https://wodolei.ru/catalog/unitazy/bezobodkovye/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

— Глаза Элеоноры вспыхнули. — Он не осознает, что даже здесь не лишил меня силы. Глупец, он видит королем Джона! Джон — ничтожество! Хотя он вышел из моего лона, я никогда не считала его своим!
Однако в речах Элеоноры было и кое-что новое. Два года Агнесса провела в монастыре, куда не долетали слухи о королевских интригах, и для нее были внове слова о том, что Генрих метит заменить Ричарда Джоном. Она слышала о смерти принца Джеффри и думала, что королем когда-нибудь станет Ричард — любимец Элеоноры. Принц Ричард был старше, и он уже доказал, что достоин унаследовать корону.
— Не подпускать Ричарда к тому, что принадлежит ему по праву, — чистейшее безумие! Лишь бы мне назло! Этого не будет! Я этого не допущу! Он не заставит Ричарда склониться перед младшим братом! — Королева энергично покачала головой, и пламя камина высветило несколько серебряных прядей, которые посмели появиться в ее густых волосах. — Я свое дело сделала. — На лице Элеоноры промелькнула улыбка, и Агнесса поняла: в чем бы ни состоял ее поступок — именно он и являлся причиной возвращения Элеоноры в башню. — Теперь очередь за Ричардом.
— Я приехала, — объявила Агнесса, улучив подходящий момент.
— Несса! — раздался пронзительный крик, и через мгновение ее обхватили руки, мерцающие золотом и лазурью. Уткнувшись в волосы сестры, Агнесса улыбалась. Любовь была для нее редким, бесценным даром, и она дорожила любым ее проявлением — от теплого объятия до ласкового уменьшительного имени, выдуманного Алерией. Но воины и слуги называли ее так же, как звали в аббатстве, — сестрой Агнессой. Для Алерии же она была Нессой — увы, после принесения обета это имя станет навеки запретным.
— Садись же! Поешь. — Алерия подвела сестру к столику, стоявшему у камина. — Я ждала тебя, ждала, ждала…
Несса села на низкую скамеечку и старательно оправила юбку, уберегая ее от огня, — ей очень не хотелось, чтобы искры, летевшие из камина, оставили черные точки на ее белоснежном наряде. Может, для женщин, имеющих обширный гардероб, это пустяки, но не для монашки, которой разрешается иметь только два платья — во избежание суетного тщеславия. Она улыбалась, глядя на Алерию, а та вертелась возле нее, чуть не плясала от восторга и без умолку болтала, рассказывая, какие красоты она видела на континенте и с какими важными людьми встречалась. Да, дальнее путешествие и общение с сильными мира сего не изменили ее характер и не укоротили язычок.
— Дитя мое, — окликнула Алерию Элеонора, — сядь и дай сестре спокойно поесть.
Алерия вспыхнула, но подчинилась — пожала плечами и села за стол напротив сестры. Несса удивилась: неужели сестра все же научилась подчиняться чужой воле? Нет, слабая надежда! Впрочем, Несса тут же напомнила себе, что этот талант и не нужен молодой красавице.
Элеонора с интересом наблюдала за сестрами. Они были не похожи, но искренне привязаны друг к другу. Алерия была понятнее Элеоноре, а вот старшая сестра имела куда более сложную натуру и острый ум. Следуя желанию матери Нессы, она сделала все, чтобы направить ее в монастырь, несмотря на собственные сомнения в правильности такого пути. Несса не была некрасивой — разве что в сравнении с красавицей сестрой, — но под маской безмятежности скрывала отчетливое понимание своего незавидного положения.
Пока Несса ела, королева, усевшись у камина, занимала ее разговором о друзьях, с которыми она виделась в Аквитании, и о визите дочери. Несса чувствовала, что этот визит был еще одной болевой точкой в отношениях с Генрихом. Он не любил детей Элеоноры от короля Франции Людовика — сводных сестер его теперешнего врага, молодого короля Филиппа.
Агнесса наслаждалась трапезой — это был цыпленок с обильными приправами. Увы, в аббатстве еда считалась грехом. Элеонора же тем временем перешла к обсуждению слухов — якобы повсюду росло недовольство реформами Генриха. Знать возмущалась утратой власти, а простолюдины стонали от непомерных налогов, которые шли на ведение войн на континенте. Несса же, зная о вражде между супругами, без труда уловила: королева довольна тем, что у Генриха неприятности.
Доев последний кусочек, Несса заставила себя сидеть неподвижно и ждать. Бездействие только усилило ее любопытство, которое она пыталась скрыть. Она не задавала бесполезных вопросов и сидела, сцепив пальцы, чтобы не выдать их нервную дрожь.
Молчание девушки озадачило Элеонору. Интересно, что она подумает о новости? Строго говоря, ей была важна только реакция младшей сестры, но она решила не отстранять и старшую от такого важного дела.
Элеонора наконец-то встала; ее движениям была присуща фация, доступная лишь немногим женщинам. Вызвав слугу, она приказала ему унести остатки еды, и стол между девушками опустел. Королева подошла к комоду с замысловатой резьбой, стоявшему рядом с камином, и достала из лакированного черного ларца свернутый пергамент.
Когда Элеонора подошла к огню, Несса увидела, что документ скреплен печатью короля. Приученная сдерживать свои чувства, Несса ничем не выдала удивления. За годы супружества король и королева никогда не обменивались письмами, и Несса поняла, что речь пойдет о деле чрезвычайной важности. Боясь задумываться глубже, она вздохнула и отыскала очень простое объяснение. «Конечно же, король призывает жену для участия в какой-то церемонии», — попыталась она себя убедить. Но Несса тут же отвергла это соображение: о таком простом требовании королева упомянула бы за обедом. Ясно, что письмо предвещает… нечто роковое. Что-то связанное с ней и с Алерией. Странное предчувствие нарастало, и Несса с такой силой стиснула руки, что побелели костяшки пальцев.
— «Элеоноре, королеве, в Солсбери-Тауэр…» — Элеонора начала читать письмо, и Несса затаила дыхание. Королева же между тем продолжала: — «Итак, я посылаю к вам моего высокочтимого вассала и друга Гаррика Уильяма, графа Тарранта, и объявляю его невестой свою подопечную, наследницу Суинтона».
Несса покосилась на сестру, та в ужасе замерла. Хотя имя невесты не называлось, было совершенно очевидно: имелась в виду именно Алерия — красавица с золотыми локонами, лазоревыми глазами и прелестной соблазнительной фигуркой. Ее даже превозносили как даму, по красоте равную Элеоноре. На себя Несса смотрела как на бледную тень сестры. Волосы у нее не светлые и не темные, а каштановые; глаза не карие и не зеленые, а какого-то… неописуемого цвета; рост — средний, округлости — невыразительные. Даже имена свидетельствовали о различии между ними: Агнесса — звучит вяло и скучно, Алерия — легко и мелодично. Несса тут же подавила внезапную вспышку зависти. Зависть, пусть даже порожденная недостатком любви, — смертный грех хоть для послушницы, хоть для кого другого. Она вовсе не желала быть красивой, желала иметь лишь то, что красота дает женщине — собственный дом и, возможно, даже мужчину, который станет ее любить.
— Даты приезда нет. — Элеонора небрежно бросила пергамент на стол. — Зная мою привязанность к тебе, Генрих нашел способ досадить за отказ подчиниться его требованию. Он посылает ко мне великого воина и своего сторонника, чтобы отобрать тебя у меня.
«Да, — подумала Элеонора с новым приливом ненависти, — Генрих выбрал сильного сторонника». Сторонник этот был так занят в королевских войнах, что к тридцати годам еще не женился. Хворающий отец уже переписал на Гаррика титул и земли, а поскольку других наследников у него не было, то не пришлось еще кого-то обеспечивать.
Элеонора хорошо знала этого воина.
— В детстве он воспитывался у Генриха. — Королева умолкла ненадолго. Девушки знали: высокородных сыновей отдают на воспитание к сюзерену их отца, где их сначала учат как пажей, потом тому, как быть дворянином и рыцарем. — Генрих не мог взять к себе сыновей всех своих многочисленных вассалов, он распределял их по разным своим владениям. Но отец Гаррика был могущественный граф. — Элеонора поджала губы. — Генрих оставил Гаррика у нас как особо важного — из-за его дружбы со своим побочным сыном Джеффри.
В годы ранней юности эти два мальчика жили под одной крышей с ней и ее старшими сыновьями. В отличие от других особ мужского пола, попадавших в ее круг, Гаррик ее сразу невзлюбил. Сначала она извиняла его отношение тем, что это наследственная черта: его отец был известен своим презрением ко всему женскому роду. Она изо всех сил старалась быть ласковой и приветливой. Но к тому времени, как брак Элеоноры и Генриха дал трещину из-за его связи с Розамундой, Гаррик окончательно отвернулся от нее. Он пронизывал ее обвиняющим взором, как будто был неразрывно связан с Генрихом, и упрочил дружбу с Джеффри, его побочным сыном.
Несса, не смотревшая на озабоченную королеву, не сводила глаз с потрясенной Алерии. Она встала, подошла к младшей сестре, опустилась на колени, обняла за плечи. Ее движение привлекло внимание Элеоноры.
— Не расстраивайся, — успокоила королева Алерию. Королева была уверена, что душевная боль девушки вызвана страхом перед незнакомцем, брак с которым ей уготовила злоба Генриха. Вполне понятное чувство: Алерия боится, что жених или старый, или безобразный, или жестокий. Если же она узнает, каков он на самом деле, то успокоится. — Графу чуть за тридцать, он владелец огромного поместья и… дьявольски красив.
Несса почувствовала, как сестра расслабилась. Она тоже подумала, что Алерия боялась выбора, на который толкнула короля злоба, и была благодарна королеве за понимание.
Но тут Элеонора не утерпела и добавила менее обнадеживающее сведение:
— Но он опасен и холоден… как лед.
Девушки вздрогнули и со страхом уставились на королеву; та же, глядя в огонь камина, вспоминала прошлое. До того как перейти на воспитание к Генриху, Гаррик восемь лет прожил с отцом, недоверие которого к женщинам было всем известно. Мальчик вырос и стал на редкость красивым мужчиной, он мог привлечь любую женщину, но ни одной не удалось пробить ледяной панцирь, окружающий его сердце.
Наконец Элеонора заставила себя продолжать:
— Более того, я ничего не могу сделать, чтобы предотвратить неизбежное. Генрих — король и имеет право выдать тебя замуж, а я всего лишь королева-пленница.
Несса нахмурилась. Трудно было поверить, что женщина, устоявшая против требования короля отдать герцогство, не могла отказать жениху своей воспитанницы. Скорее всего Элеонора принимала этот брак. И Несса была готова согласиться с ней. К тому же они многим обязаны королеве. В ответ они могли только покориться приказу.
Элеонора увидела, что Несса угадала истину. И она поняла: старшая сестра тоже признала этот брак разумным. Что ж, приятно, что не придется убеждать. Действительно, Алерия не могла бы и мечтать о лучшей партии. Совсем даже неплохо уступить Генриху эту маленькую победу — пусть порадуется!
Глава 2
Несса расстегнула застежку и сняла головной убор. Погода была не по сезону теплой, и в платке оказалось нестерпимо жарко. Легкий ветерок остудил затылок, когда она приподняла сзади копну густых кудрей. Потом она распустила шнурок, поддерживающий у горла тугое облачение, и пошла к низеньким цветущим кустам, чтобы посидеть на каменной скамье, манившей прохладой. Там, в центре сложного лабиринта, находилась ее цель — заросший лилиями тихий пруд и скамейки с изысканной резьбой. Несса с удовольствием углубилась в чарующий сад, скопированный с того, что был у Элеоноры в ее родном Поту. Высокая живая изгородь образовывала лабиринт, через который нелегко было пробраться детям, игравшим на мощеной дорожке перед зеленой стеной выше их ростом. А маленькие альковы в конце каждого тупика были придуманы для парочек, желавших укрыться среди зелени, — они хорошо подходили для уединения, которого искала Несса.
Укрытая от посторонних взглядов, она обнажила плечи. До смерти отца в Суинтоне один-единственный человек уделял ей время — отец Кадмейер. Он был наставником мальчиков, отданных на воспитание в их дом. Священник пытался подбодрить неуверенную в себе девочку тем соображением, что светлый разум — вещь более ценная, чем красота, которая со временем увянет. Сколь ни разумны и ни утешительны были его речи, они не подавили в Нессе безнадежного желания быть красивой. Когда уговоры не увенчались успехом, отец Кадмейер указал ей на монашескую жизнь как на путь к более высокому знанию и приложению земных талантов, недооцененных в миру.
В девятнадцать лет, после основательного обучения, пришло ее время. Аббатиса Бертильда была терпелива, но Несса чувствовала, что и она уже теряет уверенность. И тут поступил вызов от королевы. Необходимость принять давно откладываемое решение ужасно угнетала, но все же Несса понимала, что ей в конце концов придется сделать выбор: ей предстояло принять обет посвящения Богу или уйти из ордена. Во всех остальных случаях она серьезно проигрывала, хотя признавала за собой грех гордыни только в одном: она знала, что способна рассуждать холодно, как мужчина. Значит, нужно подчиниться голосу разума, заявляющему, что выбор прост: у нее нет ни богатства, ни особой красоты, чтобы мужчина равного с ней положения захотел взять ее в жены. Она должна обручиться или с мужчиной, или с церковью; поскольку же к ней не подойдет ни один лорд — молодой ли, старый, красивый или уродливый, — значит, это будет церковь.
К сожалению, обостренная совесть удерживала ее от этого шага. Нельзя идти в монастырь с иными побуждениями, кроме искреннего желания посвятить себя Богу. В откровенном разговоре с аббатисой Несса как-то призналась, что страшится принимать обет. Конечно, вера ее была неколебима, но, несмотря на искреннее стремление к чистой и богоугодной жизни, Несса знала про себя, что привержена земным радостям и что вспыхивает от возмущения, столкнувшись с несправедливостью, вместо того чтобы принять ее как Божью волю и подставить другую щеку. Аббатиса на это ответила, что Господу нужно и практическое служение, и чисто духовное. Конечно, ее слова утешали, но вызывали в воображении картину опавших листьев в саду ее будущего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42


А-П

П-Я