поддон для душа 110х90 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Эндрю нырнул в толпу.А Мэри Трэдд тут же забыла о страхе.– Я не знала, что Эндрю Энсон дома, – сказала она Джорджине. – Ты помнишь Эндрю? Его отец приходится троюродным братом мистеру Трэдду. Пинкни был шафером на свадьбе Эндрю и Люси Мэдисон.В доме через улицу на галерею верхнего этажа вышла Люси. На молодой женщине был измятый пеньюар. Мэри хихикнула и скосила глаза на Джорджину. Но негритянка ничего не сказала. Мэри помахала Люси рукой. Люси не заметила ее жеста. Она смотрела вслед мужу.В воздухе раздался глухой рокот. Все взглянули наверх. Небо было застлано густым удушающим дымом от пожара в соседнем квартале. Поэтому никто не заметил, как сверкнула молния. Гром приняли за грохот пушек.Мэри Трэдд в ярости расхаживала по галерее:– Где же Стюарт?Неожиданно он появился. Мальчик шел по стене вдоль сарая с каретами. Взглянув на мать, он улыбнулся – белые зубы так и блеснули на чумазой физиономии.– Ложная тревога, ма! – весело крикнул он. – Янки вовсе не прорвались. Они стреляют с острова Джеймс, но скоро их оттуда выбьют.Балансируя раскинутыми в сторону руками, мальчик добрался по стене до Митинг-стрит. На углу он сел и, болтая ногами, стал выкрикивать новости в суетящуюся под ним толпу.– Пожар погасили? – кричала Люси Энсон. – Эй! Стюарт! Взгляни сюда! Погасили пожар?– Да! Я только что оттуда. Салют был, как Четвертого июля. Но помпы все же протиснулись. Огонь вот-вот погасят. – Стюарт был явно разочарован.Пальцы Люси уже не так крепко стискивали перила. И что это все, подумала она, так всполошились? Какая глупость. Янки не возьмут Эндрю в плен, драгоценная депеша в безопасности, и гонец успеет добраться вовремя. Новости, которые он привезет, будут куда ценнее тех, что изложены в документе. Он расскажет, как янки обстреляли болото. Неплохо бы выждать еще час. Люси с презрением глядела на суматоху внизу. Никто не слышит, что кричит Стюарт. Гусаки вы все, подумала Люси. Вам давно пора разойтись по домам. Посреди улицы она заметила Эндрю. Он проталкивался сквозь толпу к дому. Люси коснулась волос, поправляя растрепанные локоны. Она радостно улыбалась. Эндрю, подойдя ближе, сложил руки рупором.– Не волнуйся! – крикнул он. – Все в порядке! Люси понимающе кивнула.Люди останавливались рядом с Эндрю, задавали ему вопросы. Военная форма внушала доверие. Эндрю окружили кольцом, подошли новые слушатели. Вскоре все стали расходиться, с облегчением покачивая головами. Всем было стыдно за создавшуюся панику. Вдруг загрохотал гром. Ливень обрушился с тропической яростью. Люди бегом устремились к своим домам.Эндрю тоже побежал. Люси защищала от дождя крыша веранды. Эндрю рывком бросился под деревья на тротуаре, Люси рассмеялась. Она не видела, как летит ядро. Черное, оно упало с внезапно потемневшего неба, и бегущие от дождя люди не заметили его. Угодив в мраморный портик дома Клеев, оно с грохотом раздробило камень. Люси на миг отвела глаза от мужа, испуганная молнией. Куски мрамора ореолом разлетелись вокруг портика. Медленно, – да, казалось, очень медленно, – две дорические колонны отклонились друг от друга.– Нет!.. – взвизгнула Люси. – Эндрю!Эндрю бежал, пригнувшись под дождем. Не останавливаясь, он взглянул на жену. Эндрю не увидел, а скорее почувствовал за собой тень колонны. Он побежал быстрее. Но огромная тяжесть навалилась ему на спину, настигнув на бегу. Эндрю упал лицом в лужу. Он попытался встать, но не мог пошевельнуться.
Мэри вслед за Джорджиной с Лиззи ушла с веранды, едва начался дождь. Стюарт, наслаждаясь суматохой, беспечно сидел на стене, похожий на веселого рыжеволосого Пана. Когда на Эндрю свалилась колонна, лицо Стюарта застыло в гримасе смеха. Мальчик спрыгнул вниз и нырнул в проход между домами, ведущий на Черч-стрит. Еще недавно доктор Перигрю был там, оказывал помощь пострадавшим от ожогов. Мальчик вернулся с доктором – пожилым джентльменом, запыхавшимся от спешки. Люси сидела на мокром тротуаре, голова Эндрю лежала у нее на коленях. Склонившись над ним, она укрывала его от ливня. Мужчины прилаживали веревки к мраморной колонне, рухнувшей ему на ноги. Слуг из соседних домов привел дворецкий Эндрю, Джереми. Слезы мешались на его лице с дождем.Доктор Перигрю послушал пульс пострадавшего и склонился над его мертвенно-бледным лицом:– Тебе очень больно, сынок?Эндрю покачал головой и попытался улыбнуться:– Нет, но страху натерпелся.– Мы позаботимся о тебе.Доктор поднялся, чтобы приглядеть, как будут убирать колонну.– Ах, Эндрю, тебе очень тяжело? Ты ранен?– Нет, дорогая, ни чуточки. Я ужасно промок, вот и все. И ты тоже. Тебе не следовало выбегать на дождь.Тело Люси затряслось от рыданий. Она отвернулась.– Тише, тише, не плачь. Хочешь, я расскажу тебе что-нибудь забавное?Люси, глубоко вздохнув, подавила слезы. Она кивнула.Голос доктора Перигрю звучал приглушенно, но четко:– Начинаю считать. На счете «три» тяните за веревки. Вверх, а не волочите.Эндрю крепче сжал руки Люси.– Держу пари, ты не знаешь, как они называют свою пушку. Не знаю, кто придумал, но это типично солдатский юмор. Ей дали имя Болотный Ангел.– Три!..Эндрю и Люси прижались друг к другу. Доктор Перигрю подошел к ним.– Все не так плохо, как могло быть, мой мальчик, – с заметным облегчением сказал он.У Люси как будто камень с души свалился.– Будет чертовски больно, когда мы поднимем тебя, – обратился он к Эндрю. – Прости за крепкое словцо, Люси. А ты, Эндрю, можешь кричать во всю глотку. Нечего строить из себя героя.Доктор опустился на колени рядом с Люси. Он продел руки под плечами Эндрю и приподнял его.– Ступайте в дом, юная леди, и позаботьтесь о горячем бульоне. Не забудьте и о бренди. Оно и вашему супругу, и мне придется сейчас кстати. Джереми, поддерживай посредине, – приказал доктор Перигрю, – а ты, Джубили, возьми за ноги. Когда я скажу «подняли!» – приподнимайте его, очень тихо и плавно. Подняли!.. А теперь понесем к дому. Как ты, Эндрю?– Я ничего не чувствую, доктор. Совсем ничего.
На острове Джеймс майор Эллис, стоя в луже, яростно топнул ногой.– Проклятый дождь. Порох намок! Ладно, оставим пока мятежников в покое, ребята, а завтра возьмемся снова. Чепуховая стрельба, черт побери. Мы не нанесли им никакого урона.Вспышка молнии над гаванью осветила колокольню Святого Михаила.– Черт побери все, – добавил майор. 2 С рассветом Болотный Ангел снова начал обстрел, но город уже успел подготовиться. Накануне вечером офицеры Конфедерации обходили дома, успокаивая жителей и давая советы, какие предосторожности следует предпринять в случае попадания снаряда и пожаров. Когда стали падать ядра, их встречали с гневом и любопытством, но без паники. Люди сгрудились на верандах и крышах, наблюдая оттуда, как поднимаются в воздух и падают близ церкви Святого Михаила массивные железные шары. К исходу утра Болотный Ангел выпустил тридцать седьмой снаряд и тут же взорвался сам. Вспышка была видна всем наблюдателям, грохот взрыва докатился до города и был встречен шумными приветствиями толпы.Через час знакомые всем лакеи дома Бретонов, одетые в черно-красные полосатые жилеты, заспешили во все концы старого города. Записки, которые они разносили, были испещрены неразборчивым почерком Салли Бретон: «Чай в гостиной под открытым небом, прошу пожаловать».Салли Бретон была изящной женщиной чуть за тридцать. У нее была мальчишеская фигура и маленькое обезьянье личико. Ее сияющие глаза и неистощимая бодрость духа покорили Майлза Бретона, хотя немало красавиц тщетно пытались завоевать его сердце. Салли Бретон много путешествовала по Европе, Азии и Африке и покоряла всякого, кто встречался на нее пути.Она прославилась своим гостеприимством, о ее вечерах говорили с восторгом, расценивая их как оригинальные. Все чарлстонские дамы, кроме только тех, что были в глубоком трауре, съехались к Бретонам незадолго до четырех. Им не терпелось узнать, что же придумала Салли на этот раз. Кареты и коляски загородили Кинг-стрит, затрудняя друг другу проезд. Но проволочка только разжигала любопытство.Гости не были разочарованы. Когда они вошли в гостиную, отделанную в строгом стиле восемнадцатого века, Салли Бретон сидела за большим чайным столом посреди комнаты. Столп солнечного света падал на нее сквозь дыру в потолке. Салли была окружена сияющим нимбом, отражавшимся на георгианском серебряном чайном сервизе и игравшим в блистающих призмах хрустальной люстры, которая висела в опасной близости от пробоины. Салли была одета в белое батистовое платье, что значительно увеличивало эффект. Ее пышные юбки, казалось, притягивали к себе свет. Крохотные ножки хозяйки, предмет ее особой гордости, были обуты в ярко-алые атласные башмачки с алмазными пряжками. Бок о бок они покоились на огромном черном ядре, застрявшем в паркете под столом.– Входите, – говорила Салли гостье, появлявшейся в дверях. – Отпразднуем событие. Я так часто рассказывала о нем, что даже наскучило. Но теперь оно выглядит значительно интересней.Дамы восклицали, выражая восторг, и смеялись. Всем было известно, что во время войны с Англией за независимость ядро неприятеля влетело в дом Бретонов, едва не задев драгоценную Уотерфордскую люстру. Ядро янки точь-в-точь повторило путь своего предшественника.Гостьи уходили от Салли Бретон ободренные. Стойкость духа Салли всегда была заразительна, но последний прием оказал наиболее продолжительное воздействие. Не было ни одного человека, которого бы не связывали брачные или родственные узы со старинными семействами, поселившимися в Чарлстоне до Революции. Фамильные истории были известны всем, так как передавались из рода в род вместе со столовым серебром и портретами предков. Было полезно припомнить, что когда-то Чарлстон уже осаждался неприятелем. Мало того, город был сдан врагу и перенес оккупацию. Но англичан разбили, разрушенное восстановили, город зажил по-старому. Невзирая на преходящие неудобства, Чарлстон сохранял свой особый, высокоцивилизованный стиль. И теперь не о чем беспокоиться. Эта война тоже когда-нибудь закончится. Дом Бретонов, дома других владельцев починят, и все забудется. Красные башмачки Салли стоили целого полка.Время принесло новые испытания, и чарлстонцам необходимо было подбадривать друг друга, дабы не пасть духом. Тишина, наступившая после гибели Болотного Ангела, длилась недолго. Проведав, что острова, окружающие гавань, не имеют надежного заслона, Объединенные Силы заняли их, один за другим, установив там свои огневые точки. Джеймс, Джонс, Йонгес, Вадмалоу, Фолли – каждый остров представлял теперь угрозу для города. Вместо черных железных шаров, посылаемых Болотным Ангелом, на город летели новые, начиненные порохом ядра. За ними последовали снаряды, разрушительной силой превосходящие все, что когда-либо испытывал Чарлстон.Современные орудия были дальнобойными. Многие семьи переехали севернее Брод-стрит, чтобы избегнуть бомбардировки. Потом им пришлось перебраться еще дальше, за Кальхоун. Кое-кто покинул побережье и уехал к родственникам и знакомым, живущим в других городах. К концу ноября оставшиеся в Чарлстоне жители обитали только на небольшом клочке земли в четверть квадратной мили, у северной окраины города. Прочие улицы опустели: и днем и ночью на них рвались ядра.
Через день после происшествия с Эндрю его импозантная мать Эмма послала карету, чтобы перевезти сына домой. Люси следовала за каретой в собственной коляске, с ребенком и нянюшкой. Эмма превратила свой дом на Шарлотт-стрит в госпиталь. Необходимый уход, говорила она, укрепит Эндрю и исцелит его ноги. Когда люди потянулись из центра города на северную окраину, Эмма не приняла никого из своей многочисленной родни. Она отказалась пустить даже семью своего брата. Эндрю необходимы тишина и покой.Живущая в соседнем доме Джулия Эшли не могла прибегнуть к подобным отговоркам. Джулия была старая дева сорока с лишним лет. Она жила одна в большом кирпичном особняке, который унаследовала десять лет назад после смерти обожаемого отца. С тех пор она не снимала траура. Братьев у Джулии не было. Ее единственная сестра, Мэри Трэдд, была восемью годами моложе и полная противоположность Джулии во всех отношениях. Мэри была хорошенькая – изящная, женственная, с пухлыми щечками, вьющимися темными волосами и большими темно-голубыми глазами. Со дня ее первого выезда в доме постоянно толпились поклонники; так продолжалось до тех пор, пока она не остановила свой выбор на Энсоне Трэдде. Дом был полон ее звонким смехом, радостными восклицаниями, а порой и плачем. Джулии, обреченной на горькое одиночество, продолжавшиеся два года романы сестры причиняли невыносимые страдания.Когда Мэри переехала в собственный дом, Джулия впервые почувствовала себя человеком. Она была высока, худа, с крупными чертами лица, которые, однако, были не лишены привлекательности. И теперь ее спокойные, нечастые реплики могли быть услышаны и оценены. Вокруг нее образовался узкий кружок друзей, интересовавшихся литературой и естественными науками. Она путешествовала, покровительствовала симфоническому оркестру и имела лучшую ложу в театре. К сорока годам она сделалась примечательной женщиной и чувствовала себя счастливой.Теперь же упорядоченное существование Джулии было потрясено шумным вторжением сестры, ее детей и слуг.Мэри открыла завешанные пыльными простынями покои третьего этажа, вселилась в свою старую комнату и заполнила собою дом, как она всегда это делала. У Джулии начались мигрени.В домах по соседству также отпирали старые комнаты и готовились к приему родственников, для большинства семей это было легко и вполне естественно. Близилось Рождество – пора, когда в домах всегда полно гостей.Чарлстонцы отличались общительностью, они получали удовольствие, посещая большие и малые собрания. Дни от Рождества до конца января были самыми напряженными. В мирные годы оркестры, приезжавшие из Лондона, давали концерты; в театре на Док-стрит спектакли играли заезжие труппы с участием мировых знаменитостей;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82


А-П

П-Я