Но какой же я был дурак – не понял, что в тебе таятся задатки шлюхи, которой недостает только опыта. В этой свадьбе не было никакой необходимости.
Свадьба!.. Пруденс горько усмехнулась, и вдруг ее прорвало:
– Я ненавижу тебя! Неужели нельзя было придумать другой способ спасти нашу честь? А теперь моя жизнь сломана.
– А моя? Что станется с моей жизнью? Из-за тебя все полетело вверх тормашками. Я променял желанное одиночество на брак с женщиной, которая меня ненавидит.
– А разве может быть иначе! Я говорила тебе, что должна вернуться в Англию и выйти замуж за Джеми. Неужели так трудно это понять? – Глаза Пруденс наполнились слезами отчаяния.
Росс стремительно отошел от нее и принялся вышагивать по комнате, сердито стуча по полу босыми ногами.
– Если ты беременна, – проворчал он наконец, – я признаю его ребенка своим.
– Беременна? – удивленно воскликнула Пруденс. – Дурак! Ничего подобного!
Росс резко остановился, повернулся к ней и грубо схватил за руки.
– И ты все равно хочешь выйти за него замуж? Боль и гнев душили Пруденс.
– Да! – завопила она. Он яростно встряхнул ее.
– Пора забыть этого проклятого лорда Джеми! Теперь я твой муж. Примирись с реальностью и выбрось из головы дурацкие фантазии. Наши мечты несбыточны – и твои, и мои. Попробуем жить вместе. Забудь о Джеми!
– Как ты забыл Марту? – насмешливо спросила Пруденс.
Росс точно окаменел. В его синих глазах полыхнула боль, испугавшая Пруденс.
– По некотором размышлении я решил, что мы должны скрепить наши брачные обеты в постели, как и положено.
Его голос звучал обманчиво мягко. Пруденс могла только гадать, какие чувства бурлят в душе Росса. Страсть? Ярость? Или желание отомстить за свое уязвленное самолюбие, унизив ее?
– Не смей до меня дотрагиваться! – сказала она дрожащим голосом.
– Я заплатил за тебя. Сделка – так ведь ты говорила? Но мои расходы еще не окупились. Сегодня мы начнем выравнивать счет.
– Нет! Не хочу! – взвизгнула Пруденс.
– Да, клянусь Господом! Сделка это, брак или прелюбодеяние, но я имею на тебя все права!
Он погрузил пальцы в ее распущенные волосы, притянул к себе и начал целовать. Его горячие губы лишали ее сил и вынуждали сдаться. Пруденс продолжала сопротивляться, зная, что идет наперекор собственным желаниям. Росс поднял вверх ее сорочку и стал ласкать нежную грудь Пруденс. Его прикосновения были мучительно-дразнящими, вызывающими в ней огонь ответного желания.
Когда Росс разжал руки, Пруденс уже трепетала, покорно сдавшись на милость победителя, и все ее тело полыхало от страсти. Словно в полузабытьи она позволила ему сорвать с себя остатки одежды, наблюдала, как он снимает рубашку, любуясь его литым, сильным телом.
Росс улыбнулся. «Что это – улыбка победителя?» – подумала Пруденс, в которой опять пробудилась ярость. Он сломал ей жизнь и заставил вновь уступить искушению.
Росс подошел поближе, но Пруденс с силой оттолкнула его, уперевшись кулачками в обнаженную грудь мужа.
– Ты не имеешь права спать со мной против моего желания! – закричала она.
В его горле что-то заклокотало.
– Но ты ведь хочешь меня! – крикнул Росс. – Хочешь!
Он схватил ее, приподнял и перебросил через плечо, как мешок с зерном. Охваченная бессильной яростью, Пруденс колотила его по спине. Ее распущенные волосы свесились вниз, почти касаясь пола. Оказавшись на кровати, она попыталась встать на четвереньки, но Росс не дал ей улизнуть, крепко ухватив за талию. Пруденс боролась из последних сил. Главное, чтобы Росс не смог перевернуть ее на спину и дотянуться до самой уязвимой точки. Он не добьется своего сегодня, чего бы это ей ни стоило. «Вот она – первая брачная ночь!» – с горечью подумала Пруденс. Но пусть этот наглец испытает на себе, что значит быть отвергнутым. Все равно его боль не сравнится с ее страданиями.
– Моя упрямая жена, – прошептал Росс, пытаясь преодолеть ее сопротивление и повернуть лицом к себе, – неужели ты надеешься остановить меня? Маленькая пастушка, наверное, ты была настолько застенчивой, что отворачивалась, видя, как совокупляются твои овечки?
Его голос звучал почти весело. Пруденс почувствовала, что руки Росса еще плотнее сомкнулись вокруг ее талии, и вдруг ошеломленно дернулась. Росс вошел в нее – резко и неожиданно, как завоеватель. Твердая мужская плоть легко отыскала привычное убежище и проникла в самую глубь. И непокорное тело Пруденс вновь вознеслось к еще не изведанным высотам. А когда Росс начал двигаться все быстрее, она поняла, что погибла.
Да, Пруденс хотела его. И не только сегодня. Каждую ночь, до конца своей жизни, она будет страстно желать Росса, если он сумеет вот так же, как сейчас, воспламенять ее. Она стонала при малейшем движении его мужского естества, властно проникающего в самые укромные уголки ее тела, в котором уже нарастала мучительно-сладкая судорога. Завершающий взрыв был уже совсем близок, и вдруг Росс отстранился от нее.
– Росс? – прошептала Пруденс, вся дрожа, и снова повторила: – Росс…
В ее голосе звучало отчаяние. Неужели он оставит ее вот так – неудовлетворенной, полной ожиданий? Она перекатилась на спину и раздвинула ноги.
Росс стоял рядом на коленях и тяжело дышал. Его грудь бурно вздымалась, кожа блестела от испарины. Он не пытался овладеть ею снова, а просто внимательно смотрел, словно дожидаясь какого-то знака.
– Да, я хочу тебя, – сказала Пруденс, всхлипнув. Это было полное поражение, но тело Пруденс не могло противиться. Росс с видом победителя прильнул к ней губами, и они снова слились в одно целое, пробудив в себе угаснувший было любовный пыл, уносивший их к вершинам наслаждения, где не было места темным мыслям.
Низ живота у Пруденс все еще ныл после жестокого удара Хэкетта. Но вспышки боли, казалось, только усиливали жар в ее чреслах, раскаленной лавой растекавшийся по всему телу. Пруденс вонзила ногти в спину Росса, побуждая к еще большему неистовству страсти. Ей хотелось раствориться в нем, быть уничтоженной им, поглощенной полностью, без остатка. Потому что эта блаженная пытка заглушала муки ее сердца.
Но когда предел наслаждения был достигнут, воспоминания снова вернулись к Пруденс. Ребенок! Разве эти ночи, отданные любовным усладам, возместят ей утрату ребенка? Росс еще не успел отстраниться, а по щекам Пруденс уже катились горячие слезы. Ее мука выплеснулась наружу в горьких всхлипываниях.
Росс испуганно привстал:
– Пруденс, что с тобой?
Но она только покачала головой, не переставая плакать. Что тут скажешь? Винить некого, кроме самой себя. Надо было – обязательно надо было! – рассказать Россу все раньше и остановить брачную церемонию. Он хотел сделать как лучше. А она смолчала, боясь позора и насмешек. Выйдешь замуж второпях – долго будешь раскаиваться. Ей предстоит каяться всю жизнь.
– Не плачь, Пруденс, – сказал Росс, обняв ее. – Прости!.. Прости, что я принудил тебя. Мне казалось, что только так ты сможешь забыть Джеми. И ты забудешь. Скоро от него останутся одни воспоминания. И ничего больше.
При упоминании о Джеми Пруденс заплакала еще сильнее. Ее душераздирающие рыдания совсем обескуражили Росса. Он сжал ее покрепче и стал укачивать, словно ребенка, бормоча нежные слова.
Наконец Пруденс затихла. Горе истощило ее силы. Росс уложил ее на подушку, накрыл одеялом и поцеловал в лоб.
– Мы славно заживем вместе, – сказал он, снова обняв Пруденс. – Вот увидишь…
Ей оставалось одно: сбежать от Росса, как только они доберутся до Лондона.
Пруденс без особого желания приподнялась на кровати. Хорошо бы еще подремать, спрятавшись от всех своих бед в сладких снах. Сегодня ночью, когда она таяла от наслаждения в объятиях Росса, ей казалось, что совсем нетрудно притвориться счастливой. Представить себе, что выбор уже сделан и надо принять его.
Но проснувшись на рассвете в холодной комнате, Пруденс посмотрела на все происходящее другими глазами. Что значит «выбор сделан»? А это значит, что придется променять сына на греховные радости плоти. Она лишится этого блаженства: быть с ним вместе, наблюдать, как растет и превращается в мужчину ее малыш. Она будет предаваться страсти по ночам, чтобы дни не казались слишком уж унылыми. Пруденс снова услышала голос отца:
«Котеночек, удовольствия преходящи, а печаль длится долго».
Нет, она не перестанет плакать, пока они с сыном в разлуке. И никакие объятия – даже самые пылкие – не смогут заполнить пустоту в душе и потребность прижать к себе любимое существо, выношенное под сердцем.
Росс, как всегда, оставил ей завтрак. Пруденс посмотрела на полную тарелку. Но сегодня утром у нее не было аппетита. И в голове опять начали стучать молоточки. Вот до чего доводят слезы. Пруденс слезла с кровати. К счастью, Росс еще не запер свой сундучок с лекарствами. Большой сундук и ящики с багажом были уже подготовлены для предстоящего путешествия. Она высыпала в стакан с водой порошок от головной боли, выпила его и занялась утренним туалетом. Тщательно изучив свое лицо в зеркале, Пруденс осталась недовольна и с сожалением подумала, что горе сильнее всего портит внешность женщины. Под глазами у нее залегли темные круги, щеки приобрели землистый оттенок. Губы еще были распухшие от ударов, нанесенных Хэкеттом. А на лбу появился маленький прыщик. Пруденс прикрыла его локоном и начала одеваться.
Когда в комнату вошел Росс, она укладывала свое белье в сундук. Он вел себя отчужденно и избегал встречаться с ней глазами, очевидно, чувствуя себя столь же опустошенным после бурно проведенной ночи.
– Карета ждет внизу. Мы можем ехать в любую минуту, как только ты будешь готова, – сказал Росс ровным, бесстрастным голосом.
Пруденс выпрямилась и повернулась к нему.
– Я уже все закончила.
– Сегодня утром я целый час провел с его превосходительством мистером Ли. И дал ему полный отчет относительно поведения Хэкетта на борту «Чичестера». Он намерен послать мое донесение в Лондон, в Адмиралтейство.
– Я очень рада. Если его накажут, значит, бедный Тоби пострадал не напрасно.
– Ли говорит, что Хэкетт будет отстранен от командования кораблем до тех пор, пока не оправится от… – Он закашлялся и отвернулся.
Пруденс почувствовала себя виноватой.
– Росс… мне… мне так стыдно за свои вчерашние слова!.. Будь я мужчиной, я избила бы этого негодяя так же жестоко.
– Нет. Твои упреки были справедливы. Я не имел права терять голову.
Пруденс взглянула на побелевшие костяшки его пальцев и весело рассмеялась:
– Ничего. Думаю, еще некоторое время твои руки будут служить хорошим напоминанием об этой глупой выходке.
Пруденс улыбнулась ему и вдруг вспыхнула как маков цвет: ее мысли снова вернулись к сегодняшней ночи, полной бурных страстей. Росс ответил пристальным и тоже несколько смущенным взглядом и начал возиться с ящиками, хотя все его вещи были давно уложены.
– Я не очень люблю Лондон, – сказал наконец Росс. – И, насколько мне помнится, ты тоже.
– Да, – отозвалась Пруденс, заинтригованная неожиданной сменой темы. – Там грязно и слишком много народу. По крайней мере летом.
– А зимой и вовсе ужасно! В Костуолд-Хиллс, недалеко от города Сиренчестера, есть прелестные деревеньки. Там разводят овец. Тебе ведь знакомо это занятие?
– Не понимаю, о чем идет речь?
Росс, вероятно, вздумал говорить загадками.
– В этом районе не хватает врачей. Я, пожалуй, открою там практику.
– Я думала, ты хочешь бросить медицину. Она ведь слишком несовершенна, по твоим словам.
Росс с мрачным видом вздохнул.
– Мне нужно содержать свою жену. За эти несколько недель я потратил большую часть моего состояния.
Пруденс охватило чувство вины. Значит, Росс тоже сомневается в целесообразности их брака. Он явно не счастлив. Мысль об этом развеяла последние сомнения. Она уйдет от него – так будет лучше для них обоих. Ей надо отыскать Джеми, а Росс сможет потратить остаток денег, чтобы устроиться в каком-нибудь уединенном месте, обрести желанный покой и вновь предаться мыслям о Марте.
Поездка из Вильямсбурга до гавани, где стоял их корабль, прошла в напряженном молчании. Один Тоби не замечал тяжелой атмосферы, полной скорбных сожалений и омраченных угрызениями совести воспоминаний, которая нависла над супругами, словно черная туча.
Узнав, что они снова должны плыть на корабле, Вэдж сначала перепугался. Но Росс терпеливо объяснил, что хочет покинуть страну, где находится ужасный «кэп Хэкетт». И теперь Тоби весело бормотал что-то себе под нос, а если умолкал, то лишь для того, чтобы задать какой-нибудь вопрос, – о церквушках, мимо которых они проезжали, о полях, с которых уже собрали урожай. И Пруденс радовалась этим моментам просветления.
При виде стоящего на якоре «Чичестера» Тоби испытал очередной приступ ужаса, но Росс успокоил его, показав на «Верное сердце» – торговое судно, которое должно было доставить их в Англию.
С багажом произошла небольшая задержка, но вот наконец они поднялись на борт «Верного сердца». Полуденное солнце заливало их своими яркими лучами. Корабль – конечно, не такой большой, как «Чичестер», – все же был куда красивее. Росс выбрал самую лучшую каюту, которая располагалась на юте. В ней было светло и просторно.
– Как я рада: сюда будет проникать солнечный свет, – заметила Пруденс, с улыбкой оглядывая большие окна.
– Да, не сравнишь с нашей прежней норой, – согласился Росс и посмотрел на Тоби, который мрачно лопотал что-то, глядя в пространство пустыми глазами. – Мы уже вышли в море. Пора устроить Тоби на новом месте: его каюта рядом. Бедняга!.. Боюсь, сегодняшние волнения совсем выбили его из колеи.
Когда мужчины удалились, Пруденс сняла шляпку, повесила на стул плащ и внимательно осмотрела каюту, обшитую деревом. Она была обставлена мебелью, перевезенной с «Чичестера». Письменный стол, мягкое кресло, шкафчик для хранения продуктов и скамья. Росс добавил к своей обстановке огромный круглый стол, стоявший в центре, и четыре стула. Пруденс знала, что он позаботился купить корову и несколько клеток с курами, а кроме того, договорился с одним из матросов, чтобы тот им стряпал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50