Каждый дюйм поверхности был использован, и все эти предметы висели так высоко, что с кресла она достать их не могла.
— Объезжайте вагончик сзади, — как ни в чем не бывало распоряжался Фриско.
Он видел, как она измотана, но вся эта демонстрация пропадет зря, если он не сумеет заставить ее выбраться из инвалидного кресла.
Дэл откинул навешенный на петлях фасад полевой кухни и подпер получившийся стол прибитой к нему ножкой. Рабочая поверхность была слишком высоко. Видеть то, что находилось внутри фургона, она могла, но вот работать… В глубине виднелись ящики и банки, но она не могла дотянуться со своего кресла ни до одного предмета.
— Там сзади есть место, куда складывают спальные мешки и прочие крупные вещи, которые могут понадобиться во время перегона. Парусиновые навесы на случай дождя и все прочее.
Дэл не был уверен в том, что она его слушает. Взгляд Алекс был прикован к бочке с водой, до которой она тоже не могла дотянуться.
— Хорошо, миссис Миллз, — сказал он, потушив сигару о каблук. — Представьте, что вам надо испечь хлеб. Покажите мне, как вы будете это делать.
— Вы знаете, что я не могу, — сказала она с тихой злобой в голосе. — Я не могу дотянуться до муки.
— Это верно. — Дэл снял с крюка лопату и протянул ее Алекс. — Попробуем следующее упражнение. Одиннадцать голодных работников пришли на ужин, и первое, что они хотят, — выпить кофе. Вы должны выкопать яму для костра, развести огонь и вскипятить воду. Выкопайте яму и разведите костер.
Тонкие брови ее взметнулись вверх, она посмотрела на него, как на безумца. Взяв себя в руки, Алекс набрала воздуха в легкие, подняла лопату, схватившись за рукоять ближе к лезвию, и воткнула ее в землю. Коляска покатилась чперед, копать на неустойчивом кресле оказалось невозможно. Сделав еще несколько безуспешных попыток, Алекс сдалась. Дэл вздохнул.
— У этой штуки есть тормоза? — спросил он.
Когда Алекс покачала головой, Фриско выругался сквозь зубы.
— К утру у этой штуковины должны быть тормоза.
— Я не могу сделать яму, — бросив лопату на землю, заявила Алекс. — Не могу, и все!
— Но эту работу должен выполнять повар. Только он! — Фриско принялся загибать пальцы. — Вы должны вставать первой, до рассвета. Варить кофе на завтрак, затем будить работников. Вы моете посуду и упаковываете всю утварь после каждой стоянки. Вы следите за тем, чтобы все ребята уложили свои мешки в повозку. Затем везете вагончик к дневной стоянке, распаковываете вещи и готовите обед. Потом моете посуду и складываете ее. Затем везете вагон к месту ночевки и готовите ужин. После ужина моете посуду и заготавливаете все для завтрака. Если у табунщика не будет времени вам помочь, вы должны собрать хворост или кизяк для костра. Носить воду тоже придется вам, если табунщик будет занят. Если возникнет необходимость подлечить кого-то, то делать это придется вам. Зашить или заштопать — тоже ваша работа.
Заложив руки в задние карманы штанов, он посмотрел на нее.
— Как вы думаете, можно делать все это, не вставая с кресла?
— Зачем спрашивать? — У Алекс даже губы побелели. Руки ее мелко дрожали. Но в глазах не было ни слезинки, только растерянность и злость. — Даже если бы я смогла дотянуться до всех этих вещей и выкопать яму для костра, я не имею ни малейшего представления о том, как готовить на открытом огне. — Опустив голову, она прижала пальцы ко лбу. — Это безнадежное дело.
— Трудное, но не безнадежное, — поправил ее Дэл.
Опершись плечом о борт походной кухни, он смотрел на Алекс. Честно признаться, она была красивой женщиной, умеющей держаться элегантно и с достоинством. Такую женщину трудно было представить среди ковбоев, перегоняющих скот, даже будь она совершенно здорова. Она существо из другого мира — мира нарядных улиц и культурных людей, мира, не имеющего ничего общего с этими дикими просторами.
— Не знаю, что мне делать, — прошептала она, в растерянности глядя на кухонный инвентарь, развешанный по бортам. — Мой муж… Все думали, что мы… но жить так, как мы жили, оказалось куда дороже, чем это можно представить, и мы… — Алекс махнула рукой и подняла голову. — Мне нужна моя доля наследства. Без нее мне себя не прокормить.
На перчатках ее осела пыль, и на лбу остались темные борозды от пальцев. И эти грязные полосы на безупречно чистом лбу вдруг сделали ее проще и ближе ему. Алекс перестала казаться Фриско холодной патрицианкой, презирающей таких, как он, плебеев, он увидел в ней обычную женщину, которой не чуждо ничто человеческое. И тогда он вдруг понял, как трудно ей, с ее гордостью, признаваться в том, что ей отчаянно нужны деньги. Он смотрел на грязные полоски на ее лбу и вспоминал о том, что чувствовал сам в иные минуты своей жизни и каково это — почти физически ощущать, как трещит и ломается под лавиной унижений тот внутренний стержень, который мы называем гордостью.
— Я дам вам помощника, если смогу, миссис Миллз. Но мы ограничены двенадцатью работниками, включая вас и ваших сестер. Я не могу использовать ни одного из них в качестве помощника повара без риска провалить операцию.
— Но как же мне быть? — спросила она, потерянно глядя на него снизу вверх.
— Выбирайтесь из своего кресла, — сказал он, не отрывая взгляда от грязных следов у нее на лбу, — или откажитесь от участия.
Повернув коляску на сто восемьдесят градусов, она закрыла глаза и подставила лицо ветру.
— Я ненавижу этот край, — сказала она тихо. — Ранчо, Техас, запах скота и навоза, все эти бесконечные пустынные пространства. Я ненавижу все это сильнее, чем вы можете представить.
Дэл ждал, глядя ей в затылок, он интуитивно почувствовал тот момент, когда гордость ее превратилась в прах.
— Когда будет готов костыль? — спросила она тихим страдальческим голосом.
— Послезавтра, — ответил он, отходя от фургона с полевой кухней. — Я прикажу пригнать полевую кухню на задний двор вашего дома, — сообщил он, толкая ее коляску к повозке, на которой привез Александру в лагерь. — Изучите, где что должно находиться и как упаковывать вещи. Когда приедет мой помощник — его зовут Грейди Коул, — я пошлю его поговорить с вами. Он может рассказать вам, какую пищу стоит готовить работникам. Еда во время перегона должна быть простой в приготовлении, но вкусной и питательной. Поучитесь делать такие блюда. Вкусная еда — одно из немногих удовольствий, доступных ребятам во время перегона.
На обратном пути Алекс не проронила ни слова.
Судьбе словно мало было испытывать его терпение, заставляя общаться с женщинами. Вернувшись в гостиницу, Дэл обнаружил записку еще от одной дамы. Его хотела увидеть Лола Фидлер. Дэл дважды перечитал текст, затем скатал бумажку в шарик и швырнул в стену.
Дэл вообще-то ожидал получить от нее весточку, так что предложение заскочить в снимаемый ею в городе дом не стало для него сюрпризом. Дэл то и дело вспоминал Лолу с тех пор, как увидел на кладбище, и подозревал, что и она иногда думает о нем.
Оглядываясь назад, он был даже рад тому, что у них так ничего и не вышло, хотя она ясно дала понять, что «нет» она не скажет. Они как пить дать оказались бы в одной постели, если бы он находился в Новом Орлеане чуть больше времени, чем в прериях, или если бы она так бессовестно не надула его.
Задолго до того памятного перегона Дэл узнал, что командир квартирмейстерского полка набивает карманы, сбывая налево припасы, которые направлялись в армию. Когда поражение уже всем казалось неминуемым, коррупция в армии конфедератов возросла до чудовищных размеров. Создавалось впечатление, что на Юге не осталось ни одного человека, который посовестился бы что-то стащить: теленка ли, бутылку ли виски или банку консервов и даже полковых лошадей, чтобы продать французам.
Когда Лола намекнула ему, что он ведет себя как дурак, отказываясь извлечь выгоду из своего положения, как это делают все остальные, Дэл позволил ей уговорить себя. Почему все в полку могут набивать карманы, а он — нет? Лоле удалось убедить его продать очередное стадо, которое он гнал в Новый Орлеан, французам.
Первая неожиданность ждала Фриско тогда, когда французский связной сообщил ему, что деньги от сделки получены Лолой Фиддер. Даже глядя вслед французу, уводящему за собой стадо, предназначенное для армии Юга, Дэл не мог поверить, что его обвели вокруг пальца, как какого-нибудь сосунка.
Дэл не разобрался в том, что случилось, до тех пор, пока к нему не явился Эмиль Джули в качестве представителя городских властей Нового Орлеана и не потребовал тех бычков, что Лола продала французам. Узнав, что у Дэла нет стада, за которое Эмиль сполна заплатил Лоле Фидлер, назвавшейся его доверенным лицом, он взбесился так, что началась пальба. Дэл был ранен в перестрелке, и один из его погонщиков погиб. Но проблемы на этом не кончились.
Эмиль Джули закупил полосу в новоорлеанской газете, на которой разоблачил мошенников, поклявшись, что в жизни не простит Лоле Фидлер и Дэлу Фриско их обман и отомстит любой ценой. И этот тип действительно был настроен самым решительным образом.
Когда Дэл приехал в Новый Орлеан и, оставив с носом дружков Эмиля, явился к Лоле Фидлер, жившей тогда в квартире на Королевской улице, комнаты оказались пусты — Лола вместе с денежками пропала.
Да, у Фриско было о чем потолковать с Лолой Фидлер Рорк. Но не сегодня. Пусть потомится немного, гадая, хочет ли он по-прежнему вытрясти из нее душу.
Глава 5
— Уорд, послушай меня!
Заломив руки, Лес, спотыкаясь, семенила за Хэмом, широким шагом пересекавшим палисадник.
— Нам не нужно папино наследство. У нас есть лавка. Я буду работать с тобой, и мы вместе построим наше будущее. — По щекам ее катились слезы. — Я не вынесу этого!
Остановившись, она закрыла лицо руками, вздрагивая при мысли об ужасных быках, носившихся по загону. Ее трясло при воспоминании об их грозном реве, о выставленных вперед рогах, о тошнотворном запахе жженой кожи. Она знала, что ей надолго обеспечены ночные кошмары, в которых свирепые быки будут преследовать ее, стремясь поддеть на острые, как иглы, рога.
Уорд остановился возле своего экипажа и взялся за дверцы. Даже в темноте было заметно, как побелели костяшки его пальцев.
— Именно это и предсказывал твой отец, помнишь? Он сказал, что если ты выйдешь за меня, то кончишь тем, что станешь торговать в лавке.
Шагнув к Лес, он схватил ее за плечи и стал трясти, пока из ее волос не посыпались шпильки. Затем он склонил голову к ее лицу и, перекосившись от злобы, свистящим шепотом произнес:
— Ты отправишься в этот перегон, Лес, и ты будешь там вкалывать, черт возьми!
— Я не могу! — Лес, стараясь удержаться на ногах, схватилась за лацканы его пиджака. — Не заставляй меня идти на это!
В какой-то момент ей показалось, что он ударит ее, но сейчас ей было все равно. В том состоянии, в котором она находилась, Лес, пожалуй, даже готова была дать ему сдачи.
— Я не могу! Я не могу так над собой издеваться!
Голос ее сорвался на истерический визг, и Уорд, должно быть почувствовав, что она не в себе, сменил тактику. Озабоченно взглянув в глаза невесты, он привлек Лес к себе и, погладив по голове, зашептал страстно, почти касаясь губами мочки ее уха:
— Лес, успокойся и подумай. Ты — дочь Рорка, ты слишком хороша, чтобы работать в лавке. Ты не должна опускаться до того, чтобы носить грязный фартук и пресмыкаться перед всеми. Я этого не допущу. Мы заслуживаем лучшей доли.
Обычно, когда он начинал говорить о разнице в их социальном положении, то все больше распалялся и дело заканчивалось обвинениями в том, что она считает себя выше его. Получалось, что он должен наказать ее за то, что она — Рорк, или за то, что он — не Рорк. Она не знала, что было у него на уме, когда он отвешивал ей пощечины.
Но теперь он повел себя не так, как она ожидала.
— Лес, сладкая моя, послушай. Мы заслужили эти деньги. Я знаю, как трудно такой леди, как ты, работать наравне с простыми погонщиками, но пойми, ты должна это сделать. Для нас обоих. Мы должны доказать, что твой отец ошибался. — Давняя обида не давала Уорду покоя. Тон его стал резче: — Мы должны добыть эти деньги и показать всем, что я не хуже, чем твой отец!
Лес уронила голову ему на плечо и тихонько плакала. Хэм все говорил и говорил. Всю жизнь, сколько она себя помнила, ее поступками управляли другие. Ей всегда говорили, что хорошо и что плохо, и она лишь выполняла чужие указания. И никому не было дела до того, чего хочет она. Ей приходилось подстраиваться под других независимо от того, хотела она этого или нет.
— Ты меня слушаешь?
Хэм еще раз тряхнул Лес за плечо.
— Это все из-за денег, Уорд? — внезапно спросила Лес, удивляясь невесть откуда взявшейся храбрости. — Мои сестры считают, что тебе нужны только папины деньги.
Как легко было бы ему доказать обратное! Стоило лишь сказать, что ничего в его отношении к ней не изменится, если она откажется от участия в перегоне.
Он так долго молчал, что Лес снова начала всхлипывать. Конечно же, все дело в деньгах. Зачем еще ему на ней жениться? Она не была красивой, как Алекс и Фредди, ей недоставало их уверенности в себе, как и силы характера. Она ничего не умела, не могла ничего решить самостоятельно. У нее никогда не хватило бы смелости убежать из дома, так, как это сделали они. Что бы она ни предприняла, все оказывалось неправильно и плохо.
— Зря ты спросила меня об этом, Лес. Я не уверен в том, что ты правильно меня поймешь.
Даже человек, за которого она собиралась замуж, думал, что она слишком глупа, чтобы понять простой ответ. И возможно, он был прав. Теперь она уже не знала, сможет ли понять что-то самое элементарное. Если бы она была посо-образительнее, Уорд не стал бы изводить ее постоянными упреками.
— Не только из-за денег, но деньги тоже важны для нас, не так ли? Ну что ты словно окаменела? Прекрати смотреть на меня так, Лес, не то я разозлюсь.
Уорд со свистом втянул воздух сквозь сомкнутые зубы и с силой сжал плечи девушки.
— Всю жизнь я чувствовал, что заслуживаю лучшей участи, чем торчать в этой застойной луже, в этой грязной дыре, называемой городом Клис, управляясь в лавке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54