— Я не допущу, чтобы вы усыновили моего правнука. Мой внук был героем, он погиб, сражаясь за Англию! И его сын никогда не станет приемным сыном черномазого! — Лицо старого джентльмена побагровело от ярости, и Леон с ужасом понял, что им никогда не суждено разговаривать на равных. Как и предупреждала Руби, он лишь испортил все дело, попытавшись спокойно побеседовать с этим человеком. Сам того не желая, Леон подвел и ее, и Кейт.
Теперь ему оставалось только повернуться и уйти. В этот момент от дверей клуба отделился швейцар и, подойдя к Джоссу Харви, осведомился:
— Вам не требуется помощь, сэр?
Этим он еще больше разъярил старика.
— Я похож на человека, нуждающегося в помощи? — рявкнул он. — Разумеется, мне она не требуется! Где мой шофер? Где моя машина?
Лимузин стоял в каких-то десяти шагах от него, но водитель перебежал дорогу, чтобы купить в табачном киоске пачку сигарет. Поток машин задержал его возвращение к хозяину. Из-за угла Сент-Джеймс-стрит появился двухэтажный автобус. Воспользовавшись тем, что он притормозил, Хеммингс бросился вперед, надеясь добежать до оставленного без присмотра «бентли» прежде, чем будет уволен. Внезапно из-за автобуса выскочил грузовик с лебедкой в кузове. Раздался страшный скрип тормозов и звук глухого удара тела о металл. Прохожие закричали. Лебедка накренилась и рухнула на мостовую.
Леон видел, как из-под нее выкатилась фуражка Хеммингса, которого прочно придавила к брусчатке груда металла.
— Он погибает! Он погибает! — закричал кто-то из прохожих, указывая пальцем на распластанное тело шофера, к которому бежали водитель грузовика и кондуктор автобуса. — Вызовите «скорую» и пожарных!
Леон тоже подбежал к пострадавшему, понимая, что, если не вытащить его из-под лебедки, он умрет, если уже не умер.
— Кажется, он жив! — воскликнула Мейвис и, наклонившись над пострадавшим, ухитрилась пощупать у него пульс.
— Нужно вытянуть беднягу из-под лебедки, иначе ему конец, — заметил кто-то из зевак. — Но без крана тут не обойтись.
Леон опустился рядом с Мейвис на колени и сказал:
— Отойди! Я попытаюсь приподнять лебедку и держать, пока его будут вытаскивать.
— Тебя самого придавит, черт бы тебя побрал! — выкрикнула Мейвис, побелев как мел. — Не сходи с ума, Леон! Скоро приедут пожарные, и тогда…
— Вытащите его! Делайте же что-нибудь! — раздался голос Джосса Харви у них над головами.
Леон обернулся и увидел, что владелец лимузина стоит в нескольких шагах, а кто-то из прохожих пытается объяснить ему, что вытащить беднягу из-под лебедки можно, лишь рискуя собственной жизнью.
— Смотрите, у него изо рта пошла кровь! — испуганно воскликнула какая-то женщина. — Долго он не протянет!
Лебедка все сильнее расплющивала несчастного Хеммингса. Женщины визжали. Леон стал стягивать с себя куртку, приговаривая:
— Не волнуйся, Мейвис, меня вытащат пожарные. Если этому парню сейчас не помочь, он погибнет до их приезда.
— На твоем месте я бы не рисковал, матрос, — заметил водитель автобуса, на котором работала Мейвис. — Но если ты сумеешь чуточку приподнять лебедку, я вытащу из-под нее этого бедолагу. У меня есть опыт в таких делах, в войну я служил в частях гражданской обороны.
Леон уже полез под лебедку и лег рядом с потерявшим сознание Хеммингсом, когда рядом опустился на колени Джосс Харви.
— Одному тебе не справиться, — сказал он. — У меня в руках еще есть силенка. Давай попытаемся вместе приподнять эту штуковину. Только нужно действовать одновременно.
Леон не верил своим ушам: и это говорит ему старик, прадедушка Мэтью!
— Лучше помогите вытащить своего шофера, когда я подам команду, — резко ответил Леон и, протиснувшись под стальную махину, уперся в нее руками и стал изо всех сил толкать.
На землю спустились сумерки. Похолодало. Кейт подняла воротник вишневого пальто и зябко поежилась, сожалея, что вышла из дому без шарфа. Куда запропастился Джек? Боб Джайлс сказал, что он пошел через пустошь в Гринвич. Она вспомнила, сколько там пивных баров, и тяжело вздохнула: поиски могли продлиться до полуночи и закончиться неудачей.
— Лучше дождись, пока он придет домой, — посоветовала ей Гарриетта, которую она попросила посидеть с детьми.
Но Кейт лишь покачала головой: она хорошо знала характер Джека и была уверена, что он пошел заливать горе вином. А ей нужно было поговорить с ним до того, как он напьется, рассказать ему все, что не решалась рассказать ему Кристина. Достигнув подножия холма в углу Гринвичского парка, Кейт замедлила шаг, раздумывая, куда ей идти дальше: то ли прямо на Гринвич-Парк-стрит, где находятся сразу несколько пабов, то ли налево, вдоль ограды, где тоже есть пивной бар под названием «Пух и перья». Зимой туда почти никто не заглядывал, и логично было предположить, что Джек скорее всего уединился там.
Чутье не обмануло Кейт: спустя три минуты, толкнув дверь паба, она вздохнула с облегчением — Джек сидел за столиком в дальнем углу. Перед ним стоял бокал с бренди. Лицо его было бледным и мрачным. Заметив Кейт, он удивленно вскинул брови: встретиться с ней в этом месте он явно не ожидал.
— Я так и знала, что найду тебя здесь, — произнесла она. — Мистер Джайлс сообщил, что ты пошел в сторону Гринвича. Нам нужно поговорить.
— Говорить нам не о чем, — нахмурился Джек. — Все равно объяснить поступок Кристины ты не сможешь.
— А вот и смогу! — расстегивая пуговицы пальто, ответила Кейт. — Но ты должен обещать, что наберешься терпения и внимательно меня выслушаешь.
— Это что-то изменит? — с горечью поинтересовался Джек и отхлебнул из бокала.
— Представь себе, изменит! — уверенно заявила она, радуясь, что в пабе тепло. — И очень многое!
— Эмили опять пришла! — сказала Рут обескураженному викарию. — Я понимаю, тебе сейчас не до нее. Но все же поговори с ней. Она утверждает, что должна сказать тебе что-то очень важное.
Джек с яростью стукнул кулаком по столу. Проклятие! Какой же он дурак! Ведь Кристина пыталась втолковать ему…
Ему вспомнились ее слова, произнесенные утром перед его отъездом. Кристина сказала тогда, что ей нужно объяснить ему важную для нее вещь. И еще она призналась, что все чаще думает о маме и бабушке. И что же он ответил? При воспоминании об этом Джек зарычал от ярости. Он просто отмахнулся от нее, не пожелав вдуматься в смысл услышанного. Ему никогда не приходило в голову, что Кристина надеется, что ее родные живы, что она молится об их чудесном спасении. Он сказал, что ужасы войны лучше навсегда забыть. А потом легкомысленно посоветовал ей, еврейке, чувствующей себя предательницей своей религии и своего народа, брать пример с неунывающих девчонок из южного Лондона.
— Но ведь я не такая, как они, — возразила Кристина. — Я немецкая еврейка.
Даже после этих слов Джек не понял, насколько серьезно она настроена. Более того, он заявил, что не считает ее еврейкой и тем более немкой. Джек снова зарычал от бессильной злости. Лишь теперь ему стало понятно, почему она не продолжила тот разговор. Как же горько ей было остаться одной, без его поддержки, наедине со своими неразрешенными проблемами! А он в этот момент спокойно ел на кухне селедку.
Джек взглянул на часы. Он решил немедленно отправиться на розыски Кристины. Деньги у него были, а проездные документы он намеревался подделать, опыт в таком деле у него имелся. Если ему повезет, то к полуночи он пересечет Ла-Манш, а в Гейдельберг прибудет даже раньше, чем она.
— Не провожай меня, — угадав его мысли, проговорила Кейт. — Этим вечером Кристина и мисс Маршалл уже будут в Кельне, а затем она будет предоставлена самой себе. Чем скорее ты ее найдешь, тем лучше.
— Ты ангел, Кейт! — воскликнул Джек, расплывшись в улыбке и вскочив из-за столика. — Тебе это уже говорили?
— В последние полчаса — нет, — улыбнулась в ответ Кейт, уже переключившись на собственные заботы. Ее тревожило, почему так долго не возвращается с работы Леон.
Наклонившись, Джек поцеловал ее в щеку и пошел к выходу. Кейт потянулась к недопитому им бокалу бренди. Как же он доедет до Дувра? На попутной машине или на мотоцикле Теда? И как он переберется на другую сторону пролива? Она отпила из бокала и решила, что за столь бывалого парня ей не стоит волноваться: он преодолевал во время войны и не такие преграды. Если потребуется, он украдет лодку и в одиночку переплывет на ней Ла-Манш.
Представляя, как отреагирует Чарли, узнав, что его сын отправился в Германию, Кейт допила бренди и застегнула пальто. Алкоголь успокоил ее, она уже не сомневалась, что, вернувшись, застанет Леона с детьми. Холодный декабрьский ветер обжег ей лицо, едва она вышла из паба «Пух и перья». Как хорошо, что она выпила бренди! И еще она мысленно пожелала Джеку удачи и одобрила и его поступок, и то, как он отреагировал на ее рассказ.
Выслушав ее, он сказал:
— Знай я, что Кристина будет так переживать из-за того, что мы с ней поженились по английскому обычаю, я бы ограничился регистрацией брака в мэрии. А если бы ей вздумалось торжественно отмечать каждую субботу, как это делают прочие евреи, я бы с удовольствием ужинал при свечах и ел только специально приготовленную пищу. А почему бы и нет, черт побери?
Кейт ускорила шаг, торопясь вернуться домой, пока Леон не пошел ее искать. Днем она бы пошла через парк, однако сейчас предпочла сделать крюк, но зато добраться до дома без происшествий.
Она дошла до площади быстро — за полчаса, но зато задохнулась. Ребенок еще не давал о себе знать, начиналась только пятнадцатая неделя беременности. Кейт с нетерпением ждала, когда ощутит легкие толчки в животе, предвещающие скорое появление младенца на свет. Она завернула за угол и сразу же увидела напротив своего дома черное такси и человека, одетого в верблюжье пальто.
— Что за чудеса! — прошептала она, чувствуя, как гулко стучит в груди сердце, и прибавила шагу.
— Кейт?
Он уже давно не обращался к ней так, пожалуй, с тех пор, как она позволила ему увезти Мэтью в Сомерсет, когда немцы начали бомбить Лондон. Что же заставило его вновь назвать ее по имени? И почему он поджидает ее возле дома? Где его автомобиль? Кейт уже бежала, охваченная страхом. Наверное, что-то случилось с Мэтью! Иначе почему у Джосса Харви такое угрюмое лицо?
— Что случилось? — поравнявшись с ним, упавшим голосом спросила она. — Что вас привело сюда в такой час? Что с Мэтью?
— Не волнуйся, Кейт! — невозмутимо произнес Джосс Харви. — Он мирно спит в своей кроватке.
— Но в таком случае… — Кейт застыла, приготовившись выслушать нечто ужасное. Тусклый свет газового фонаря золотил ее пшеничную косу, изо рта вырывались серебристые клубы пара. С каждым мгновением паника ее нарастала.
— Твой муж в больнице. Но не волнуйся, ничего страшного с ним не случилось. — Старик взял Кейт под руку и подвел к такси. — У него сломано запястье и несколько ребер. Я подумал, что ты захочешь его проведать, и приехал за тобой.
— Но что с ним произошло? Почему он в больнице? — воскликнула Кейт, когда они сели в такси.
— Видишь ли, Кейт, Леон спас жизнь моему шоферу Хеммингсу, — захлопнув дверцу, сказал Джосс. — Беднягу придавила стальная махина весом в десять тонн. И если бы не Леон…
Такси сорвалось с места и помчалось мимо церкви Святого Марка, из флигеля которого доносилось песнопение: это репетировали бойскауты Малкома Льюиса.
— Я приехал сюда еще и потому, что уважаю мужественных людей, Кейт, — промолвил старый джентльмен. — Твой муж, конечно, темнокожий, но он отважный человек. Не будь его, я бы сейчас искал себе нового шофера…
— Но Леон действительно не сильно пострадал? — испуганно проговорила Кейт.
— Нет, — ответил Джосс Харви и хрипло рассмеялся. — Более того, он попросил у меня огонька, чтобы закурить самокрутку.
Кейт облегченно вздохнула и откинулась на спинку потертого сиденья, испытывая легкое головокружение. Торжественный хорал, разнесенный эхом по всей площади, не умолкал, пока автомобиль не достиг Льюишема.
Глава 21
Поезд неумолимо уносил их все дальше от границы, в глубь разграбленной и разрушенной страны, мимо медленно бредущих по дорогам голодных бездомных, тщетно ищущих пищу и кров среди развалин поселков и городов. Кристина притулилась на пропахшем плесенью сиденье между мисс Маршалл и навязчиво дружелюбным американским солдатом и молча смотрела в окно.
— Сигарету? — обратился к ней американец, достав из нагрудного кармана гимнастерки початую пачку.
Кристина покачала головой. Сидящие неподалеку пассажиры устремили на пачку жадные взгляды, но солдат убрал ее в карман. Голова у Кристины раскалывалась от боли, долгое путешествие оказалось более утомительным, чем она предполагала. До Кельна было еще далеко, а силы уже покидали ее. Вокруг царили разруха и голод. На станционных платформах толпились изможденные женщины с детьми на руках и котомками за спиной. Дети хныкали, их матери с тоской озирались по сторонам, гадая, где бы разжиться едой. Лондонцы тоже натерпелись в эту войну, но какие-то продукты по карточкам им все же отпускали, и такого голодного отчаяния, какое было написано на лицах людей, набившихся в переполненный вагон, она еще не видела. По сравнению с этими несчастными даже миниатюрная Кристина выглядела сытой и упитанной.
— Кельн! — объявил проводник. — Прошу всех на выход!
Кристина отвыкла от звуков немецкой речи, они резали ей слух. Живя в Лондоне, она почти не говорила по-немецки, хотя он оставался для нее родным языком наравне с идиш. Английскому девушку обучила бабушка, уроженка еврейского квартала в Бермондси, поэтому она свободно владела тремя языками.
Пока остальные пассажиры собирали узлы и чемоданы, готовясь покинуть поезд, она смотрела в окно на развалины города, удивляясь, что уцелели железнодорожные пути.
— Вот мы и приехали, — констатировала мисс Маршалл. — Вы уверены, что сумеете в одиночку благополучно добраться до Гейдельберга?
Кристина кивнула, мысленно отметив, что американец с интересом прислушивается к их разговору. Гейдельберг находился в американской оккупированной зоне, и возможно, солдат тоже направлялся туда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37