Амара приняла это всерьез, не уловив иронии Уинни, и пожала плечами.– Их было слишком много на тебя одну, в этом отчасти и моя вина, – призналась она.– Как это? – Уинни направилась к выходу из зала, чтобы спокойно поговорить. – Ты вообще никакого отношения не имеешь к этому делу. Это я должна просить у тебя прощения за то, что подтолкнула тебя к этому негодяю Лотбери.– Ты не поняла. Мне было приятно, что маркиз ухаживал за мной. Он заставил меня почувствовать… – Амара помолчала, пытаясь перебороть эмоции. – Он так всем интересовался. Я и подумать не могла, что он ненавязчиво расспрашивал меня, чтобы потом навредить тебе и мистеру Милрою.– Ох, подружка. Мы с тобой два сапога пара, каждая томится своими секретами. Но ты не в ответе за этих людей, и вся вина, которую ты себе приписываешь, исчезла, как только ты пришла мне на помощь.Амаре, однако, было трудно избавиться от чувства вины. Уинни знала, что подруга страдала, что ее сердце болело от пустых комплиментов лорда Лотбери. Уинни с удовольствием проучила бы его. Но после того как она увидела, как смело повела себя Амара, когда она оказалась в беде, Уинни поняла, что мисс Клейг сама может постоять за себя.– Уверена, миссис Клейг понадобится флакон с нюхательной солью, когда твоя мама узнает, что ты оставила ее, чтобы выручить кое-кого из семейства Бедгрейнов.Напряженная линия рта Амары смягчилась. Ее мать славилась истериками.– Да, боюсь, так и будет.Когда Кенан наконец, нашел Голландца, было уже за полночь. Он объездил пять таверн, а тот, оказывается, сидел себе спокойно за столиком в заведении, куда бы Кенан и днем без оружия не вошел.– А, Милрой Безрассудный, – поприветствовал его Голландец, неловко подняв кружку с пивом и чуть не облив Кенана. – Присоединяйся.– Запястье болит?– Да, чертова погода. Ты садись… садись.Кенан сел за столик, и тут же с кружкой пива подбежала пухленькая официантка. Уже сама навеселе, она дружелюбно плюхнулась к красавчику на колени. Ничего не чувствуя, Кенан подумал, как же ему все-таки выбираться из своей ямы. На свете была лишь одна женщина, с которой он стремился быть, но она не желала его знать. Официантка нащупала его руки у себя на талии, захихикала и прижалась к его груди. Но он не церемонясь столкнул ее с колен. Женщина свалилась на пол и, увидев, как рассмеялись Голландец и другие посетители кабака, стала сыпать проклятиями. Кенан же, не обращая ни на кого внимания, стал пить пиво, глядя на своего друга.– Если это ты называешь нежным обращением со слабым полом, то неудивительно, что твоя дама бросила тебя, – подтрунивал Голландец.– Уинни будет моей, не сомневайся.Услышав в его голосе чрезмерную уверенность, Голландец нахмурил брови и покачал головой:– Вас разделяет эта печальная история со старым герцогом.Стоило ему заговорить об этом, как Кенан сверкнул глазами.– Я пришел сюда не Уинни обсуждать. Я пришел за правдой. Бумаги при тебе?Голландец допил свое пиво.– Бумаги? У меня нет никаких бумаг! Оказывается, стоять лицом к лицу с правдой было для Кенана намного труднее, чем просто подозревать. Ударив кулаком по столу, он спросил, еле сдерживаясь:– Ведь это ты убил его?Ошарашенный брошенным в него обвинением, тот пытался выговорить что-нибудь в ответ:– Ты что, совсем рехнулся? Я никого не убивал.– Врешь, – процедил Кенан сквозь зубы. – Бумаги у тебя, Голландец, и не отрицай этого хотя бы ради дружбы. Ты правда думал, что я тебя не узнал?Голландец отвел от него взгляд и остановился на той же официантке, которая теперь заигрывала с каким-то моряком. Заметив, что он на нее смотрит, девушка ухмыльнулась и поцеловала своего нового друга.– Как ты догадался?– Не сразу, – ответил Кенан и, увидев, что у Голландца распухла челюсть с одной стороны, согнул пальцы, которые еще ныли от того удара. – Изменив голос, ты не справился с нервами. Надеялся, что я приму тебя за этого Диго или одного из его дурных лизоблюдов?– Возможно, – признался он. – Ты ведь не упустил бы шанса снова с ними поквитаться?Нет, черт его возьми, не упустил бы. Он терял здравый ум, когда речь заходила об этих мерзавцах, ведь они мучили Уинни. Будь его воля, они бы всю оставшуюся жизнь расплачивались за свои грехи.– Ты не убийца.Голландец посмотрел на Милроя и решил продолжать:– Мы так давно с тобой дружим, что в каком-то роде стали семьей. Братьями…Все эти годы Кенан слишком много думал о том, как бы уничтожить Рекстера, и не ценил людей, которые всегда были рядом. Положиться на них означало бы, что он доверяет им, а способность доверять, как он считал, он потерял в то холодное утро, когда нашел окоченевшее тело матери.– Тебе пришлось бы трудно с таким младшим братцем, Голландец.– Да уж, это точно, – согласился он. На лице его смешались чувства привязанности и сожаления. – За тобой нужен глаз да глаз: вечно лезешь в драку.– С этим покончено.– Ты же боксер, Милрой. Уйдя с ринга, боксер все равно остается боксером. – Голландец замолчал и покрутил в своих мощных со шрамами руках пивную кружку. – Старый герцог никогда не признал бы в тебе свою кровь.– И потому ты его убил? Если бы я хотел, чтобы он был мертв, то сам убил бы его.Разве не об этом он думал все это время?– Все получилось случайно. Я проследил за ним до «Серебряной змеи». Я знал, чего он хотел. Рекстер был в отчаянии, был готов заменить одного сына другим. Зачем, спрашивал я себя? Им двигала явно не любовь и не сожаление о старых ошибках. Он хотел использовать тебя, парень. А ты настолько ослеп от розовых мечтаний, что не заметил бы, как он тебя уничтожил.– Ты прочел бумаги, что забрал у него? Они должны доказывать, что я его наследник.– Долго ли ты им пробудешь? Этот змий настраивал вас с Невином друг против друга, или ты думаешь, что парень без борьбы уступил бы тебе титул? Уж его-то мамаша этого ни за что не допустила бы. – Голландец сжал пивную кружку так, что она треснула. – Я не мог смотреть на то, как от тебя собирались избавиться. Его надо было остановить. Но я всего лишь хотел разок треснуть его по голове и забрать бумаги, клянусь. Все бы разрешилось, если бы он остался без своих проклятых доказательств. – Прерывисто дыша, он продолжал: – Я стукнул его дубиной. От одного удара он тут же упал на землю. Но руки перестали слушаться меня. Я бил его снова, и снова, и снова. Смутно помню, как остановился. Может, шум услышал с улицы… Я забрал бумаги и убежал.Не моргнув глазом, Кенан выслушал, как был убит его отец. Почему-то рассказ не вызвал боли, сочувствия к Рекстеру. С холодной маской на лице он достал из кармана тридцать фунтов.– Тебе нужно уехать из города, – напряженно проговорил он.Долгие годы дружбы и верности закрепил этот жест. Прав он был или нет, Кенан Милрой решил спасти друга. Он положил мешочек с монетами на стол.Голландец взял деньги и заткнул за пояс. Он достал бумаги и протянул их Кенану. Смятые документы были измазаны засохшей кровью.– Они принадлежат тебе.– Они мне не нужны.– Титул герцога твой по праву.Кенан посмотрел на протянутые ему бумаги и подумал о разбитом черепе Рекстера.– Цена слишком высока.Оставив бумаги на столе, Голландец встал.– Вечно благородный незаконнорожденный, – по-доброму упрекнул он Кенана и положил на его плечо руку. – Используй их или сожги. Что бы ты ни выбрал, это не изменит судьбу твоего отца.Он вышел из кабака и растворился в ночи.Кенан взял документы, спрятал во внутренний карман. Прощальный подарок Голландца давал ему силу, чтобы уничтожить семью Рекстера. Несмотря на свои же возражения, Милрой испытывал неодолимый соблазн пустить их в ход.
Глава 21 Леди Клейг все же позабавила гостей своим обмороком, когда увидела, что дочь ослушалась ее и беззаботно болтает с Бедгрейнами. К счастью, Амара вовремя поднесла ей флакончик с нюхательной солью. Лакеи помогли перенести стонущую даму в комнату для гостей, где она могла спокойно прийти в себя. Обменявшись с Уинни и Девоной чуть заметными улыбками, Амара поспешила успокаивать мать.Довольная, что Амара все уладит с матерью, Уинни принесла извинения своим родственникам. Ей необходимо было увидеть Кенана. Угрозы лорда Мидлфела так и звенели у нее в голове. Может, негодяй и закончил играть с ней, но она боялась, что он начал опасную игру с человеком, которого она любила.Как только ее отец узнал, что бал посетили лорд Мидлфел, лорд Лотбери и мистер Тери, он и слова ей не сказал, а наоборот, был рад, что дочь собралась уйти. Сестры единогласно решили, что Девоне лучше остаться. Обеим было известно, чего ждать, если эти негодяи захотят поквитаться с Кенаном. Все же сэру Томасу не давало покоя то, что Кенан Милрой защищал его дочь вместо него, и он был готов показать, на что способен.– Ты же к нему идешь, – мягко упрекнула сестру Девона, когда они выходили из зала.Уинни это задело, и она спросила:– Неужели меня насквозь видно?– Только мне. Ты простила его?Уинни хотела уйти как можно скорее и потому, вздохнув, сказала:– Сестренка, у меня нет времени обсуждать это. Отыскав семейный герб, Уинни чмокнула сестру в щеку и побежала к карете.Открыв дверцу, назвала кучеру адрес Кенана. Даже не взглянув на нее, слуга фыркнул и пожал плечами. Занавески на окнах были опущены, она оказалась внутри в полной темноте. Потянулась к окошку и вдруг почувствовала, что в грудь ей ткнули куском холодного металла.– Присоединяйтесь, мисс Бедгрейн. Не бойтесь револьвера. Я не намерен стрелять, – пообещал лорд А'Корт. – Просто так вы будете более сговорчивой и, возможно, оцените, как я умею обращаться с женщиной.Одной рукой в перчатке он прижал ее к сиденью, а другой, отдав приказ кучеру, захлопнул дверцу. Свистнул хлыст, и лошади помчались вскачь.– Наших слуг не подкупить. Что вы сделали с кучером?– Меня утомляют все эти разговоры о простолюдинах. Может, заведем светскую беседу?– Я требую, чтобы вы остановили карету, – выпалила Уинни, прежде чем поняла, что не стоит сейчас так горячиться.В темноте она едва различала А'Корта, но вдруг внезапная боль словно осветила ей взор. Съежившись, Уинни попыталась понять, что произошло. Оказывается, он снял перчатку и ударил ее голой рукой. Она дотронулась до щеки: на ней горела царапина, оставленная его перстнем.Разозлившись на себя, что так глупо попалась в его руки, но не теряя мужества, она дерзко сказала:– Бить женщин – единственное, на что вы способны, извращенец! Теперь, когда под рукой нет жены, сойдет любая другая беззащитная женщина.От следующего удара у нее искры из глаз посыпались.«Черт», – чуть не вырвалось у нее. Закрыв ноющую щеку ладонью, Уинни молчала. Никто в жизни не поднимал на нее руку. Назойливым братьям она противостояла словом, и это всегда срабатывало. Эггер… тот был не в счет. Но А'Корт, судя по его состоянию, всю душу из нее выбьет, пока они будут ехать.Тяжело дыша от дикой ярости, он торжествующе проговорил:– Я был прав. Вы прятали ее. А я думал, что она могла уехать плакаться к матери. Хотя в прошлый раз, когда она так поступила, мать любезно вернула ее обратно. Жаль, что вы так мне не посодействовали.Уинни зажмурила глаза, ощутив отчаяние, в котором, должно быть, пребывала и Брук. Как мать могла «вернуть» дочь к мужу, который избивает ее? Рука Уинни интуитивно соскользнула на живот. Она испугалась за ребенка. Человек, который бил свою собственную жену до тех пор, пока она не потеряла ребенка, не проявит жалости к чужой женщине.От его молчания она начала волноваться еще сильнее. Вжавшись в сиденье, напряглась всем телом в ожидании нового удара. Она считала его неуравновешенным, и его действия это подтверждали. Почему А'Корт не спросил, где находится Брук? Вопрос вертелся у нее в голове, не давая ей покоя, но, вдруг вспомнив, что он сказал, Уинни все поняла.– Вы сомневались, что я что-то знаю о Брук. И тем не менее напали на нашего кучера и похитили меня. Вы сильно рисковали, если у вас были лишь подозрения, хотя вам все равно ничего не доказать.– Уж ваша-то светлая головка должна понимать, что настоящей леди нельзя говорить без разрешения!Он снова ударил.Она едва удержалась от крика, от мольбы прекратить это. Но, прикусив губу, переборола себя и не доставила ему удовольствия видеть ее боль. Распалять его дальше, однако, не стоило, иначе не удастся сбежать от него. Уинни забилась подальше в угол и свернулась калачиком. Теперь ей действительно могла помочь только ее светлая голова.Кенан пробирался сквозь толпу.Наверняка у него и приглашения-то не было, но хозяйка, почуяв, что назревает неплохой скандал, с готовностью пригласила его в дом.Измученный, он думал: неужели всю оставшуюся жизнь придется гоняться за этой неуловимой упрямой Уинни? Сначала он целый час пробивался в дом Бедгрейнов, но, убедившись, что ее нет, попытался вычислить, где она может быть.Только потом ему пришло в голову, что о планах Уинни можно было узнать у тетушки, если Молли окажется дома. Несколько монет слуге и кухарке – и они рассказали, куда она уехала. Терпение уже было на пределе, так что Кенан надеялся, что его поиски наконец увенчаются успехом.В зале было невыносимо душно. Но и тут найти ее оказалось не так просто.Кто-то из гостей схватил Кенана за руку и остановил его. Ему сейчас только этого не хватало.– Лотбери, нарываешься на неприятности?Боль от предательства друга с новой силой отозвалась в нем.– Некоторые обстоятельства помешали мне найти тебя раньше. Конечно, вряд ли ты когда-нибудь простишь мне то, что я сделал, но поверь, мне искренне жаль, что между нами встала стена.Кенан усмехнулся:– Ты сожалеешь о потере друга, но не о том, что сделал.– А если честно, Милрой, кого ты винишь? Одного меня? Мы оба знаем, что ты ухаживал за мисс Бедгрейн не из благородных побуждений. Ты соблазнил ее. А я лишь спорил на это.– Нет, – возразил Кенан. – Ты спорил на честь невинной девушки. К несчастью для тебя, в боксере-невеже оказалось больше благородства, чем ты думал. Если тебе дорого твое смазливое лицо, лучше держись от меня подальше!Кенан сверкнул глазами и пошел прочь от своего бывшего друга и покровителя. Минуту спустя снова чья-то рука остановила Кенана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36