На другом конце коридора показалась Элиз. Все это время Рени стояла в стороне, позволив Маршаллу вдоволь наобниматься с родными, особенно с мамой. Наконец Марта, вся в слезах, подошла к Рени и обняла ее.
— Как ты нашла его?
— Я пошла погулять… Всю ночь не могла уснуть, — сказала она, бросив взгляд на мужа. — Я услышала, как причалил пароход, и встретила его уже на тропинке к дому…
Марта и Дорри то смеялись, то снова плакали от счастья. Элиз велела приготовить праздничный завтрак и послала за Олли.
К огромной радости от встречи с родными примешивалось отчаяние. Маршалла жестоко терзал один вопрос: расскажут ли они ему об изнасиловании? Вероятно, они считают, что умолчание оградит его от лишних беспокойств. Вскоре он заметил перемену в поведении жены: она как будто боялась его, стремясь скрыть свою вину.
Рени с беспокойством наблюдала, как Маршалл за завтраком опрокидывал один за другим бокалы с виски. Домочадцы тайком переглядывались, но молчали. Вдруг он обнял Рени у всех на глазах и смачно поцеловал слюнявыми губами. Она лишь покраснела от неожиданности, но не сопротивлялась, выдерживая его многозначительный взгляд.
— Тебе не утаить от меня ничего, — произнес он твердым голосом.
Рени побледнела, решив, что он знает о ночи, проведенной с Джимом.
— Я… — запинаясь, молвила она.
— Позже поговорим, — перебил ее Маршалл, дыхнув терпким запахом виски. Он опустил руки и направился в кабинет, где его ждали Джордж и Джим.
Рени присоединилась к Марте, Элиз и Дорри. Они едва оправились от утреннего шока и решили немного отдохнуть на балконе. Олли вернулся на судно, и теперь, пока Маршалл беседует, у него будет небольшая передышка.
— Рени, как ты можешь сейчас вот так сидеть? — спросила Дорри, лукаво улыбаясь.
Рени вспомнила первые минуты наедине с Маршаллом.
— Понимаешь, Дорри, не все так просто.
— Могу себе представить! — добавила Марта. — Значит, ты гуляла, когда причалил пароход?
— Да, — задумчиво сказала Рени, воскрешая в памяти необычную встречу с мужем. — Я не могла уснуть всю ночь и, как только забрезжил рассвет, встала. В саду услышала шум приближающегося парохода и подошла к иве, чтобы рассмотреть его вдали.
— Как интересно! — воскликнула Дорри.
— Да, но тогда я испугалась. Я увидела, что это «Элизабет Энн», и меня охватила паника. Я побежала к дому, чтобы разбудить вас. Там, на тропинке, он меня и догнал. Я услышала, как он позвал меня, но подумала, что это мне кажется… Ведь утром был очень густой туман.
— Так романтично! — опять не удержалась Дорри.
— Да, когда я немного пришла в себя, так трудно было поверить, что это не сон…
Марта подошла к ней, потрепала по плечу.
— Он здесь, дорогая, он здесь.
Все с облегчением вздохнули.
— Что случилось с тобой? — спросил Джордж, не настаивая, однако, на том, чтобы Маршалл сразу же выложил всю историю.
— Я почти все рассказал Олли по дороге сюда.
Он подошел к окну и посмотрел на реку. Вновь его охватило волнение: в который раз он возвращается к тому страшному отрезку своей жизни! Но когда изливаешь душу, становится легче.
Маршалл вернулся к столику, налил себе еще виски и сел на диван напротив письменного стола. Все это время Джордж наблюдал за ним. Он понял, что ею старший сын настроился на рассказ.
— Не волнуйся. Мы никуда не спешим. Когда почувствуешь, что тебе нужно… — добавил Джим, видя, сквозь какие психологические преграды пробирается любимый брат.
— Сейчас пройдет, — спокойно ответил он.
Джордж промолчал, но все было ясно без слов.
— В Мерамеке… — наконец начал Маршалл, допив бокал.
— Это там, где ты был все это время?
— Да. Олли сказал мне, где вы искали. Но у Магвира была пещера…
— Пещера? Никогда бы не додумались…
— Он, вероятно, так и предполагал, замышляя это.
— Но Магвир поклялся, что ты мертв! — затрясся от гнева Джордж.
— Я, вероятно, был очень близок тогда к смерти, а он уехал в город… И если бы не Тэнер и Джонсоны…
— Кто?
— Шериф Тэнер из Гаррисон-Милз и его люди нашли пещеру и отправили меня на ферму Джонсонов. Я находился там около трех недель… Потерял счет времени…
Маршалл встал и заходил по комнате, алкоголь не смог унять возбуждения. Голос его время от времени дрожал и казался чужим.
— Когда мы возвращались с пикника, Магвир схватил Рени, я даже не успел глазом моргнуть. Я был так глуп… Вы не представляете, что мне пришлось пережить, и как хотелось вернуть все обратно, и не ходить на прогулку, а остаться дома…
— Что было, то прошло. Все наладится, — подбадривал его Джордж.
— Надеюсь… Я пытался схватить ружье, но один из них ударил меня, и я потерял сознание. Когда очнулся, меня уже везли на лошади. Понадобилось время, чтобы понять, почему Магвир не убил меня сразу. Ему бы это ничего не стоило…
Трясущейся рукой Маршалл пытался налить еще бокал. Когда ему это не удалось, он поставил графин на место и, явно раздосадованный, отвернулся.
— Мы ехали, как мне показалось, четыре дня. Вокруг ни души. Когда доехали до пещеры, там уже собралась вся банда. Однажды я затеял побег, но безуспешно. Тогда-то и получил вот это… — Он показал на свое лицо. — После этого случая они надели на меня кандалы, по я был без сознания и узнал об этом позже. Когда очнулся, он стегал меня плетью…
— Что! — закричал Джордж. — Кандалы и плеть?
Он едва превозмог безумное желание броситься к сыну и обнять его. Он был потрясен до глубины души отсутствующим взглядом Маршалла.
— Они держали меня в закрытом помещении в противоположном конце пещеры… Спина очень долго заживала, а руки… — Он засучил рукава, и Джим чуть не вскрикнул, увидев жуткие шрамы. — Наконец Джонсоны сняли наручники.
— Мы должны отблагодарить их как следует, когда вернемся домой, — сказал Джордж.
— Я сидел в задней комнате пещеры все время.
— В комнате… пещеры? — недоверчиво переспросил Джим.
— Да. Метр восемьдесят на метр двадцать. Без света, без всего. Этого было достаточно, чтобы сойти с ума, но подумать о том, что Рени погибла…
— Рени? Магвир решил, что убил ее?
— Да. Он мне сказал это. — Маршалл умолк, вспоминая горькие минуты отчаяния. Затем, как будто стряхнув их, промолвил: — Боже, какой ужас! Она сильно пострадала?
— Ей, конечно, досталось, но не сильно. Она даже хотела ехать с нами на поиски, — с гордостью добавил Джордж.
— Как ей удалось добраться домой? Она сказала, что Уэс стрелял в нее.
— Она рассказывала, что, после того как они ударили тебя, она убежала, но недалеко, потому что Уэс выстрелил и пуля слегка задела голову. Рени повезло. Когда она пришла в сознание, поблизости оказалась лошадь, которая довезла ее до дому. Пэки нашел ее, — объяснил Джим. — Она волновалась за тебя. Элиз пришлось долго успокаивать ее.
Значит, подумал Маршалл, она никому не рассказала о нападении. Хорошо, но почему доктор ничего не объяснил Джорджу? Понятно, ее пичкали успокоительными, ведь это такой ужас оказаться в объятиях Уэса и Фрэнка. Представив Рени в окружении мерзких братьев, пока он лежал без сознания, он пришел в такой ужас, что выбежал из комнаты, дабы освободиться от навязчивого кошмара.
— Мне нужно на воздух, — бросил он на ходу. — Потом расскажу.
Джим посмотрел на отца беспомощным взглядом.
— Только время и терпение, — сказал Джордж печально.
Маршалл тупо смотрел прямо перед собой. Стены дома давили на него. К счастью, туман рассеялся. Стоял ясный, солнечный день. Он не помнил, как вышел через заднюю дверь в сад и шел до тех пор, пока не оказался возле колодца в кустарнике. Искрящиеся брызги фонтана и затененная беседка манили прохладой. Еще несколько шагов, и он укрылся от палящего солнца. Легкий ветерок дарил уют и спокойствие его израненной душе. Присев на встроенную скамейку, Маршалл в изнеможении откинул голову. В ней все перепуталось: виски туманили мозг, да и новости, которые он услышал сегодня, способствовали помутнению. Ясно одно — теперь он совсем другой человек. Придавал ли он значение всему, что его окружало, или поступал вопреки логике, опираясь только на эмоции? Сколько долгих дней и ночей разума и логики для него просто не существовало! Пытаясь разобраться в веренице мыслей, Маршалл стал отбирать только нужные ему факты, чтобы, взяв их за основу, прийти к логическому выводу. Никогда прежде он не рассуждал с такой холодной расчетливостью, но сейчас ему предстояло сделать именно это, и как можно быстрее. Ибо с каждым днем он впадал во все более глубокую форму депрессии.
Первое, в чем ему нужно разобраться, — это надругательство над Рени. Мог ли Магвир солгать ему об изнасиловании? И с какой целью? Несомненно, чтобы окончательно добить его морально. Луч надежды блеснул в его сознании, но тут же исчез. Сейчас не время поддаваться чувствам. Рени изменилась. Нельзя отрицать, что их долгожданная встреча была страстной, но постепенно Рени становилась все более отчужденной. Может быть, из-за физической близости с ним? Не могла же она после надругательства Маг-вира испытывать прежние чувства к мужу, предаваясь любви с ним. Но как она должна была поступить? Неужели ей следовало сжиматься от страха при каждом его прикосновении? Ответа не было. Одно не выходило из головы: ее оскорбили.
Второй вопрос, который еще труднее будет решить, — это то, что Рени носит ребенка, который появится на свет в конце года. Если первое было правдой, в чем он все меньше и меньше сомневался, то скорее всего он не настоящий отец этого ребенка. Маршалл сделал передышку. Логика, какой бы она ни была верной, иногда невыносимо болезненна. Но если это ребенок Магвира, что мешало Рени избавиться от него, как это сделала Элизабет? Что, если с ней что-нибудь случилось… Маршалл на мгновение закрыл глаза, и в этот момент вся его озлобленность исчезла под натиском одной-единственной истины, которая возвышалась над всеми остальными. Он любит Рени. Она для него все. Он вновь обрел жизнь и любовь. Рени — его жена, а он — ее муж. Это будет их ребенок. Он будет воспитывать и любить его, потому что он часть Рени. От этой мысли ему стало так легко и покойно. Если она сочтет невозможным рассказывать о всех ужасах, которые с ней происходили, он поймет ее и не будет настаивать. Сейчас ей нужны его любовь и забота, так же как и ему ее любовь. И он не станет посвящать ее в гнусные подробности своего пребывания в плену у Маг-вира. Этот рассказ не для женского уха. Каждый останется со своими ранами, они будут заживать сами собой.
Маршалл улыбнулся и посмотрел вокруг. Летний сад Рени был изумителен. Сочная зелень буйно разрослась, яркие цветы источали нежный аромат. Маршалл посмотрел на дом со стороны и по достоинству оценил его классическую красоту. Мечта Роджера Фонтейна — Леман — осуществилась. Когда-нибудь Маршалл передаст в наследство своим детям то, что передал Рени се отец. С этой мыслью он покинул сад и медленно пошел по направлению к реке.
Когда Рени поднималась в свою спальню, Джордж кивком головы подозвал ее к себе. Она беспокоилась, куда ушел Маршалл. Джим выехал недавно, а Маршалл и Джордж оставались дома. Может быть, они разговаривают в кабинете?
— Что случилось, Джордж? Где Маршалл?
— Точно не знаю.
— Может быть, он пошел наверх отдохнуть?
— Нет, он вышел на улицу, — спокойно объяснил Джордж.
— Хорошо, — вздохнула Рени с облегчением. — Я думала, что-нибудь случилось.
— Что-то действительно случилось, но не знаю, что именно.
— Что вы имеете в виду?
— Его мучает что-то. Если б не это, уверен, он быстро пришел бы в себя.
— Надеюсь. Сделаю все возможное, чтобы он был счастлив. Хочется верить, что с рождением ребенка все встанет на свои места. — Рени положила руку на живот.
— Как он воспринял эту новость?
— Он был в восторге — сначала…
— Сначала?
— Он спросил, когда это произошло. По словам доктора, роды придутся на конец года, значит, это случилось в Сидархилле. Когда я упомянула о Сидархилле, он сразу же отстранился от меня, стал чужим. Это очень меня огорчило. Как он может любить меня и одновременно быть таким холодным?
— Я думаю, он немного отдохнет и привыкнет к нам. Мы должны потерпеть. Ему многое пришлось пережить. Он рассказывал тебе?
— Нет, нет еще.
— Он, конечно, постарается избегать стрессовых ситуаций.
— Вы думаете, напоминание о Сидархилле или о ребенке расстроило его?
— Я думаю, его беспокоит твоя беременность. Ты знаешь, что Элизабет Энн умерла из-за выкидыша?
— Да, Дорри рассказывала мне об этом.
— Возможно, он боится, что то же самое может случиться и с тобой.
Теперь Рени стало понятно поведение Маршалла. Он заботится о ней. Он боится, что она может умереть — так же, как и Элизабет Энн. Теперь все встало на свои места, наивно подумала Рени. Постепенно она будет убеждать его в том, что хорошо себя чувствует и ребенок у них будет крепким и здоровым. Как только его страхи улягутся, он станет прежним Маршаллом.
— Вы заметили, в каком направлении он пошел?
— По-моему, в сад.
— Спасибо, Джордж. Пойду поищу его.
Рени вышла навстречу утренней жаре. Солнце палило нещадно, и приятно было укрыться в тенистых аллеях среди декоративных деревьев и кустарников. Она безуспешно обследовала беседку, несколько скамеек вокруг сада и устремилась к причалу.
Маршалл сидел на зеленом склоне над обрывом. Он выглядел усталым, и Рени понимала, что все это последствия злоключений, которые ему пришлось пережить; об этом, кстати, говорил Джордж.
— Марш! — позвала она издалека, чтобы не потревожить его. — Если хочешь побыть один, я уйду, но, мне кажется, ты устал от одиночества.
— Если это ты, я вряд ли откажусь от такой компании.
Радостная, она подошла к нему.
Маршалл поднялся и обнял ее.
— Здесь замечательно! — Он показал на чудесную панораму, открывшуюся перед ними.
— Тебе лучше пройтись, — сказала Рени, пытаясь увести его отсюда.
— Прекрасно. Пойдем.
Они взялись за руки и направились к небольшому утесу. Добравшись до вершины, расположились под ивой. Широкая река степенно несла свои воды. «Элизабет Энн» все еще стояла у причала. Джим разговаривал с лоцманом и Олли в штурманской рубке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40