Эллен изумилась.— Конечно же, соседи о чем-то подозревают, — предположила она.— С чего это? — ответила Рут. — Они же никогда не видят Катриону. Каждую ночь она для упражнения ездит верхом на Бане, но это только часок; а кроме этого она совсем не выходит из дома.— Мама, Кат не может оставаться здесь бесконечно.Она сказала вам, почему убежала?— Да! Эта мерзкая Фиона! Еще когда она была ребенком, я знала, что из нее вырастет что-то гадкое.— Так и случилось, мама. Очень гадкое. Настолько, что она довела госпожу Кат до такой ярости, что та убежала из дома. Но Фиона солгала, и госпожа напрасно ускакала, не попросив объяснения у лорда Гленкерка. Граф обижен, что Катриона могла так плохо о нем подумать.Однако он любит ее и все еще хочет сделать своей женой.— Хорошо. — В голосе Рут звучала мудрость, унаследованная ею от покойной хозяйки. — Тогда мы должны сделать так, чтобы он ее нашел. Но не здесь.— Значит, А-Куил, мама. В горах над Лох-Сайтен. Ее бабушка. Джин Гордон, получила тамошний дом в приданое, а теперь он принадлежит госпоже Кат.— Насколько он велик и в каком состоянии?— А-Куил небольшой и уединенный. Дом построен из камня, с шиферной крышей. К свадьбе его подновили. На первом этаже — гостиная, на втором — спальня. Имеется кухня и еще небольшая конюшня с двумя комнатками на чердаке. Вот, пожалуй, и все.— Подходит, — сказала Рут. — А сколько туда ехать верхом?— Добрый час.Рут улыбнулась.— Я уговорю госпожу Катриону поехать туда, а затем отправлюсь в Гленкерк и извещу графа. Там тихо и спокойно, и они наедине разрешат все свои недоразумения.Рут так и сделала. Убедив девушку, что летом ей следует побольше бывать на свежем воздухе, и заверив, что А-Куил достаточно удален от Гленкерка, женщина отослала беглянку в горы. Эллен заранее поехала проветрить дом и сделать запасы пищи. Служанка попросила у своей молодой госпожи разрешить пожить вместе с ней, и Катриона, чувствовавшая себя одиноко, согласилась.А-Куил стоял в сосновом лесу, высоко на утесе, откуда далеко внизу виднелись Гленкерк, Сайтен и Грейхевен. Место было тихим и укромным. Несколько дней все еще не успокоившаяся Катриона бродила по лесу, росшему вокруг дома. Ночью она спала глубоким сном в большой просторной спальне, а Эллен устраивалась неподалеку в низенькой кроватке на колесиках. Так прошло больше недели, и девушка начала чувствовать себя в безопасности.Но вот однажды вечером разразилась страшная буря, загнавшая Катриону и Эллен в спальню. Разведя в камине огонь, они поужинали тостами с сыром и выпили слегка крепленого сидра. Ни та, ни другая не обращали внимания ни на молнию, зловеще сверкавшую над ними, ни на грозные раскаты грома. Внезапно дверь распахнулась, и Эллен в ужасе закричала. Широкими шагами вошел граф.— Твой брат на кухне, Эллен. Найдется ли в доме место, где вы могли бы спать оба?— Чердак над конюшней, милорд.— Тогда беги.— Нет! Не оставляй меня с ним, Эллен!Эллен беспомощно смотрела на свою госпожу.Граф мягко взял служанку под руку и вывел за дверь.— Не подходи к этой комнате, если только я не позову тебя. Понятно?— Да, милорд.Дверь за женщиной плотно закрылась, и она услышала, как с грохотом задвинули засов. Спустившись по лестнице, Эллен увидела брата и повела его в чердачные комнаты над конюшней.— Он очень сердит на нее, Конолл?— Да, — спокойно ответил брат. — И будет ее бить.— Никогда! — выдохнула Эллен. — Он же с ума по ней сходит!— И все равно, — ответил Конолл, — будет ее бить и правильно сделает. Убежав от него, она поступила, как блудливая девка. Если граф с самого начала не станет хозяином в собственном доме, то у него всегда будут с ней нелады.Зачем мужчине такой брак?— Если бы мы с мамой знали, что госпоже Кат будет больно, то не позволили бы графу найти ее.— Сестра, — терпеливо, словно ребенку, втолковывал Конолл, — он не причинит ей сильной боли. Просто задаст трепку, чтобы помочь исправиться.Эллен покачала головой. Она знала Катриону Хэй лучше, чем все остальные, потому что сама вырастила ее. Графу предстояло узнать, что, побив свою невесту, он не укротит ее. 6 Катриона рассерженно смотрела в лицо графу Гленкерку. Он аккуратно развесил свой мокрый плащ на спинке стула у камина и снял сырую льняную рубашку.— Мои сапоги, Кат! — Это были первые слова, которые Патрик сказал ей.— Отправляйся к дьяволу! — огрызнулась Катриона.— Мои сапоги! — Его золотисто-зеленые глаза сузились и засверкали недобрым блеском.Сердце девушки дико забилось. Она встала на колени и стянула с графа сапоги. «Я не боюсь его», — подумала Катриона. Но почему так сжималось ее сердце?..Патрик грубо схватил невесту за длинные волосы и, обернув их вокруг руки, притянул девушку лицом к себе.Взяв другой рукой верх ее рубашки, он разорвал ткань от горловины до подола и отбросил лохмотья в сторону.— Я предупреждал, что если ты когда-нибудь ослушаешься, то побью тебя.И прежде чем Катриона смогла возразить, Патрик толкнул ее на кровать и безжалостно опустил кнутовище ей на спину. Дрожа от боли и возмущения, она закричала и попыталась вывернуться, но граф, удерживая девушку, оставил на ее попке еще несколько красных рубцов и только тогда остановился. Отбросив кнутовище, он забушевал:— Вы заставили меня несколько месяцев бегать за вами, мадам! Если бы Адам не согласился немедленно жениться, мы оказались бы в неудобном положении перед всеми родственниками и всей округой. Ты довольна, что Фиона заняла почетное место на нашей свадьбе?Перевернувшись, Катриона проворно села и обратила к нему дерзкое лицо, залитое слезами.— Ты ублюдок! — завопила она. — То, что ты совал мне между ног, ты совал и ей! Я не прощу тебе этого! Никогда!— Сучка! — закричал Патрик в ответ. — Как ты могла ей поверить?! Я никогда не спал с Фионой. Однажды она ждала меня в моей спальне, но Адам был со мной. Он сох по ней много лет, поэтому в ту ночь я спал в его комнате, а он наслаждался с ней. Никогда я не спал с этой дьяволицей!— Почему я должна тебе верить? Вы, ублюдки, шляетесь по всему округу. Фиона сказала, что могла иметь любого мужчину, какого только хотела, а потом в точности описала твою спальню. Что я должна была думать?!— Почему ты веришь ей больше, чем мне? — спросил он. — Как могла ты спать со мной и не верить, что я люблю тебя и не сделаю ничего такого, что причинит тебе боль?— Лгун! Ненавижу тебя! Убирайся из моего дома!— Твоего дома? Твоего?! Нет, Кат, этот дом — часть приданого, которое твой отец дал мне вместе с тобой. Он принадлежит мне, как принадлежишь и ты.Граф толкнул невесту обратно на постель и склонился над ней.— Ты — моя собственность, Катриона, так же, как и Гленкерк, как и мои лошади, и мои собаки. Ты — это что-то для моего удовольствия. Ты — вещь, на которой я буду выводить сыновей. Понимаешь?Катриона замахнулась. Уловив стальной блеск, Патрик извернулся и схватил ее за запястье. Вырвав у Катрионы небольшой нож, он ударил ее по лицу.— Фокусы блудной девки, голубка! Ты этого хочешь?Чтобы с тобой обращались, как со шлюхой?— Лучше я буду шлюхой, чем твоей женой, Гленкерк!Ни один мужчина не станет владеть мной! Ни один!Граф засмеялся.— Славные слова, девица. Однако, поскольку ты выказала интерес, то я могу обучить тебя некоторым фокусам настоящих шлюх. Ты еще не столь расторопна в постели.Мало опыта. Но я исправлю это упущение в ближайшие недели.— Что ты имеешь в виду? — Ее сердце безудержно забилось.— А вот что, дорогая моя. Пока я не засажу тебе в живот ребенка, домой в Гленкерк ты не поедешь. Я, конечно, не могу быть уверен, что ты непременно выйдешь за меня замуж. Но когда в твоем чреве вызреет мой сын, то у тебя не будет другого выбора, так ведь?Стоя, он быстро спустил свои короткие штаны, а затем снова бросился на нее. Губами он нашел ее рассерженный рот и безжалостно впился в него. Скользнув Катрионе промеж ног, граф закинул их себе на плечи и спрятал голову между ними. По мере того как бархатистый язык графа ласкал и щупал ее, вопли ужаса постепенно переходили у девушки в звуки пристыженного желания.— Патрик! Патрик! — кричала она. — Нет! Пожалуйста! Ох, Боже мой! Нет!..Она отчаянно пыталась ускользнуть от требовательного рта, который обсасывал ее, уйти от мучившего ее языка.Но большие и сильные руки графа удерживали ее округлые бедра железной хваткой, и Патрик наслаждался, посылая по ее телу волны огня и боли. Рыдая, Катриона попыталась не позволить ему наслаждаться ее оргазмом, но он все-таки сумел дважды его добиться. Затем, посмеиваясь, Гленкерк забрался на нее и протиснулся глубоко внутрь, чтобы излиться самому. Не желая того, девушка страстно корчилась под ним. Кончив, граф откатился в сторону и сказал холодно:— Это, дорогая моя, был урок номер один.Девушка отползла на угол кровати и молча плакала. Ее плечи тряслись от унижения. Патрику очень хотелось схватить строптивую суженую в объятия и утешить ее, но он был убежден, что малейший признак мягкотелости с его стороны все погубит. Не желая ломать ее дух, он, однако, хотел быть хозяином в собственном доме.Но Катриона была слишком неопытна, чтобы использовать те хитрые средства, какими женщина может управлять мужчиной так, чтобы тот об этом даже не догадывался.Патрик удивился бы, если бы узнал, что невеста плачет вовсе не из-за того, что он с ней сделал, а из-за того, что он взял над ней верх.Граф снова заключил Катриону в объятия и стал играть с ее грудью.— Нет! — возмутилась она.Патрик, не обращая внимания, вместо ответа сжал мягкую плоть ладонью.— Боже, — прошептал он, приблизив свое лицо. — Боже, ведь у тебя самые нежные соски, какие я когда-нибудь видел.Руки графа ласкали трепещущий живот возлюбленной, но едва он двинулся дальше вниз, как девушка вскрикнула:— Нет! Больше нет!Улыбаясь, он приподнялся на локте и посмотрел на невесту. Рука протиснулась у нее между ног, и пальцы двигались, не переставая.— Разве тебе не понравился первый урок, голубка?Извиваясь, она попыталась отползти.— Когда я скажу своему отцу, что ты меня изнасиловал, он убьет тебя.— Нет, моя ласковая. Он благословил меня делать с тобой все, что захочу. Лорд Хэй знает, что в конце концов я выполню свое обязательство и женюсь на тебе. Это все, что ему надо.Катриона понимала, что Патрик прав, и это бесило ее.Меж тем граф затянул ее под себя и целовал израненный рот до тех пор, пока она не закричала от боли. Губы Патрика стали мягкими. Бедра девушки раздвинулись от прикосновения его разбухшего члена и жадно выгибались ему навстречу.— Боже, Кат, ты прямо голодная сучка! Сомневаюсь даже, чтобы Фиона была такой горячей.Катриона изо всех сил колотила кулачками по его гладкой груди, но он опять засмеялся, а затем неспешно стал превращать ее сопротивление в покорность. Наконец, утомившись, он впал в глубокий сон. Поскольку в таком положении ускользнуть ей было невозможно, она тоже уснула.В ранний утренний час Патрик разбудил Катриону и снова овладел ею. С непривычки ее молодое тело болело.Понимая это, он приволок в спальню высокий дубовый чан и поставил его перед камином. Под изумленным взглядом своей невесты он принялся таскать ковшами горячую воду, пока не наполнил чан до самых краев. Откуда-то появился кусок благоухающего мыла. Подняв суженую на руки, граф посадил ее в воду.— Ты пахнешь борделем, — заметил он.— Тогда ты должен чувствовать себя как дома, — парировала она.Сорвав с кровати простыни, Патрик выбросил их в коридор и застелил постель свежим бельем, пахнущим лавандой.Затем он исчез и через несколько минут вернулся с наполненным бокалом. Катриона уже вылезла из чана и сидела перед камином, завернувшись в полотенце.— Выпей.— Что это?— Сладкое красное вино со взбитым яйцом и травами.Это было восхитительно. Сняв с нее влажное полотенце, он поднял обнаженное тело, перенес на кровать и положил на прохладные простыни, укутав пуховым одеялом.— Спи, милая. У тебя была долгая ночь.Патрик наклонился и поцеловал ее в лоб.— Куда ты идешь? — спросила Катриона. Но прежде чем граф успел ответить, она уже заснула.Патрик Лесли внимательно разглядывал спящую девушку. Он размышлял о том, как сильно любит ее, вспоминал, как испугался, воображая всевозможные ужасы, когда она убежала от него. Больше он никогда не даст ей случая убегать, и, конечно же, она не узнает, каковы его истинные чувства к ней: женщин лучше держать в неопределенности.Но как ему самому вынести, если Катриона вдруг снова скажет, что ненавидит его?Патрик принял ванну, оделся и пошел вниз на кухню.Конолл поднялся со скамейки.— Сиди, парень, — сказал граф. — Эллен, любовь моя, положи мне миску такой же овсяной каши, которой так наслаждается твой брат.Служанка поставила перед ним еду.— Конолл, я хочу сегодня съездить в Гленкерк и привезти кое-какую одежду для себя и для госпожи Катрионы.Мы останемся здесь на несколько недель. Эллен, ты скажешь, что ей нужно, и я запишу.— Я умею читать и писать, милорд, — обиженно сказала Эллен. — Если вы не возражаете, я бы предпочла сама написать леди Хэй.— Прекрасно, Эллен, — улыбнулся Патрик. — Не сердись, цыпочка, и не ругайся. Ты же знаешь, что я люблю ее.— Вы били ее, милорд?— Десять ударов по ее сочному заду. В своем доме хозяином буду я, Эллен.— Всего десять?— Всего десять, — ответил он. — Она заслужила больше, но я милосерден.— Да, — согласилась Эллен. — Она заслужила больше.Однако, когда она была ребенком, бить ее было бесполезно. После этого она дерзила вдвойне. — Она надеялась быть услышанной.— Она не изменилась, — засмеялся Патрик.Эллен написала записку, попросив леди Хэй прислать несколько смен нижнего белья, две мягкие льняные блузы, полдюжины тончайших шелковых ночных рубашек из приданого Катрионы, бархатный пеньюар, тапочки и несколько кусков ароматного мыла. Покидая Гленкерк, беглянка не забыла захватить с собой щетку и гребень для волос, а также зубную щетку, которой их всех научила пользоваться прабабка. Эллен вручила графу свой длинный список.— Это немного, но я останусь здесь, чтобы обстирывать ее. — Ноша невелика, справится один брат.— Славная ты девушка, — похвалил Патрик и повернулся к Коноллу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12