А за этот день ему предстоит найти Лоренса! И как только позволят обстоятельства, он с триумфом возвратится в Лондон, очистит свое имя от клеветы и попросит у отца Синды ее руку. Его не смущали опасения, что герцог может ему отказать. Он сделает предложение исключительно из соблюдения приличий и уважения к отцу любимой женщины. Синда была уже в том возрасте, когда имеет право принимать самостоятельные решения, а уж он-то никогда ее не отпустит!
И он не позволит, чтобы ему помешали опасения по поводу серьезности ранения кузена. Рисунки Синды убедили его в том, что его кузен жив и здоров и даже работает. Он верил ее рисункам, как бы странно это ни показалось.
– Может, нам стоит здесь встать на якорь и пойти в деревню пешком? – спросил подошедший Калеб, с сомнением посматривая на открывшуюся перед ними естественную гавань.
– Может, и стоило бы, но мы не станем этого делать. – Трев изучал гавань в подзорную трубу. – Там нет ни флота, ни больших кораблей, так что на судне мы сможем быстрее добраться до места и так же быстро уйти.
Опустив трубу и по-прежнему глядя на гавань, он понял, что Синда поднялась наверх, как только ее нога коснулась палубы. Словно электрическая искра пробежала вдоль всего корабля. Трев испытывал удовольствие от той естественности, с которой она восприняла изменение их отношений. От сознания, что она принадлежит ему, в нем расцвела гордость, попранная двадцать лет назад. Да, он не может похвастаться ни титулом, ни образованностью, но зато эта необыкновенно одаренная и прекрасная женщина сочла его достойным себя. Он нежно погладил ее высокий чистый лоб и улыбнулся в ответ на ее сияющую улыбку.
Синда забрала волосы и стянула их ленточкой, так что лишь несколько прядей обрамляли ее лицо, а тяжелую массу волос связала сзади красным платком, напомнив Треву сказочную фею с развевающимися на ветру концами ленты и сверкающим на солнце золотом волос с легким рыжеватым оттенком.
– Отсюда мы дойдем морем до Брайтона, а оттуда по суше доставим Лоренса в Соммерсвилл, – пояснил он. – А уж затем поедем в Лондон.
– А ты не можешь попросить Калеба высадить твоего кузена в Брайтоне, а мы с тобой останемся на судне и пойдем в Лондон?
Он настороженно посмотрел на нее.
– Зачем? Раз он жив, меня уже не могут обвинять в его убийстве.
Она мягко высвободилась и, облокотившись на ограждение, устремила взгляд на деревушку Пул, к которой они приближались.
– Потому что… я нарисовала будущее, и мне не нравится то, что я там увидела.
Обрадованный, что ее тревожат только собственные сомнения в своем будущем, он обнял ее за талию и привлек к себе.
– Мы сами определим нашу судьбу. То, что ты нарисовала, можно по-разному понимать. Возможно, это лишь один из вариантов будущего.
Она прислонилась к нему спиной, и ее ленточки щекотали ему лицо.
– Это меня устраивает куда больше, чем верить в предопределенность судьбы.
– Вот и отлично. Пойдешь со мной на берег?
Она помолчала, затем погладила его по щеке.
– Нет. Тебе будет спокойнее, если я останусь здесь.
Она была права. Трев поцеловал ее на глазах у своей команды, затем приказал убрать паруса. Входя в гавань, он всматривался в деревушку и страстно молился, чтобы Бог послал ему встречу с кузеном.
Если все пойдет, как запланировано, скоро он представит Синду своей семье.
Синда не уходила с палубы все время, пока Трев находился на берегу. Шторм сменился порывистым ветром. Из-за быстро летящих облаков выглядывало солнце, а гребни волн покрылись белыми барашками. Расположенная вдоль изгибов гавани деревушка неудержимо притягивала внимание Синды. С помощью подзорной трубы Трева она пыталась найти нарисованное ею место.
Вскоре ей показалось, что она его нашла. Это была небольшая пристань, где виконт сплетал канат. Цветов не было видно, но ведь осень уже близилась к концу. Зато там виднелись несколько каменных коттеджей, и один из них мог оказаться тем, который она изобразила на рисунке.
Она видела, как Трев и его товарищи разговаривали с любопытными жителями, которые вышли на берег навстречу им. Трев выделялся своей осанкой. Она даже издали не спутала бы его с кем-то другим.
Покрутив колесико на трубе, она приблизила изображение и заметила, как Он вдруг напрягся. Синда быстро осмотрела берег в поисках солдат, подумав, что жители предупредили Трева об их появлении, но их не было видно. Очевидно, влияние его деда не распространяется так далеко на запад. Или солдат отвлекло преследование контрабандистов.
Она закусила губы, увидев, как Трев решительно зашагал к коттеджам. Она уже так хорошо знала его, что по походке угадывала, что он расстроен.
– Здесь холодно, миледи, – обратился к ней Уилл. – Вам лучше сойти вниз. Кук сказал, что пришлет вам чай.
Синда поплотнее закуталась в плащ и снова поднесла к глазам подзорную трубу.
– Поблагодарите Кука и скажите ему, чтобы подождал, пока вернется капитан. Если у вас есть виски, то пусть приготовит его для капитана.
– И для виконта? – живо спросил Уилл. – Я его никогда не видел.
Сердце Синды сжалось, когда она увидела вышедшего из коттеджа расстроенного Трева. Предсказание ее рисунков оказалось ошибочным и только пробудило в нем надежду, которой не суждено было сбыться!
– К сожалению, не думаю, что сегодня вы его увидите, – сказала она мальчику.
В ее воображении встали картины этой ночи. Ей не терпелось нарисовать мускулистую спину Трева, хотелось передать атмосферу их восторженного наслаждения. Когда-нибудь она вернется к своему мольберту и масляным краскам, напишет свою мечту и забудет боль реальности.
Но Тревельян был одновременно и ее мечтой, и реальностью, и она не могла не чувствовать его боль. Вместо того чтобы спуститься вниз к своим мелкам, она ждала его возвращения. Почему ее рисунки направили его по ложному следу? Что он станет о ней думать, если его кузена не окажется в живых? Ее мучила мысль, что он может утратить к ней интерес. С того момента, когда она осознала, что любит его, она знала, что ей придется расстаться с ним, чтобы он мог найти ту спокойную мирную жизнь, о которой так мечтал. Но, Господи, только не теперь!
Синда подбежала к Треву, как только он поднялся на борт. Он обнял ее за плечи и повел к трапу.
– Ну что? Я ошиблась? Что случилось? – нетерпеливо спросила она.
Следом за ними в каюту вошёл Уилл с чаем и виски на подносе. Трев едва заметил неуместное соседство чая с графином виски, но налил его в чашку и быстро ее осушил.
– Спасибо, Уилл. – Синда выпроводила юнгу и закрыла дверь, с тревогой глядя на Трева и готовая возненавидеть себя, если подала ему ложную надежду.
– Они узнали изображенного тобой человека, – наконец сказал он, налив еще одну чашку виски, но на этот раз разбавив его чаем.
Синда облегченно вздохнула и взяла чашку с чаем. По крайней мере она нарисовала что-то узнаваемое. Значит, она не совсем ошиблась.
– Ну и?
– Но они не знают, кто этот человек.
Она опустилась на стул, но не дотронулась до чая.
– Не понимаю.
Он оперся на спинку стула и закрыл лицо руками.
– Никто не может сказать, как этот человек появился в деревне, они знают только, что прошлым летом он был сильно ранен.
– Но ведь это Лоренс, да? – Виконт должен быть жив! Теперь, когда она признала свой дар, она хотела, чтобы ее рисунки оказались правдивыми. Она не сможет жить с мыслью, что принесла Треву одни страдания!
– Когда этот человек очнулся, он не смог назвать свое имя, – медленно произнес Трев. – Ты была права. У него поврежден рассудок… если это действительно Лоренс.
Она сдерживала себя, дожидаясь, когда он сам все подробно расскажет. Странно, но она никогда по-настоящему не жила в реальном мире, пока Трев не развил в ней способность живо его чувствовать, и сейчас еще не умела полностью выразить свои эмоции.
– Насколько поврежден его мозг? – постаралась как можно спокойнее сказать она.
– Он вообще ничего не помнил. – Трев потер лоб и взял чашку. – Когда рана у него зажила, он по-прежнему ничего не мог рассказать о своем прошлом. Говорят, он зарабатывал на жизнь рыбной ловлей.
– Где же он сейчас? – Синда задала главный вопрос, хотя у нее их были сотни.
– Им это неизвестно. – Он поставил чашку на стол. Корабль набирал скорость, но, казалось, Трев этого не заметил. – Они избегают разговоров о контрабандистах. Сказали только, что как-то ночью он вышел в море и не вернулся с остальными.
Синда замерла от страха.
– Вышел в море… с контрабандистами?!
– Похоже, что так. – Трев избегал ее взгляда. – Понимаешь, Лоренс был необыкновенно честным и законопослушным человеком. Даже не знаю, что и думать. Либо это был не он, либо его рассудок поврежден до такой степени, что он совершенно изменился.
Они уходили все дальше от Пула, оставляя позади все надежды. Синда недоверчиво покачала головой:
– И ты отказался от поисков? Ты поверил им на слово и считаешь, что он пропал?
Наконец он взглянул ей прямо в лицо.
– Нет, не сдался. Я возвращаюсь в Брайтон, к своим друзьям, которые обещали поискать среди контрабандистов по южному берегу. Мне нужно узнать имена тех людей, которые могли иметь отношение к Лоренсу. Потом я оставлю в Пуле своего человека и отвезу тебя домой.
Синда вздрогнула, услышав это твердое заявление. Если дел откажется признать права Трева, ему нечего терять, и он примется гоняться за контрабандистами. Вместо того чтобы подарить ему уютный семейный очаг, она заставляет его вернуться к жизни, полной вражды и опасностей.
– Хочешь опять заняться каперством? – тихо спросила она.
Он фыркнул и поднялся.
– Не имея на то королевского разрешения, я буду самым обыкновенным пиратом, если задержу какое-нибудь судно и стану искать на нем Лоренса. Будем надеяться, до этого не дойдет. – И он вышел.
В тот вечер Трев не спустился в каюту. Синда понимала, что происходит в его душе. Не имея доказательств, что его кузен жив, он не мог снять с себя обвинение в его убийстве и вернуться на берег, а следовательно, и предложить ей замужество. Она могла бы ему сказать, что никогда бы не стала его женой. Как восприняла бы Мелинда его брак с женщиной, написавшей тот скандально известный портрет со сценой гибели ее мужа?
Но все это не означало, что они с Тревом не могли быть сейчас близки, твердила себе Синда.
По мере того как длилась ночь, а он так и не приходил к ней за временным утешением, которое она могла ему дать, ее сочувствие перерастало в гнев. Ее больше не устраивала позиция художника, бесстрастно наблюдающего за жизнью и фиксирующего в своих работах результаты этих наблюдений, переработанные его воображением. Она страстно желала жить сама и провести всю свою, жизнь с Тревом! А он не дал ей даже возможности объясниться. Вспыхнув от негодования, она быстро собрала подаренные им альбом и мелки и поднялась на палубу. На мостике Трева не было, но, повинуясь безошибочной интуиции, она 01 искала его темный силуэт у ограждения палубы.
Он стремился найти в Англии семейный уют, но, ничего хорошего не ожидая от будущего, он повернулся к нему спиной, чтобы следовать путем, уготованным его прошлым. Возможно, она была к нему несправедлива, но сейчас ей было не до рассуждений. Единственный человек, которого она полюбила, вбил себе в голову, что он навеки обречен быть одиноким, и упрямо решил повести себя благородно и отвезти ее домой, даже не сделав попытки найти какой-то иной выход из положения.
Трев не шелохнулся, когда к нему приблизилась Синда. И она изо всех сил шлепнула его по голове альбомом.
Он потер затылок, повернулся и вопросительно посмотрел на Синду. И тогда она у него на глазах размахнулась и швырнула в море коробку с драгоценными мелками, которая тут же исчезла в волнах. Не успел он ее остановить, как вслед за коробкой она отправила и свой альбом.
– Вот! Раз ты отказался от своей мечты, то и я отказываюсь от своей!
Не сказав больше ни слова, она решительно направилась назад в каюту.
Ошеломленный таким взрывом ярости, которого он никак не ожидал от Синды, Трев последовал за ней, но услышал, как внутри задвинулась щеколда, и понял, что спорить бесполезно. Он не стал кричать через дверь, да и что он мог ей сказать? Она была права.
Трев растянулся на скамейке в столовой, подумал было найти на камбузе ром, но побоялся, что если напьется, то разгневанная Синда может запросто снова оказаться на палубе. Интересно, долго ли еще она просидит взаперти?
Синда не должна отказываться от своей мечты. Он вовсе этого не хотел, как и того, чтобы она его оставила. Но ей предназначено жить на суше со своей семьей, а у него – другое предназначение. Все было так просто.
Он неотрывно смотрел на дверь, ожидая, когда она откроется. Он мог бы увезти Синду на Ямайку, но это походило бы на побег, а он не хотел, чтобы дед считал его побежденным. Ему предстоит борьба за право остаться и жить в Англии, и разве он позволит втянуть в эту борьбу Синду?
Вдруг ему пришла в голову мысль, что без ее альбома сегодня ее снова будут мучить кошмары.
Он готов был избавить от них Синду, как делал это прошлой ночью.
Может, она так устала, что крепко уснула? Но что будет с ней завтра ночью, когда он отвезет ее домой? И в дальнейшем?
Она должна поверить, что он победит в этой борьбе и тогда вернется к ней.
Может, нужно сказать ей об этом?
Возбужденный этой мыслью, он встал и постучал в дверь каюты.
– Впусти меня!
Ему не очень хотелось выставлять себя в смешном виде перед командой, но если уж на то пошло, он готов был разнести эту дверь в щепки.
Он не слышал, чтобы она отодвинула засов, а дверь была сделана из прочного красного дерева. Ну подожди! Он еще раз постучал и, не получив ответа, поднял сиденье лавки и поискал в ящике под ней инструменты. Найдя топорик, он снова подошел к двери.
– Мне нужно кое-что сказать вам, Люсинда Пембрук, но я не намерен разговаривать с вами через дверь. Если вы не откроете, я разнесу ее топором!
Ни звука. Сожалея, что приходится уродовать свой любимый корабль, он занес топорик и приготовился вонзить его в дерево рядом с щеколдой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41