Наступили декабрьские холода. Нога Рени зажила, и она стала ходить с тетушкой за покупками в «Веранда Роу» и другие маленькие магазинчики. Элиз хотела, чтобы к Рождеству племянница обновила свой гардероб. Кроме практичных траурных платьев, они заказали и весеннюю одежду. В марте можно будет представить Рени обществу. Шести месяцев вполне достаточно для траура. Пора надеть ей что-нибудь еще, кроме черного платья. Во время одной из таких прогулок, у входа в «Саундлейнз Империум», они столкнулись с Маршаллом.
— Марш! Как я рада.
— Здравствуйте, Элиз. Как поживаете?
У него был все такой же низкий голос.
Рени подняла глаза, почувствовав на себе его взгляд. Какая поразительная у него фигура. Она запомнила его высоким, черноволосым и темноглазым. Тщательно выбритый и без старой, помятой шляпы, он выглядел совсем по-другому. Она и представить себе не могла, что он такой красивый. В этот раз Маршалл был одет безупречно: темно-синие брюки, до блеска начищенные ботинки и темно-синее пальто.
— Марш, это моя племянница Рени, а это — тот самый Маршалл Уэстлейк, который прислал тебе записку.
— Здравствуйте. — Рени протянула ему руку.
Он взял ее, и глаза их встретились — впервые после того рокового дня.
— Очень приятно, мисс Фонтейн.
— Просто Рени, — поправила его она. — Я так рада, что наконец встретила вас и могу еще раз поблагодарить за все.
— Не за что. — Он улыбнулся, но глаза его были холодными.
— Марш, какой удобный случай пригласить тебя на ужин! Когда ты сможешь прийти? Как насчет сегодняшнего вечера?
— Замечательно, Элиз!
— Ну вот и отлично. У нас будет время обо всем поговорить. В семь часов тебя устроит?
— Да. Увидимся вечером, леди. — Он слегка приподнял шляпу и вышел из магазина.
Черт возьми! До чего же трудно было удержаться, чтобы не смотреть на нее разинув рот! Как такое возможно, чтобы две совершенно посторонние женщины были так похожи? Рени намного выше ростом, и цвет волос другой, но их лица… Как бы не выйти из равновесия сегодня вечером! Он рассердился и корил себя за то, что не смог на ходу придумать отговорку и отказаться от приглашения. Конечно же, он не хотел, чтобы отношения с Рени Фонтейн зашли слишком далеко.
Без двадцати семь Рени вошла в комнату Элиз, ожидая, когда она закончит туалет.
— Ты взволнована? — простодушно спросила Элиз.
Рени отвернулась от окна и посмотрела на нее.
— Нет, нисколько. Хотя с удовольствием узнала бы его поближе. Мне кажется, он очень интересный человек.
— Ты права. И один из самых закоренелых холостяков в городе. За ним толпами ходят. Конечно, есть и некоторые другие. Ты познакомишься с ними позднее.
— Да?
— Когда закончится траур, я, как и подобает, представлю тебя обществу, — объявила Элиз, вставая из-за туалетного столика.
На ней было темно-красное атласное платье с квадратной кокеткой и рукавами-фонариками. Волосы она заплела в тугую косу, искусно обмотав ее вокруг головы.
— Элиз, вы прелестны!
— Спасибо, ты тоже…
— Я некрасива, но…
— Рени, дорогая, не говори таких слов. Ты прекрасна!
Рени смутилась и покраснела.
— Пойдем. Мы должны встретить Маршалла внизу. Не будем ставить его в неловкое положение, — сказала Элиз, сопровождая Рени в холл.
Маршалл приехал ровно в семь. К этому времени был подан ужин.
— Как поживает мама? Ты давно был в Сидархилле? — поинтересовалась Элиз, когда закончили с десертом.
— Все хорошо, — ответил Маршалл. — Я ездил к ним на прошлой неделе, в День благодарения. Джим и Олли тоже были.
— Здорово, что вы собираетесь все вместе на праздники, — заметила Рени.
— Да. — Он повернулся к ней. — Обычно Джим не остается в городе надолго, поэтому мы теперь очень редко встречаемся. Последний раз это было перед Днем благодарения, в день вашего приезда.
— Приятно проводить время в кругу семьи, — тихо промолвила Рени.
Маршалл с интересом взглянул на нее. Он заметил печаль в ее глазах и устыдился, что невольно затронул больную тему.
— У нас с тобой тоже семья, дорогая. — Элиз ласково погладила ее по плечу.
— Я знаю, — улыбнулась Рени. — Но мне так не хватает папы, особенно под Рождество.
— Да, конечно. В праздники бывает особенно тяжело, если вы потеряли близкого человека, — согласился Маршалл.
— Поговорим о чем-нибудь другом, — предложила Элиз весело. — Марта пригласила нас погостить у них в январе.
— Уверен, Дорри будет рада.
— Очень хочу познакомиться с вашей сестрой. Элиз говорит, что мы с ней очень похожи.
— Да?
— Она рассказывала мне, что Дорри любит ездить верхом и что скоро ей предстоит первый выезд в свет.
— Точный портрет моей сестры. Да, она прекрасная наездница. А что касается первого выезда в свет — это единственное, о чем можно говорить при ней последнее время, — засмеялся Маршалл.
— Помню, как я веселилась прошлой весной, — подхватила Рени.
— Так, значит, ваш дебют уже состоялся?
— В июне прошлого года. Это было незабываемо!
— Может быть, вы тогда поможете маме и Дорри?
— Прекрасная идея, — согласилась Элиз. — Мы это обсудим, когда поедем к ним в гости.
— Жаль уходить в такой чудесный вечер, Элиз, но придется.
— Что поделаешь! Мы рады, что ты смог прийти.
— Да, приятно сознавать, что тебя спас известный всему городу адвокат, а не портовый грузчик.
— Должен признаться, что был не в лучшей форме в тот день. Я только вернулся из поездки, купив отцу лошадь.
— Тогда понятно, почему Рени так живописала своего таинственного героя, — лукаво заметила Элиз.
Все засмеялись.
— Спасибо за приятный вечер. — Маршалл поцеловал Элиз в щеку и наклонился к руке девушки. — Доброй ночи, Рени.
— Спокойной ночи, Маршалл! — прокричали они вдогонку, когда он спускался по лестнице.
Затем он вышел на улицу, где его ждала лошадь. Они долго смотрели ему вслед, пока он совсем не скрылся из виду.
Холодным декабрьским днем Джим подъехал к дому, спешился и вошел, надеясь застать обеих дам.
— Спасибо, Силия, на улице очень морозно, — сказал он весело, направляясь в гостиную. — Они дома?
— Да, сидят у камина.
— Самое подходящее место для такой погоды.
Он сбросил пальто и шляпу и прошел в комнату.
— Извините, что давно не навещал вас. Дела, дела… Ни одной спокойной минуты, не считая Дня благодарения. Уверен, вы хорошо провели праздники.
— Мы провели их вдвоем, тихо и радостно. Приятно слышать, что твои дела идут в гору.
— Да, не жалуюсь. Мог бы я…
— Не продолжай, не надо. Я сейчас налью тебе виски. Ты быстро согреешься, — улыбнулась Элиз.
Джим сел поближе к потрескивающему камину.
— Мне определенно нужно согреться, хотя огонь и общество таких очаровательных леди согревают мое сердце лучше горячительного напитка.
— Тебе не сердце нужно согревать, — пошутила Элиз, а он улыбнулся, увидев, как засмущалась Рени.
— Как вы себя чувствуете, Рени? — спросил он заботливо. — Вас уже не беспокоит нога?
— Все хорошо, Элиз показывает мне достопримечательности города, и мы ходим за покупками.
— Надеюсь, вы еще не успели побывать на выставке в музее Сент-Луиса. Я видел объявление в газете и подумал, что нам стоит сходить туда. Вы свободны завтра?
— Это замечательно! Я тоже читала. Очень большая экспозиция, — добавила Рени.
Элиз наблюдала за племянницей и радовалась, что она так непринужденно беседует с Джимом. Наконец-то она нашла настоящего друга!
— Это будет чудесно. А в котором часу? — спросила Элиз, подавая ему виски.
— Я заеду за вами около трех часов, если это удобно.
— Прекрасно. Мы будем готовы к этому времени. А что это за выставка? — осведомилась Элиз. — Боюсь, я пропустила статью.
— Пресмыкающиеся, птицы, всякие четвероногие и, что интереснее всего, настоящая мумия, — пояснила Рени.
Джим был искренне рад ее хорошему настроению. Так вот она какая на самом деле, без траура! Хотя он считал Элизабет красавицей, Рени казалась ему более привлекательной. Он бы не думал об Элизабет так часто, если бы не портрет на пароходе, мимо которого ему приходилось дефилировать каждый день. Ангельское выражение лица на портрете никак не соответствовало тому, что было в действительности. Он-то уж это знал.
— Значит, договорились. — Джим поднялся и поставил пустой бокал на стол.
— Тебе уже нужно уходить? — спросила Элиз. — Может быть, останешься поужинать?
— Большое спасибо за приглашение, но не сегодня. Я приехал только утром, у меня очень много работы с документами. Я бы с удовольствием поужинал завтра, если можно.
— Это будет чудесно. Скажу Силии, чтобы она готовила ужин к шести. А до этого мы успеем осмотреть экспозицию.
— Тогда до завтра.
Надежно укутанная в новую, отороченную мехом накидку и спрятав руки в меховую муфту, Рени сидела в одноконной карете, которую Джим нанял на сегодняшний вечер, и ждала Элиз. Солнце светило ярко, но воздух был очень холодный, и не хотелось выходить на улицу. Наконец, когда все уселись, карета тронулась. Сквозь опущенные ресницы Рени наблюдала за Джимом — он беседовал с Элиз. Из-под бобровой шапки выбивались каштановые волосы. Он был в теплом пальто и совсем не обращал внимания на мороз.
— Вам не холодно? — обратилась к нему Рени, воспользовавшись паузой в разговоре.
— Вообще-то нет, — усмехнулся он. — Мне нравится такая погода. Я прекрасно себя чувствую, когда холодно.
— А вот Рени совсем не нравится первая зима в Сент-Луисе, — пошутила Элиз.
— Потому что здесь холоднее, чем у нас дома, — оправдывалась Рени.
— Полностью с вами согласен, — поддержал ее Джим. — Например, сильный мороз в Луизиане здесь кажется смешным.
— Могу себе представить.
— Честно говоря, я долго привыкала, но теперь мне нравится здесь любое время года/Весна кажется еще более желанной после долгой снежной зимы, — сказала Элиз, плотнее закутываясь в плед.
— Я тоже привыкну, — улыбнулась Рени.
— Это произойдет не так скоро, — сообщил Джим. — Февраль — очень суровый месяц в этих местах.
— Будет еще холоднее, чем сейчас?
— Боюсь, что да, — посочувствовала Элиз.
Рени уткнулась лицом в муфту, чтобы заглушить тяжелый вздох, вырвавшийся из груди.
Джим с восхищением смотрел на нее. Она такая юная, щечки порозовели от мороза, а глаза светятся от возбуждения.
Вскоре они остановились около музея, как раз напротив здания суда. Музей уже был полон народу. Джим взял дам под руки и повел их внутрь. Раздевшись, они начали осмотр. Рени немного опережала их, чтобы внимательнее разглядеть экспонат, а Джим добродушно наблюдал за ней. Даже в черном она выглядела восхитительно. Он представил ее в длинном развевающемся платье, раскрасневшуюся, вальсирующую, с ним. Элиз окликнула его, и мечты рассеялись как туман, возвращая в настоящее.
Впервые после смерти отца Рени оказалась в мужском обществе. Она чувствовала себя непринужденно с мужчинами, так как большую часть жизни провела с отцом. Привычная к мужским разговорам, она всегда могла поддержать любую дискуссию, чего бы она ни касалась — политики или бизнеса.
Она оглянулась. Джим и Элиз о чем-то мирно беседовали, и она уставилась на Джима. Темно-зеленый пиджак подчеркивал мощный разворот плеч, брюки из той же материи обтягивали длинные мускулистые ноги. Светло-зеленый шелковый жилет был расшит темно-зелеными нитками. Ансамбль завершал аккуратно повязанный белый галстук.
Рени мысленно стала сравнивать его со старшим братом. С Джимом она была знакома не намного больше, но ей казалось, что она знает его всю жизнь. С Маршаллом все обстояло иначе. Скрытный и угрюмый, он держался отчужденно, его голос звучал с холодным равнодушием. Неудивительно, что женщины так липнут к нему. Оба были красивы, но каждый по-своему. Красота Маршалла, с точки зрения Рени, скорее соответствовала классическим канонам. Черты лица могли на первый взгляд показаться грубыми, но она знала, что от его внезапной улыбки становилось светло. Джим, напротив, был улыбчив и жизнерадостен, с такими же, как у брата, уэстлейкскими глазами, умными и проницательными. Оба были высоки, широкоплечи и узкобедры.
Видимо, почувствовав на себе пристальный взгляд, Джим обернулся и встретился глазами с Рени. Он усмехнулся, весело подмигнул ей, а Рени покраснела, втайне надеясь, что никто не заметил эту вольность. Улыбнувшись в ответ, она присоединилась к беседе.
— Значит, Маршалл приехал к ужину? — спросил Джим, потягивая виски несколько часов спустя у камина в гостиной.
— Да. Мы встретили его у «Саундлейнза», и он принял мое приглашение отужинать с нами, — объяснила Элиз. — Он сказал, что ты обычно не задерживаешься надолго в городе.
— Я доволен своей жизнью и считаю, что сделал правильный выбор. — Это нескончаемое путешествие до Нового Орлеана и обратно. У меня редко выдается свободное время, чтобы навестить родных в Сидархилле.
— Когда вы отплываете? — поинтересовалась Рени.
— Завтра, поздно ночью.
— Тогда у вас очень мало времени.
— Мне нравится такой ритм. У меня множество планов, боюсь, целой жизни не хватит, чтобы все это выполнить, — улыбнулся он. — Успех в работе — это только первый этап.
— Но успеха вы уже добились, — заметила Рени.
— Спасибо, — усмехнулся Джим. — Я буду доволен только тогда, когда мне удастся скопить достаточную сумму, чтобы купить свой собственный пароход или по крайней мере выкупить у Маршалла и отца их доли.
— Как это благородно! — изрекла Элиз глубокомысленно.
— Марш обеспечивает себя сам, не просит помощи у семьи. Теперь я должен добиться того же. Тогда я смогу доказать, что тоже чего-нибудь стою.
— Не знала, что у тебя сомнения на этот счет, — вставила Элиз.
Джим поморщился.
— У меня-то нет, но некоторые старые капитаны не поддерживают меня из-за моего возраста и родственников.
— Да они просто завидуют вам, вашей карьере, вы так молоды и уже капитан, — сказала Рени.
— Очень может быть, но, как известно, зависть до добра не доводит, — повторил он непреложную истину.
Странно, но Маршалл Уэстлейк никогда не интересуется, что говорят о нем окружающие, подумала Рени. В этом чувствовалось врожденное благородство.
Мыслительная работа так явственно отражалась на ее лице, что Джим подумал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40