уехал из Хоумстеда, я переменил много профессий. Несколько лет был фермером в маленьком селении в Огайо. Но после смерти Милли я не мог там оставаться и много ездил по стране... Был шахтером, барменом, некоторое время занимался скотоводством на ранчо в Монтане. Участвовал в строительстве железной дороги – на прокладке колеи и пробивке тоннелей в скалах. Несколько лет назад я уехал в Нью-Йорк и работал на автомобильном заводе в сборочном цехе. После этого я вступил в армию. – Он остановился на минуту, потом покачал головой. – Я не знаю, каким я буду помощником шерифа и подойду ли для такой должности, – сказал , он спокойно, – но мне нужна эта работа.
Шериф медленно кивнул, как будто усваивая то, что Джереми только что ему рассказал. Наконец он спросил:
– У вас были когда-нибудь неприятности с законом? Я имею в виду настоящие неприятности. Не те нагоняи, которые я вам давал, когда вы были мальчишкой.
– Нет.
– Я полагаю, что после службы в армии вы неплохо умеете обращаться с оружием?
На его лице дрогнул мускул, но он ответил: – Да.
– Я слышал, что на войне вы были ранены. Раненая нога вас не беспокоит?
Он забыл, как быстро распространяются новости в маленьком городке – уже все знали, что он вернулся, равно как и все то, что он говорил Лесли Блейк.
– Нога в порядке, – ответил он. – После ранения осталась только небольшая хромота.
Хэнк посмотрел в окно.
– Хоумстед всегда был приятным, тихим городом. Лет восемь-девять назад здесь были серьезные неприятности, но большей частью обязанности помощника шерифа заключаются в том, чтобы заставить выпившего лишнего проспаться в тюремной камере, время от времени разнять драку в салуне, собирать не уплаченные вовремя налоги, выдавать лицензии, изредка ловить конокрадов и тому подобное. – Он снова посмотрел в глаза Джереми. – Не слишком увлекательное занятие для человека, столько повидавшего, как вы.
– Я не ищу увлекательности. Хэнк прислонился к спинке стула.
– Имеете желание рассказать мне, что вы делали на войне?
Нет, он не имел такого желания.
– Я выполнял приказы вышестоящих офицеров.
– Где вы служили?
– Техас, Флорида... Куба. – Понимаю.
В последнем Джереми сомневался. Он не верил, чтобы кто-либо, кто сам не был на войне, мог понять, что такое война. Скука. Жара. Мухи. Зловоние. Вздувшиеся тела юношей, лежащие с открытыми глазами на поле боя.
– Почему вы вернулись в Хоумстед, Джереми?
– Пришла пора вернуться, – ответил он твердо. – А еще, наверно, потому, – добавил он, – что мне некуда было больше идти.
– Вы намерены здесь остаться?
– Да.
Шериф снова посмотрел в окно, из которого была видна дверь «Бани и цирюльни Карсона».
– В последние годы я близко познакомился с вашим папой. Тэд Уэсли был хороший человек. Честный. Работящий. Богобоязненный. Он страшно гордился вами.
Последнее высказывание удивило Джереми. Он не помнил, чтобы отец когда-либо гордился им. Зато он помнил, как часто ему говорили, что он не оправдывает ожиданий и что из него ничего путного не выйдет.
– Ему очень не хватало вас. – Хэнк снова посмотрел на Джереми. – Я полагаю, что такой человек, как Тед Уэсли, наверняка вырастил сына, из которого получится отличный помощник шерифа. – Он встал и протянул Джереми руку. – Должность ваша, если она вас устраивает. Взвесьте все и завтра утром дайте мне ответ. В воскресенье приходите к нам обедать. Не спешите говорить «нет». Мы будем ждать вас.
Сара услышала голоса мужчин в передней и поднялась с дивана, ожидая, что они вернутся в гостиную. Но через минуту хлопнула входная дверь, и в гостиную вернулся один дедушка.
Ее охватило чувство разочарования. Она ни о чем не успела его спросить!
– Славный молодой человек, – сказал Хэнк Мак-Лиод, усаживаясь в свое любимое кресло около камина.
– Он рассказал о том, где он был и что делал все эти годы? – спросила Сара.
Старик покачал головой.
– По существу говоря, нет.
– Разве ты его не спрашивал? Дедушка внимательно посмотрел на нее.
– Это меня совершенно не касается, принцесса, равно как и тебя. Человек имеет право на свои тайны. Не надо совать нос в чужие дела.
Сара понимала, что он прав. Чересчур любопытных людей никто не любит. Но если она не будет спрашивать, как она узнает все то, что так жаждет узнать?
– Ну как, – спросил брат из-за ее спины, – он берется за работу помощника шерифа?
Дедушка кивнул.
– Я думаю, да. Я пригласил его на обед в воскресенье, так что мы еще сможем это обсудить. Надеюсь, ты не против, Сара?
– Конечно нет, – ответила девушка, смутившись. – Я ничего не имею против.
– А как же Уоррен? – вставил Том. – Судя по тому, что он вчера сказал, он будет не в восторге от этой идеи.
Сара вздернула подбородок.
– Я поговорю с Уорреном. Они – братья. Они должны помириться друг с другом.
Джереми взял напрокат лошадь и сани.
Проезжая по улице, он слышал крики детей, игравших в салки на школьном дворе. На углу Уэст-стрит и Норт-стрит он на минуту остановился, и мысли его устремились через годы к его собственному детству. Учительницей в то время была мисс Аделаида Шервуд. Мисс Шервуд, с ее огненно-рыжими волосами и доброжелательной улыбкой... Нет, решил он, к тому времени, когда построили новую школу, она была уже миссис Уилл Райдер. Было много волнений по поводу книг, парт и классных досок – все новенькое, с иголочки, как и само здание. Он вспомнил запах влажной шерсти, исходивший от висевших на крючках на задней стене пальто, шарфов и варежек, вспомнил, как в единственной классной комнате было слишком жарко, либо холодно, в зависимости от того, как далеко от большой черной печи стояла парта.
Странно, теперь ему пришли в голову приятные воспоминания... Он не думал об этом долгие годы.
Покачав головой, он повернул лошадь на Уэст-стрит. Полозья саней скользили по плотному снегу с равномерным шипящим звуком. Когда сани проезжали по мосту через Поуни-Крик, Джереми посмотрел направо, на лесопилку, и подумал о своем отце.
Тед Уэсли стал работать на лесопилке, как только он с сыновьями поселился в долине. Он трудился на ферме после очередной смены на лесопилке. Но Джереми не помнил, чтобы его отец когда-либо жаловался на тяжелую жизнь. Он просто принимал жизнь такой, какой она была.
Внезапно он остро почувствовал, как ему не хватает отца. Так остро он еще никогда этого не ощущал. Он хотел бы снова поговорить с ним. Хотел бы сказать, как ему жаль, что он не оправдал его надежд. Сказать, что он сожалеет обо всех своих поступках, которые его огорчали. О своей вспыльчивости. О своем поведении в школе. О драках. О бегстве. О деньгах, которые взял. Он хотел бы...
– Но, пошевеливай! – крикнул он, стегнув вожжами по крупу лошадь и стараясь избавиться от тяжелых мыслей.
Ему удалось сравнительно долгое время ни о чем не думать, прежде чем в его сознании возникли невинные голубые глаза Сары Мак-Лиод. Глаза, которые смотрели на мир так, как будто это был подарок, завернутый в красивую бумагу и ожидавший, чтобы она его развернула. Глаза ясные, наивные и бесстрашные.
По правде говоря, он представил себе не только ее глаза. Он видел перед собой ее милое молочно-белое личико с маленьким вздернутым носиком и губками сердечком, мягкими и розовыми. Он мысленно видел плавные волны ее тонких волос – зачесанные высоко на лоб золотисто-белокурые локоны, свободно спадающие на плечи. Он вспомнил изящную фигурку под простой желтой блузкой и коричневой юбкой.
Но потом он вспомнил, что она обручена с братом. Если в Хоумстеде он искал спокойствия, то ему и в жизни, и в мыслях лучше держаться подальше от мисс Сары Мак-Лиод.
ГЛАВА V
Том держал в руках пронзительно кричавшего новорожденного, в то время как доктор Варни заботился о роженице. У него сильно билось сердце от возбуждения, вызванного тем, что он видел и в чем только что принял участие. Когда он вчера прибыл в Хоумстед, то никак не ожидал, что еще до наступления ночи будет помогать принимать роды.
– Ну ладно, – теперь обратим свое внимание на этого мальчика, – сказал доктор и взял младенца из рук Тома. – Скажи мистеру Джонсу, что ему уже можно войти. – Встретившись с Томом глазами, доктор Варни усмехнулся и подмигнул.
Том подошел к двери спальни и открыл ее.
– Мистер Джонс, – обратился он к бледному мужчине, сидевшему в кресле-качалке у камина, – вы можете войти.
– Моя жена, как она...
– Она чувствует себя превосходно. Также как и ваш сын.
Янси Джонс поднялся с кресла-качалки.
– Это мальчик? – спросил он, затаив дыхание. Том кивнул.
– Убедитесь сами.
Высокий, костлявый мужчина быстро прошел мимо него в спальню. Он взглянул на столик, где доктор обихаживал младенца, потом перекрестил кровать. Янси Джонс встал на колени на лоскутный коврик, покрывавший дощатый пол, и взял руку жены.
Ларк Джонс, хорошенькая, несмотря на тяжелые роды, слабо улыбнулась.
– У вас родился сын, мистер Джонс, – прошептала она.
– Я знаю. – Он сжал ее руку. – Я бился, как рыба без воды. Кейти понадобилось гораздо меньше времени, чтобы появиться на свет. Если бы я тебя потерял, я...
– Такой опасности не было. – Она закрыла глаза. – Не волнуйся...
Том знал, что это не так. Роды были тяжелые. Без помощи доктора Варни она могла бы и не выжить. Том молил Бога, чтобы он мог когда-нибудь стать хоть вполовину таким врачом, как доктор Варни. В этом случае он счел бы себя счастливым.
Закончив свою работу с новорожденным, доктор Варни затем завернул кричащего младенца в одеяльце и поднес к матери.
– Попробуйте дать ему грудь. Это может его успокоить.
Ларк взглянула на Тома, потом отвела глаза и покраснела.
Доктор откашлялся.
– Том, отнеси, пожалуйста, мою сумку в сани. Я сейчас приду.
Прежде чем выйти на улицу, Том закутался в теплое пальто, надел шапку на меху и перчатки. Наступила ночь, но полная луна бросала бледный свет на морозный ландшафт.
К тому времени, когда Том положил докторскую сумку под сиденье и снял попону с лошади, в дверях показался доктор Варни.
– При малейшем повышении температуры, приезжайте за мной, – сказал он Янси. – В противном случае я приеду через пару дней.
– Так я и сделаю. И... спасибо, док.
Доктор Варни усмехнулся и похлопал молодого отца по плечу.
– Я выполнил легкую часть задачи. Вам предстоит его вырастить.
Повернувшись к саням, он сказал:
– Поехали домой. Твоя сестра, наверно, очень беспокоится.
Обернув уютно ноги пологом, Том взял вожжи и хлестнул ими по крупу лошади. Весело зазвенели колокольчики, ярко светила луна, освещая им дорогу к Хоумстеду.
– А что будет, когда я вернусь из Бостона? – прервал Том недолгое молчание. – Будет ли окружающим трудно отнестись ко мне как к доктору? Не останусь ли я для них навсегда мальчишкой, который падал с деревьев, ломал руки и обдирал коленки?
Доктор Варни усмехнулся.
– Несколько ворчливых стариков моего возраста могут все еще считать тебя молокососом, но ты быстро найдешь верный тон и убедишь их в противном. Я возлагаю на тебя большие надежды, молодой человек. У тебя есть особая способность вызывать у людей доверие и желание тебя слушать. Это дар Божий, вот что это такое.
Как всегда, похвала наставника воодушевила и успокоила Тома.
– Эта долина нуждается в тебе, – продолжал доктор более суровым тоном. – Я уже становлюсь слишком стар, чтобы в такую ночь тащиться в такую даль. Пришло время, чтобы молодой человек вроде тебя взял на себя врачебные обязанности в Хоумстеде. Ты не разбогатеешь, занимаясь практикой здесь, что мог бы сделать в большом городе, но ты станешь богаче в других отношениях. Это я тебе обещаю.
Том поторопил лошадь, затем сказал:
– Я никогда не стремился к богатству, док.
– Я знаю, мальчик, знаю...
Джереми подбросил сена в стойло гнедому мерину. Он решил, что завтра вернет взятую напрокат лошадь и повозку и купит собственную верховую лошадь. Таким образом он отметит свое назначение на должность помощника шерифа.
Он покачал головой. Он не верил, что Хэнк Мак-Лиод в самом деле возьмет его. В конце концов шериф знал его с детства и не забыл, в какие неприятности он вечно попадал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35