Он находился во Франции, когда война закончилась Амьенским миром и французы интернировали всех без исключения находящихся там британцев мужского пола. С тех пор мы о нем ничего не слышали.
– Временами интернированные умудряются передавать письма из Франции в Англию, – добавил Мастерсон. – Имя Уиндема ни разу не упоминалось, но это не значит, что его уже нет среди живых. – Он поднял бокал, салютуя Адаму. – Ты вот воскрес из мертвых. За тебя!
Мужчины присоединились к тосту. Мария тоже пригубила вино. Получается, что этим людям, друзьям Адама, уже знакомо гнетущее чувство неизвестности и тревоги за судьбу одного из них. Тогда понятно, почему они с такой настойчивостью искали Адама.
Мастерсон взглянул на Марию:
– Простите, что мы утомляем вас скучными рассказами о школьных днях, мисс Кларк. Расскажите нам о себе. В гостинице говорили, что вы недавно унаследовали поместье. Это так?
Она уже решила, что не будет притворяться той, кем не является.
– Мой отец выиграл это поместье в карты у его прежнего владельца, Уи Джорди Берка. Мы переехали сюда ранней весной. Несколькими неделями позже мой отец отправился в Лондон и… и был убит разбойниками. Так что теперь я владею Хартли-Мэнором. – Она мысленно напомнила себе, что надо еще раз написать нотариусу. Она еще не получила от него ответ на предыдущее письмо, хотя задержку можно было объяснить необходимостью выполнения формальностей, связанных со вступлением в наследство. Возможно, он задерживал отправку письма до того момента, пока не узнает все обстоятельства гибели ее отца.
– Я вам сочувствую, – пробормотал Мастерсон.
Рэндалл был менее вежлив.
– Ваш отец – Чарлз Кларк? – неприязненно спросил он.
– Да, – ответила Мария, внутренне собравшись. – Вы его знали?
– Лично я не был с ним знаком, но я о нем наслышан. У него была репутация капитана Шарпа, чья игра далеко не всегда была честной.
– Ваша информация ошибочна, – холодно возразила Мария. – Он был очень умелым игроком в карты. Ему никогда не приходилось жульничать. Его соперники, которые часто бывали пьяны и не слишком искусны, а иногда и то и другое, зачастую предпочитали оговорить его, нежели признаться в том, что сами не умеют играть.
– Вы сказали, что ваш отец выиграл поместье в карты, – бросил он в ответ. – Настоящий джентльмен никогда не позволил бы себе лишить оступившегося юнца фамильного поместья.
Пальцы Марии непроизвольно сжались вокруг вилки, когда она напомнила себе, что ее воображаемая сестра Сара никогда бы не позволила себе наброситься на гостя ее дома, сидящего у нее за столом. К чертям Сару!..
– Я не позволю вам говорить о моем отце в таком тоне в моем доме, – твердо заявила она. – Извинитесь – или я вынуждена буду просить вас уйти!
Она услышала глухой звук, который мог означать, что Мастерсон ударил Рэндалла ногой под столом.
– Простите, – сквозь зубы процедил Рэндалл. – Мои замечания были неуместны, тем более что я лично не был знаком с вашим отцом.
– Я принимаю ваши извинения. – Их взгляды встретились. Ни он, ни она не собирались ничего друг другу прощать. Слава тому, кто придумал правила хорошего тона – надежный буфер в сложных ситуациях.
Пытаясь разрядить обстановку, Мастерсон сказал:
– У вас отличный повар, мисс Кларк. Как вы думаете, она согласится поделиться своим рецептом фрикасе с грибами? Никогда не пробовал ничего вкуснее.
– Я ее попрошу. Я думаю, мне удастся уговорить миссис Бекетт сообщить вам рецепт. Она любит, когда ее кушанья едят с удовольствием. – И если то, в каких количествах поглощалась еда, могло служить индикатором одобрения, то друзья Адама были весьма высокого мнения о талантах миссис Бекетт.
Ужин уже почти подходил к концу, когда Керкленд сказал:
– Я полагаю, ты захочешь вернуться в Лондон, Эш. Мы могли бы поехать вместе.
Адам застыл в напряжении.
– Я не знаю, хочу ли я ехать в Лондон.
Друзей его ответ привел в замешательство разной степени. Мария спрашивала себя, понимает ли хоть кто-то из них, как трудно, как страшно было бы для Адама вернуться в полный сложных хитросплетений мир, где все против него. Люди будут требовать от него того, что привыкли от него требовать, неосознанно считая его прежним. Он не будет знать, кому доверять. К людям, занимающим столь высокое положение, всегда влечет тех, доверять которым опасно.
– У тебя много обязательств, – сказал Керкленд, – и вечно игнорировать их тебе не удастся. Сейчас по крайней мере ты должен уладить недоразумения, вызванные тем, что тебя объявили погибшим.
– При том, что я не помню ни одного из своих обязательств, сомнительно, чтобы я мог их исполнить, – сухо заметил Адам. – Разве я не нанял компетентных людей для управления своей собственностью в мое отсутствие? Убежден, что они справляются со своей работой.
– На тебя работают превосходные специалисты, – согласился Мастерсон, – но даже если ты не можешь делать того, к чему привык, привычное окружение может стимулировать твою память.
Адам нахмурился:
– Возможно, вы правы. Хорошо, конечно, что вы меня нашли и узнали, но было бы гораздо лучше, если бы я сам вспомнил, кто я.
С упавшим сердцем Мария приняла неизбежность расставания с ним. Скоро они расстанутся навсегда. Как только он вернется к привычной жизни, она отойдет для него на второй, а потом и на третий план, постепенно поблекнув до смутного воспоминания. Под столом она сжала руки. И так будет лучше и для нее, ибо она едва смогла бы вписаться в его мир, даже если бы он этого захотел. Но она не ожидала, что так скоро его потеряет.
Он пристально посмотрел на нее.
– Если я поеду в Лондон, Мария поедет со мной.
Друзья его неловко переглядывались. Обнадеженная тем, что он по-прежнему хочет видеть ее рядом, но мучимая сомнениями, Мария сказала:
– Даже в качестве вашей невесты я не могу ехать в Лондон с вами и еще с тремя мужчинами. Приехав в Лондон, вы неизбежно окажетесь в центре внимания. Мое присутствие вызовет скандал.
– Тогда мы обвенчаемся до отъезда. Гретна-Грин недалеко отсюда.
Мария резко втянула воздух, сердце ее болезненно сжалось.
– Я очень хочу выйти за вас, но все равно скажу: жениться вам слишком рано. Вам необходимо время, чтобы заново открыть для себя то, что составляло вашу жизнь до встречи со мной.
Возражение Марии было поддержано его друзьями.
– Венчание в Гретна-Грин станет скандалом и не лучшим образом отразится на репутации мисс Кларк, – сказал Мастерсон. – Общество решит, что она соблазнила тебя и принудила к браку.
Иронически приподнятая бровь Рэндалла говорила о его убеждении в том, что все именно так и обстоит. Но озвучивать свое мнение он не стал.
Адам нахмурился:
– Я никоим образом не хочу порочить репутацию мисс Кларк, но в Лондон я без нее не поеду.
– Скандала не будет, если мисс Кларк приедет в Лондон с компаньонкой, – сказал Керкленд. – У вас есть подруга, которая могла бы поехать с нами, мисс Кларк? Если нет, я мог бы заехать в Глазго и попросить об этой услуге мою тетю или кузину, хотя не могу гарантировать, что та дама, которую я найду, составит вам приятную компанию.
Адам задумался.
– Миссис Бэнкрофт не могла бы поехать? Как ты думаешь, Мария? Она вдова и женщина вполне разумная. К тому же она твоя подруга.
Мария подумала над его предложением. Ей отчаянно хотелось быть рядом с Адамом, и почти так же сильно ей хотелось выяснить все относительно гибели отца, что можно было сделать лишь в Лондоне.
– Я не знаю, согласится ли Джулия, но я ее попрошу. Однако даже если она согласится меня сопровождать, едва ли она захочет бывать в обществе. Лондонский высший свет она ненавидит.
– В Лондоне с респектабельными компаньонками проблем не будет, – заверил ее Мастерсон. – Взять, к примеру, тетю Адама Джорджиану и его кузину Дженни. Вам нужна компаньонка лишь для того, чтобы без скандала доехать до Лондона.
– Все согласны с таким планом? – спросил Адам. Услышав подтверждение, он сказал: – Ну что же, Лондон – значит, Лондон.
В голосе его не чувствовалось энтузиазма, но он понимал неизбежность предстоящего путешествия. Избегать Лондона до бесконечности он не мог, и он слишком сильно нуждался в присутствии рядом Марии.
Пришли две горничные, чтобы убрать со стола. Следом за ними трусила Бхану, улизнувшая из кухни. Адам щелкнул пальцами, и собака бросилась к нему, тряся ушами.
– У тебя настоящий талант находить уродливых собак, Эштон, – с улыбкой, что было для него редкостью, сказал Рэндалл.
Впервые за вечер Адам рассмеялся:
– Бхану не уродина. Она всего лишь красива по-своему.
Мастерсон затаил дыхание.
– В школе у тебя была собака по кличке Бхану. На удивление уродливое создание и всеобщая любимица. Она сыграла не последнюю роль в том, что ты оказался в Уэстерфилдской академии. Леди Агнес рассказала нам эту историю.
– В самом деле? – Адам почесал собаку между ушами. – И что означает «Бхану»?
– Солнце, – сказал Керкленд. – Солнце на языке хинди.
Адам улыбнулся:
– Ясно. Обе Бхану красивы на индусский манер.
Все четверо мужчин рассмеялись, и в этот момент Мария уже знала, что Адам все вспомнит. Такие мелочи, как собачья кличка и его сны, доказывали, что прошлое близко, оно лишь выжидает удобного случая, чтобы вынырнуть в настоящее. И тогда она больше не будет ему нужна.
Глава 21
Горничная принесла графин с портвейном и четыре бокала. Адам не удивился, увидев, что Мария стремительно встала из-за стола.
– Оставлю вас, господа, наслаждаться вашим портвейном, – слишком бодро, что наводило на мысль о неискренности, сказала хозяйка.
Адам налил вино в бокал, а Керкленд спросил у Марии:
– Это портвейн от Балларда? Если это так, то хозяин фирмы, производящей портвейн, еще один наш товарищ по школе, о которой я рассказывал. И портвейн у него очень хороший.
– Я не знаю, – сказала Мария, направляясь к двери. – Графин наполняла не я.
– Ничего страшного. – Адам передал графин Керкленду. – Чуть позже мы присоединимся к вам в гостиной. – Он испытующе взглянул на Марию, пытаясь определить, правильно ли он понял причину ее желания остаться на какое-то время в одиночестве.
К несчастью, Мастерсон оказался не столь прозорлив.
– Здесь, на севере, дни такие долгие. Я хотел бы прогуляться по усадьбе, если вы не откажетесь меня сопровождать, мисс Кларк.
Она была не в восторге от предложения Мастерсона, но отказать ему не позволяла вежливость.
– Я с радостью покажу вам усадьбу, – сказала она. – Позвольте, я только захвачу шаль.
Она вернулась, укутавшись в шаль своей бабушки. Ветхость этой вещи ее не смутила. Должно быть, она испытывала острую потребность в поддержке со стороны бабушки Розы. Мастерсон открыл перед ней дверь, и они вышли на свежий воздух. Бхану выбежала следом.
Адам надеялся, что Мастерсон доброжелателен не только внешне. Марии сейчас очень тяжело. Быть гостеприимной и любезной хозяйкой, когда все твои гости совершенно чужие тебе люди, – серьезное испытание. Адам и сам не мог с уверенностью определить свое отношение к этой троице. Все они были уважаемыми, интеллигентными людьми, включая и Рэндалла, если не принимать во внимание его неприкрытую неприязнь к Марии. Но Адам не ощущал к ним никакой особой привязанности. Он потер висок, подумав о том, что его прежняя жизнь стала для него источником постоянной головной боли. После того как дверь за Мастерсоном и Марией закрылась, он сказал:
– В Хартли люди думают, что мы с Марией женаты. Это сделано, дабы избежать сплетен, связанных с тем, что Мария живет под одной крышей с мужчиной. Я попросил бы вас делать вид, что мы женаты, пока вы находитесь здесь.
– Хорошо. В этом есть логика. – Керкленд нахмурился. – Нам надо кое-что обсудить с тобой, Эш, и я предпочел бы сделать это не в присутствии мисс Кларк.
– Я искренне надеюсь, что вы не станете меня убеждать, что она для меня неподходящая пара, – ответил Адам несколько раздраженно. Вероятно, он и не мог с уверенностью сказать, что может ей доверять, но будь он проклят, если позволит ее критиковать людям, которые едва ее знают.
– Ничего подобного. Она привлекательна, умна и молода. Вы, кажется, небезразличны друг другу, и все это создает хороший фундамент для брака. Вопрос совсем в другом. – Керкленд переглянулся с Рэндаллом. – Ты хоть что-то помнишь о том происшествии, после которого ты оказался в море?
Адам сдвинул брови, пытаясь вспомнить то, что еще мог вспомнить.
– Я смутно помню, как, держась за длинный кусок дерева, бесконечно дрейфовал в холодной воде. Но воспоминаний о самом происшествии у меня нет. Почему это важно?
– Потому что мы начали поиски с того, что подняли обломки твоего корабля «Энтерпрайз», – ответил Рэндалл. – Мы обнаружили, что котел был намеренно поврежден, а потом кое-как запаян. То есть запаян так, что взрыв был гарантирован. Очевидно, кто-то пытался тебя убить.
– Убийство? – воскликнул Адам. – Что я сделал, чтобы приобрести такого врага?
– Ничего, – ответил Керкленд. – Но есть люди, которым не нравится, что полукровка носит титул английского герцога. Ты часто становился мишенью злых карикатур и не менее злобных памфлетов. Пусть против тебя лично все эти люди ничего не имеют, но им не нравится сам факт того, что английский лорд наполовину индиец.
– Я могу понять то, что меня презирают из-за моего происхождения, – медленно проговорил Адам, – но зачем заодно со мной взрывать шотландский корабль со множеством британцев на борту? Зачем выбирать такой сложный путь, когда достаточно пустить мне пулю в сердце? Может, целью преступника был сам корабль? Может, это происки конкурентов?
– Все возможно, – угрюмо согласился Керкленд. – У нас нет улик. Но в истории шотландского кораблестроения еще не было подобного этому случая устранения конкурентов.
– Если мишенью преступника был я, то неизбежна новая попытка. – Адам пытался осознать то, что кто-то пытается его убить. – Если я возьму Марию в Лондон, то она может пострадать в случае, если на меня начнется охота.
Рэндалл, судя по выражению его лица, готов был убедить Адама не брать Марию в Лондон под этим самым предлогом, но Керкленд сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44