Плохое слово Эвена Маккендрика может нанести вред человеку в любой сфере деятельности. Правда, как у незаконнорожденного сына Гевина Ланкастера у него не было будущего. Ланкастер не признавал его.
Она закрыла глаза, и Стив беспрепятственно мог рассматривать ее удивительное лицо. Чудесная кожа, нежный цвет лица, мягкая ямочка на подбородке и прекрасно очерченный рот. Как хочется поцеловать. Боже, как хочется! И распустить косу, уложить волосы вокруг лица, как он часто делал в мечтах.
– Ты не хочешь слышать, что ты очень красива? – неожиданно для себя спросил он, и голос выдавал его волнение.
– Не от тебя, Стивен, – тихо ответила она.
– Понятно. Меня отодвинули в сторону.
Он ощущал в себе темную силу, движущее мужское начало. Пока он в состоянии контролировать себя, но, черт, насколько ему хватит терпения?
– Извини, Стивен, я никак не хотела тебя обидеть, неловко получилось. Мы редко бываем одни, и я нервничаю. Я хотела сказать, что нам негде скрыться.
Его золотистые глаза сверкнули.
– Боюсь, негде.
– Я обидела тебя?
– Ну что ты, это невозможно. Спокойней, Мередит, я спрятал мужчину, подавил его в себе. Я снова спокойный наемный работник. Когда они приедут? – сменил он тему.
– Кэл вернется в субботу, а Джинна и Робби приедут позже.
Учитывая, что Герцог и Герцогиня ничего не знают… Только Кэл Маккендрик может себе такое позволить.
– Надеюсь, что все пройдет нормально, – он очень хотел этого, ведь Кэл ему не просто босс, он друг, хороший друг, который его всегда поддерживает.
– Спасибо, Стивен, – ласково сказала Мередит.
Она вдруг почувствовала, что ей хочется плакать. Она не плакала никогда. Очень рано научилась не плакать.
– Я хороший мальчик, – с усмешкой сказал Стив.
– Нет, – Мередит засмеялась, – ты хороший человек, а это разные вещи. Ты сложный человек.
– А ты не сложная? Знаешь, многовато мы обо мне сегодня говорим.
Она внимательно смотрела на него. Ей хотелось говорить с ним о нем, узнать его, понять его.
– Наверное, тебе было очень трудно в детстве и юности. Когда ты узнал о Ланкастере? – мягко спросила она.
Стив не мог удивиться вопросу, ведь все знали эту историю. Он долго молчал, и она решила, что он не хочет отвечать.
– Прости, что я вторгаюсь в такую личную область. Ты не хочешь говорить об этом?
– Удивительно, что ты хочешь слышать об этом. – Почему-то его мозг нарисовал картинку, что у них с Мередит есть ребенок.
– Хочу. Ты мне нравишься, Стивен.
– Я польщен, мисс Маккендрик, – он не сдерживал своего сарказма.
– Тебе приятно дразнить меня?
– Немного помогает. Не позволяет забыть сложность нашей ситуации. Отвечу на твой вопрос: я узнал, что Ланкастер мой отец, только в десять лет. Джим Локхарт, которого я считал своим отцом, всегда относился ко мне как-то неопределенно. Мама говорила, что цвет моих волос и глаз – от ее семьи. Она-то блондинка. Ланкастер, не такой уж любитель женщин, обратил на нее внимание. Она говорила, что он ее изнасиловал. Но я думаю, это была сказка для бедняги Джима Локхарта. Но и его это не могло одурачить. Ланкастеру не надо было насиловать. Он мог заполучить любую женщину. Мама любила Джима, отца ее троих детей, но спать с Ланкастером – все равно, что спать с богом. Проклятье! Не предполагалось, что она забеременеет.
– Но это произошло.
– Ну да. Я же здесь. Я так похож на него, что никакого анализа ДНК не надо. Все Локхарты уехали в Новую Зеландию, у Джима там родственники. Время от времени они дают о себе знать. Джим не смог смириться с моим присутствием, хотя очень старался.
– И с какого времени ты сам по себе?
– С четырнадцати. Мог поехать с ними, но это было бы слишком тяжело для Джима и плохо для их брака. И на три года меня послали учиться. Наверное, они сделали все возможное, потому что школа была одной из самых лучших. Там учились ребята из самых больших владений. И теперь я управляющий станцией.
– Ты очень быстро поднялся на самый верх. А с Ланкастером ты пытался поговорить?
– Боюсь, не сдержусь. Я его презираю. Предполагается, что Гевин Ланкастер – большой человек, коровий барон. А по мне, так он безвольный, робкий, безответственный. Когда-нибудь мы столкнемся лицом к лицу. Однажды… – даже с ней он не мог говорить о Ланкастере без гнева.
– Ты не нуждаешься в нем, Стивен. Ты сам всего добьешься.
– Постараюсь, – он чувствовал, что способен на большие дела. – Знаешь, у меня много полубратьев: один Ланкастер, два Локхарта и еще маленькая прелестная сестренка. Но я ни к кому из них не чувствую привязанности. Ближе всех мне Кэл.
История Стива так драматична – тяжелое, безрадостное детство.
– Дай руку, – нежно сказала Мередит, потянувшись к нему.
Его высокое сильное тело напряглось.
– Не думаю, что это удачная идея, – предупредил он; костяшки его сжатых кулаков побелели.
– Я хочу, чтобы ты считал меня другом. – Голос у нее был умоляющим. – Пожалуйста, Стивен. Я говорила, ты мне очень нравишься. Я… – ей не удалось закончить фразу.
Он резко приподнял ее, и она оказалась на его груди. Ей пришлось глядеть в его горящее страстью лицо.
– Зря ты меня дразнишь, Мередит. Со мной нельзя так. Только не со мной.
Дразнить? Но у нее и мысли такой не было.
– Нет, Стивен, ты неверно меня понял. – Она так разволновалась, что говорила с трудом.
– Тогда нужно быть осторожней, – пробормотал он, отводя глаза.
Сердце Мередит билось так, что, казалось, сотрясало тело. Она понимала причину своего трепета, ждала чего-то подобного, но не думала, что это столь волнующе. А когда он стал целовать ее, у нее перехватило дыхание от возбуждения, она была близка к обмороку.
Он не мог оторваться от ее губ. Его объятия укачивали ее, щетина на лице колола нежную кожу, но это было восхитительно! Он покрывал поцелуями ее лицо и шею, как будто это могло утолить его голод, унять боль. Он держал в руках ее лицо, снова и снова целовал в губы, проникая языком внутрь.
Все было удивительно, как будто в замедленном кино. Их тела так стремились друг к другу, что одежда казалась им какой-то нелепостью. Рубашка Мередит соскользнула с одного плеча. Она была сильно прижата к Стиву, ее грудь упиралась в стену его груди, тесное объятие затрудняло дыхание, но бороться с этим не было ни сил, ни желания. Она ощущала его запах, чудесный мужской запах.
– Знаешь, как ты красива? – бормотал он.
– Ох, постой. – И он распустил ее косу.
Взяв толстый пучок волос, Стив поцеловал их, потом зарылся в них лицом, вдыхая травяной запах ее шампуня и кожи, чудесной и свежей после целого дня трудной работы.
Мередит никогда не ощущала себя такой слабой. Как будто ее тело стало бескостным. Казалось сейчас она не могла бы стоять, чувство равновесия куда-то ушло. Она не пыталась остановить его движущиеся руки. Не хотела. Все было так волнующе. Его рука попала за ворот ее рубашки и двигалась вниз, к груди, длинные сильные пальцы нашли сосок, гладили и слегка сжимали его, вызывая в ней немыслимое волнение. Перед ее закрытыми веками взрывались звезды, целый калейдоскоп красок.
Затуши огонь, прежде чем он превратится в пожар.
Голос внутри старался остановить ее, но слишком разыгрались чувства, трудно было противиться желанию.
Мередит, ты теряешь себя. Стоп! Снова голос, но на сей раз он кричал. Пора внять ему! Она может забеременеть. Она давно не принимала таблетки.
Кое-как Мередит остановила его руку:
– Пожалуйста, Стивен…
Прошло мгновение или вечность, прежде чем ему удалось откликнуться на ее просьбу. Они зашли слишком далеко. Но это было как электричество. И не только в нем. И в ней тоже – только для него. Он спрятал лицо на ее душистой шее, стараясь прийти в себя.
– Не знаю, что сказать, – глухо проговорил он.
– Не надо ничего, – у нее было чувство, что они одни в целом свете.
– Я напугал тебя?
– Может быть. Но я и сама себя напугала, – ей не хотелось скрывать от него правду.
Он сдавленно рассмеялся.
– Видишь, что получается, когда ты просишь дать руку.
– Это все началось давно. Знаешь, как говорят: предупрежден значит вооружен, – она пыталась шутить, но эмоции не отпускали. – Она оперлась своим лбом о его лоб. – Ты мне не безразличен. Ты мне очень, очень нравишься, Стивен.
Он верил. Такой взрыв страсти не изобразишь. Эта дрожь была настоящей. Он чувствовал, что она позволила бы ему делать с собой все, что он захочет. Он мог раздеть ее, исследовать языком каждый кусочек ее шелкового тела, узнать каждую спрятанную жилку.
– А если нас кто-нибудь видел и доложит твоему папе? Я вылечу отсюда мгновенно, даже Кэл меня не спасет, – сказал он, думая, что все это того стоит.
– Я тебя спасу, – сказала она, чувствуя себя вдруг необычайно сильной и уверенной. – Отец часто портил мои отношения с друзьями, бог знает почему. Кэл – любимец моих родителей, не я.
– Они глупые. Такая удивительная дочь. – Она поцеловала его в угол глаза и в щеку.
– Пора идти, Стивен.
Жизнь продолжалась, восторг вытиснился реальностью. Ей нужно было подумать и решить, могут ли эмоции, которые налетели на нее как ураган, превратиться в серьезные, глубокие чувства, в настоящую, не только сексуальную, но и духовную близость. Она хотела ее со Стивеном Локхартом, ей казалось, с ним это возможно.
Поцелуй может изменить жизнь. Странно, но, правда.
– Ты испортил мою прическу, – она поправляла волосы, застегивала блузку перед тем, как покинуть это чудесное место.
– Если бы ты видела себя сейчас, ты бы так не сказала. Что будем делать, Мередит? Ты видела мои чувства. Все изменилось. Как нам с этим справиться?
Она перекинула косу за спину.
– Я хочу… Я хочу тебя, Стивен.
Он серьезно кивнул, как будто она сообщила ему что-то важное.
– На станции поговаривают, что твои родители хотят тебя выдать за младшего Макдермота. Что ты об этом думаешь?
– Нет.
– Он может много предложить, – продолжал Стив.
Макдермоты – очень богатая семья, а молодой Шейн Макдермот – приятный малый, прекрасный игрок в поло.
– Много, но не любовь. – Она не сказала, что Шейн Макдермот уже дважды делал ей предложение.
– Куда же ты меня отправишь, в ад или в рай?
– А как насчет звезд?
– Достал бы для тебя.
– Запомню. Мне не важно, если нас будут видеть вместе. Я не хочу притворяться, – она со страхом ждала его ответа, ведь ему-то было что терять.
– Как скажешь, – ответил он. – Твоей семье будет не до тебя, приедут Джинна и маленький внук.
Она вскочила на лошадь, и, когда уже отъехала, он услышал внутренний голос:
Не забывай, кто она, Стив.
И все же она охотно, не сопротивляясь, пришла в его объятия. Ее так же влекло к нему, как его к ней. Но как быть с правилами Маккендриков? Кэл нарушил их. Но даже ему теперь нелегко.
Мередит спустилась вниз минут за пятнадцать до обеда. Обедали ровно в семь вечера, к столу надо было выходить непременно в платье, ни в коем случае не в джинсах или брюках.
– Вот ты где, дорогая, удели мне минутку, – Джоселин повлекла ее в библиотеку, любимую комнату Мередит.
– Что-нибудь не так, ма?
– Ну почему не так! Я думаю пригласить Ким на уикенд, может быть, ты позовешь Шейна. Чтобы была четверка. – Мать изящно уселась в удобное кресло, тронула пальцами свое роскошное жемчужное ожерелье, с которым почти не расставалась, и ободряюще улыбнулась дочери.
– Время идет, моя дорогая. Надо заводить семью. Детей хорошо заводить молодыми. Мы с твоим отцом так и сделали.
– Мне нет и двадцати шести, мам.
– Скоро двадцать шесть.
– Ты же знаешь, как отец отпугивает всех моих поклонников.
– Не смеши меня. Это не поклонники, а охотники за приданым. Шейн не из их числа. – Джоселин рассматривала свои лодыжки. Она сохранила чудесную девичью фигуру и очень гордилась ею.
– Да, он один из нас. Но с Шейном у меня ничего не выйдет. Прости, что разочаровала тебя. Я его не люблю и никогда не полюблю.
– А кто здесь говорит о любви? В браке есть более серьезные вещи. Любовь может вылететь в окно так же быстро, как влетела. Общие ценности, интересы, предпочтения и склонности, а главное, дружба – вот что важно в браке.
– А ты любила папу, когда вы женились? – прервала ее Мередит, размышляя, можно ли любить такого деспотичного человека, как ее отец.
– Что ты такое говоришь! Мы и сейчас любим друг друга.
Наверное, любят по-своему, подумала Мередит.
– Послушай, ты ведь очень красивая молодая женщина или могла бы ею быть, если бы не ходила все время в джинсах. Посмотри, как элегантно одевается Ким.
– У меня очень много работы на станции. Тебя удивит, возможно, но Ким много раз говорила мне, что отдала бы что угодно, чтобы выглядеть в джинсах так, как я. И не надо подбирать нам с Кэлом пары.
– Что ты говоришь? Шейн великолепно тебе подходит, а Ким – Кэлу.
– Они тебе подходят. Кэл в субботу вернется, у него для вас сюрприз.
– Что такое?
– Потерпи до субботы. У Кэла есть новости, но это его новости. Не надо приглашать Ким и Шейна на уикенд.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Все уселись вокруг длинного стола в столовой для торжественных приемов, чтобы выслушать новости Кэла. Какое впечатляющее собрание, думала Мередит. Чего стоит одна обстановка комнаты, хотя бы этот стол красного дерева, который она всегда сравнивала с палубой авианосца. Комнату использовали лишь в совершенно исключительных случаях.
Кэл говорил просто и убедительно. Его рассказ растрогал Мередит. Если Стивен тоже может так глубоко любить – это бесценный дар. Остальные члены семьи молчали.
Такого не может быть.
Отец был явно растерян. Он начал говорить и замолчал. Мать схватилась руками за виски. Дядя Эдвард молча рассматривал блестящую поверхность стола.
Наконец заговорила Джоселин:
– Отказываюсь верить. Эта Джинна – такого сорта девушка, что ее неприлично даже привести в дом. О женитьбе не может быть и речи.
Мередит пришла в ужас от ее слов.
– Мам, пожалуйста, – она умоляюще смотрела на мать, которая начала плакать.
Кэл реагировал иначе:
– Как ты можешь быть таким отъявленным снобом, мам? Королева Англии не повела бы себя так. Ты носишься с дурацким ТКМ с тех пор, как я себя помню. Пора положить этому конец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13