Глэдни указал Ребекке на двух молодых людей. Они стояли по бокам человека, который казался побогаче остальных посетителей ярмарки.– Эти двое – «прилипалы», – пояснил Глэдни. – Они нашли объект – этого богатого джентльмена и теперь начнут его обрабатывать. Они станут убеждать и в конечном счете убедят его, что колесо останавливается там, где этого захочет хозяин палатки, и они знают способ вывести его на чистую воду. Но сами они якобы не могут этого сделать, потому что хозяин палатки их знает, а незнакомый человек легко сможет его проучить. Денежки же они потом разделят на троих. Они предупреждают, что операция эта не совсем честная, однако куш можно сорвать приличный.– И что дальше?– Эти молодцы убеждают свою жертву поставить крупную сумму денег на тот номер, где шансов сто к одному. Колесо – вещь честная, так что девяносто девять процентов из ста, что оно выиграет и игрок понесет наказание за свою жадность.– Но ведь это же самое настоящее мошенничество! – воскликнула потрясенная Ребекка.– Мошенничество, говорите? Конечно! Только эта затея удается лишь в том случае, если человек, которого собираются надуть, не прочь проделать то же самое.– Вы хотите сказать, что честного человека надуть невозможно? – засомневалась Ребекка.– Вот именно!Пока Глэдни объяснял Ребекке правила игры, хорошо одетый господин кивнул «прилипалам» и, улыбнувшись, вытащил из кармана толстую пачку денег.– Теперь наступает следующий этап: эти двое дадут ему листок бумаги, где написано, в каком месте они должны встретиться и разделить деньги, которые он выиграет, – пояснил Глэдни. – После чего эти молодчики оставят его одного, чтобы хозяин палатки их не заметил. Во всяком случае, так они скажут этому богатому джентльмену. Посмотрите, что будет дальше.Действительно, жулики дали мужчине листок бумаги. Потом все трое пожали друг другу руки, скрепляя сделку, и мошенники растворились в толпе. Выждав немного и решив, что они ушли уже достаточно далеко, богатый господин смял листок бумаги и швырнул его на землю, даже не взглянув на него.– Он его выбросил! – воскликнула Ребекка.– Естественно, – ответил Глэдни. – Если бы эти молодчики не были в этом уверены, они бы действовали иначе. Этот господин вовсе не собирался встречаться с ними и делиться выигрышем.Ребекка как зачарованная смотрела на разворачивавшуюся у нее перед глазами сцену. Игрок понятия не имел, что за ним наблюдают и что каждое его движение известно наперед. Не выдержав, Ребекка рассмеялась.– Забавно, правда? – спросил Глэдни.– Наверное, вы не понимаете, Глэдни, но я чувствую себя... как бы это выразиться... избранной, что ли. Знаю, что произойдет, еще до того, как это на самом деле случается.– Мне знакомо это чувство, – кивнул Глэдни. – Как будто сидишь на облаке рядышком с самим Господом и все видишь.Это замечание настолько точно отражало ощущения Ребекки, что она даже удивилась.– Такое чувство посещает время от времени и меня, – улыбнулся Глэдни, заметив удивление Ребекки. – Наверное, в этом-то и состоит вся прелесть моей профессии.– А как вы вообще сделались игроком в скорлупки? Или вы всегда занимались этим?– Для ирландского парня, выросшего в Нью-Йорке, было только два пути заработать себе на хлеб: или мускулами, или смекалкой. Я выбрал последнее. Этот путь показался мне предпочтительнее первого, – сказал Глэдни, отчего-то вновь начав говорить с ирландским акцентом.– Но ведь сейчас вы живете не в Нью-Йорке! – горячо воскликнула Ребекка. – Могли бы вы найти себе какое-нибудь достойное, честное занятие?– Достойное занятие? Какое, например?– Ну, я не знаю... – замялась Ребекка. – Много есть хороших профессий. Можно, например, стать продавцом или банковским служащим, матросом, железнодорожником или фермером. Да мало ли кем!– Из всех занятий, которые вы перечислили, только одно мне по душе.– Это какое же? – Ребекка насмешливо взглянула на Глэдни. – Наверное, хотите работать в банке? Вам это должно понравиться, ведь вы все время будете крутиться возле денег и наверняка придумаете какой-нибудь способ что-нибудь с этого поиметь.– Не скрою, в работе банковского служащего есть своя прелесть, но, поверите вы мне или нет, больше всего я хотел бы стать фермером.– Вы, ирландец из Нью-Йорка, хотели бы стать фермером?! – удивилась Ребекка.– Именно потому, что я ирландец, – запальчиво проговорил Глэдни. – Все мои ирландские предки были крестьянами. Только это занятие позволяет человеку ни от кого не зависеть. Правда, моя теперешняя жизнь мне тоже нравится. Куда пожелаю, туда и еду. Хочу – на эту ярмарку, хочу – на ту. Когда хочу, тогда и встаю. Хочу – рано утром, хочу – поздно вечером. И отчитываться мне ни перед кем не надо, только перед самим собой.Ребекка осуждающе покачала головой.– Если вы собираетесь заниматься фермерством таким же образом, вы никогда не добьетесь успеха.– Уверяю вас, Ребекка, если я уж берусь за что-то, то из кожи вон лезу, чтобы добиться максимальных результатов. Но мне нравится такое дело, при котором можно оставаться самому себе хозяином. И хотя существует много уважительных причин для того, чтобы работать, – например, если хочешь вкусно есть три раза в день, – никто не заставит меня заниматься тем, что мне не по душе.– Я вас понимаю, – задумчиво проговорила Ребекка. – Кочевая жизнь, которую мы с дедушкой ведем, нелегка, но я не сомневаюсь, что дед предпочитает ее нашей жизни в Англии, хотя там мы занимали более высокое положение. А все потому, что в Англии дедушка зависел от кентуккийских фермеров, которые снабжали его деньгами.– Ребекка, хотите куклу? – задал неожиданный вопрос Глэдни.Они как раз остановились перед палаткой, где каждый, попавший в точку размером с половину человеческого ногтя, получал приз – куклу.– А с чего вы взяли, что выиграете? – насмешливо поинтересовалась Ребекка.– Не знаю, выиграю или нет, но попробовать стоит, – ответил Глэдни.Он заплатил не за три выстрела, а за шесть. Первая пуля прошла мимо точки и ударила сбоку.– Нужно лучше целиться, – бросила Ребекка.Ничего не ответив, Глэдни улыбнулся и сделал второй выстрел. И снова промазал. Пуля вонзилась рядом с первой. Третья попытка оказалась не лучше.– Никудышный из вас стрелок, – заметила Ребекка. – Я-то думала, вы с первого раза попадете, а вы и с третьего промахнулись.Глэдни весело взглянул на нее и подмигнул.– Ну что, выбрали куклу?Ребекка уже присмотрела себе потрясающую куклу, сидевшую на верхней полке. У нее давным-давно не было никаких игрушек, а таких красивых ей вообще никогда не доводилось не только иметь, но даже держать в руках.– Честно говоря, мне тут понравилась одна... – Ребекка застенчиво улыбнулась. – Но я сомневаюсь, что получу ее. Стреляете-то вы в основном мимо цели.– Какая? Покажите.– Вон та. – И Ребекка указала на куклу в темно-голубом платье с блестящими золотистыми волосами.– Сними ее, Джек.Ребекка раскрыла рот от удивления, когда молодой парень за стойкой послушно снял куклу с полки и протянул ей.– Но ведь вы еще не выиграли ее, Глэдни... – начала было она, но договорить не успела.Раздался щелчок затвора, а вслед за ним – выстрел.– Есть! Попали! – восторженно вскричала Ребекка. Глэдни сделал один за другим еще два выстрела, и все три пули легли в самый центр черной точки – точно в десятку!Ухмыльнувшись, Глэдни положил ружье на стойку и вышел из палатки вместе с Ребеккой, гордо прижимавшей к себе куклу. Когда Глэдни начал стрелять, около палатки собралась целая толпа, и сейчас желающие попытать счастья ринулись к стойке, отталкивая друг друга.– Первые три выстрела делаются только для того, чтобы пристреляться, – начал объяснять Ребекке Глэдни. – Большинство людей платят только за них и, если не попадают в цель – что чаще всего и случается, – выходят из себя. Пока посетитель стреляет, владелец палатки спокойно заряжает другое ружье. Если клиент платит еще за вторые три выстрела, хозяин вручает ему ружье, которое только что зарядил. Можно подумать, что он заряжает ружье, просто чтобы не простаивать без дела. Оно, конечно, так, но стрелок получает новое ружье с новым прицелом. Перепробовав три или четыре разных ружья, посетитель обычно сдается и уходит раздосадованный, так и не попав в цель. Нельзя сказать, что его здесь обманули, но что перехитрили – это точно.– Спасибо за куклу, Глэдни, – поблагодарила Ребекка, прижимая ее к себе, как ребенка. – У меня еще никогда не было такой красивой игрушки.– Красивая кукла для прекрасной дамы, – совершенно серьезно сказал ирландец.– Подождите-ка! – воскликнула Ребекка и, остановившись, уставилась на Глэдни. До нее вдруг дошел смысл последней фразы Хэллорана о том, что клиента перехитрили. – Значит, в этой палатке тоже жульничают?– О чем это вы? – удивился Глэдни.– Вы прекрасно знаете о чем!– Ради Бога, Ребекка, успокойтесь! По-вашему, тут все жулики! – возмутился Глэдни.– И вы в том числе! – пошла в наступление Ребекка, бросив взгляд в сторону палатки, где толпились желающие пострелять. – Вы послужили приманкой, собирая толпу!– Вовсе нет! Клянусь вам, у меня и в мыслях не было! – возмущенно воскликнул Глэдни. – Я только пытался выиграть для вас куклу.– Вы... вы невыносимы! – сердито бросила Ребекка. – И никогда не изменитесь!– А почему я, собственно, должен меняться? – разозлился Глэдни. – И почему это женщины всегда хотят изменить мужчину, за которого они собираются замуж? – И он, скрестив руки на груди, сердито посмотрел на Ребекку.– Замуж? Замуж?! – От возмущения Ребекка на секунду даже потеряла дар речи. – Какая наглость! С чего это вы взяли, что я собралась за вас замуж? И кому какое дело до того, станете вы меняться или нет? Мне уж точно никакого!И, стремительно повернувшись, Ребекка зашагала прочь и почти тотчас же исчезла в толпе.Глядя ей вслед, Глэдни громко расхохотался. Ну надо же! Хоть и разозлилась на него эта строптивая девчонка, а куклу из рук не выпустила – так и пошла, бережно прижимая ее к груди.Если бы Глэдни не поссорился с Ребеккой, скорее всего он не пошел бы к Тане – своей старой знакомой, в постели которой довольно часто проводил время.Многие считали Таню цыганкой, и она никогда никого в этом не разубеждала. На самом же деле никакой цыганкой она не была, да и звали ее весьма прозаично – Бесс Армстронг. И родилась она в штате Индиана на Богом забытой ферме. Тяжелый сельский труд нисколько не привлекал Таню, у нее не было ни малейшего желания становиться женой какого-нибудь фермера, так что при первом же удобном случае она сбежала из дому, нацепила на себя цыганский наряд и объявила, что она цыганка и предсказательница судьбы.Хотя занятие прорицательницы требует таинственной атмосферы, Таня была девушкой веселой и большой любительницей чувственных утех. В постели она была абсолютно раскрепощена и изобретательна. Глэдни нравилось в ней то, что она не выдвигала никаких требований. Она с радостью принимала Глэдни у себя, увлекала в постель, они досыта наслаждались друг другом, после чего каждый шел своей дорогой до следующей, столь же радостной и необременительной встречи.На стук Таня открыла сразу. Глэдни вошел. Внутри фургона царил полумрак. В углу горела одна-единственная свечка. Сама Таня успела переодеться в длинный, до пола, халат. Запах женского тела смешивался с запахом воска, и Глэдни почувствовал, как у него закружилась голова и застучало в висках.– Я ждала тебя, Глэд, – сказала Таня.– Была так уверена, что приду? – бросил он хрипло.– Но ведь пришел же. Мы с тобой не виделись... сколько же? Дай Бог памяти... Ну да, два месяца. Я не сомневалась, что ты соскучился.– Есть и другие женщины на белом свете, кроме тебя.– Но нет ни одной, которая сможет дать тебе то, что даю я. – Говоря это, Таня распахнула халат. Под ним ничего не было, только ее восхитительное, соблазнительное тело. – А уж про твою зазнобу, с которой я тебя видела, и говорить не приходится. – Таня повела плечами, и халат упал к ее ногам.Глэдни хотел вступиться за Ребекку, но и слова вымолвить не смог: у него перехватило дыхание. Шагнув к Тане, он заключил ее в объятия. Полные груди уютно прижались к его груди, словно маленькие зверьки.Глэдни впился в ее губы. Не прерывая поцелуя, она принялась раздевать его. Глэдни попытался ей помочь, но пальцы его стали непослушными и неуклюжими.Однако Таня и без всякой помощи справилась со своей задачей, и через несколько секунд они уже лежали на ее узкой кровати, тесно прижавшись друг к другу. Оба были уже порядком на взводе, так что никаких продолжительных ласк не потребовалось. Подгоняемый хрипловатыми стонами Тани, Глэдни навалился сверху и с силой вошел в нее. Таня с радостью подалась ему навстречу.– О, Глэд! – прошептала она. – Как же я по тебе соскучилась!Долго и с наслаждением предавались они любовным играм. Наконец Таня, пронзительно вскрикнув, содрогнулась, и Глэдни вскоре последовал ее примеру.Спустя некоторое время Глэдни высвободился из объятий партнерши и лег с ней рядом, хотя кровать оказалась для этого узковатой. Умиротворенная, Таня перебирала завитки волос на груди своего любовника.– Ну что? Разве твоя зазноба доставит тебе такое удовольствие? Хотя, судя по ее виду, сомнительно, что тебе вообще удалось или когда-нибудь удастся затащить ее в постель.Приподнявшись, Глэдни возмущенно бросил:– Я попросил бы тебя более уважительно отзываться о мисс Хокинс!– Ого! – Таня удивленно вскинула брови. – Что это с тобой, Глэд? Неужто этой девчонке удалось завоевать твое сердце? Какое горе для незамужних девиц, имевших на тебя виды!– Ты начинаешь раздражать меня, Таня! Что ты лезешь не в свое дело?Глэдни быстро соскочил с постели и стал одеваться.
День клонился к вечеру, когда Глэдни, ощущая во всем теле приятную усталость, но одновременно мучаясь угрызениями совести, вошел в конюшню и направился к стойлу Пэдди Боя. Заметив, что Ребекка разговаривает с каким-то стройным темноволосым молодым человеком, Глэдни ускорил шаг.Подойдя поближе, он услышал:– А что, Пэдди Бой сегодня не выступает, мисс Хокинс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42