Люк предал ее, и Мерри никогда ему этого не простит.
Глава 16
Люк смотрел на спящую жену, тронутый детской невинностью, с которой она обнимала подушку. В свете единственной тонкой свечи ее волосы пламенели, как расплавленное золото. Кожа ее после недавней ванны сияла. В покоях пахло жасмином, – видимо, она обнаружила в сундуке флакончики с маслом. Думала ли Мерри о нем, засыпая? События прошедшего дня заставили его усомниться в этом.
Тяжело вздохнув, Люк поставил свечу на письменный стол и повернулся к умывальнику. Ему очень хотелось принять ванну, но жаль было будить Мерри.
Он снял рубашку и подвигал плечами, чтобы снять мышечное напряжение. Угрозы Амалии не шли у него из головы и мешали расслабиться. Раздевшись догола, он стал растираться влажным полотенцем. По телу побежали мурашки. Беспокойные мысли, роившиеся в его мозгу после отъезда Амалии, вызывали неуверенность.
Он собирался расторгнуть их помолвку таким образом, чтобы не задеть ее королевскую гордость. Надеялся, что у него будет время сделать это продуманно, осторожно – именно так он вел переговоры с сарацинскими воинами об освобождении заложников. Люк никак не ожидал встретить Амалию в Арунделе. Но что случилось, то случилось. Генрих никогда не простит ему этого. А значит, не признает его брака с Мерри.
Возможно, за разрыв помолвки придется заплатить непомерно высокую цену. Пожертвовать Арунделом. Стоит ли его молодая жена такой потери? Он остановил на ней взгляд. Под одеялом вырисовывался плавный изгиб ее бедер и тонкая талия. Она выглядела такой хрупкой, что Люку невольно захотелось защитить ее. Она носит под сердцем его дитя. Он не мог допустить, чтобы кто-то посягнул на их будущее! Мерри и их ребенок имеют такое же право жить в Арунделе, как и он сам.
Но принц никогда с этим не согласится. Люку придется выбирать между Арунделом и Мерри.
Дед лежит на смертном одре и не может сказать, кто должен унаследовать Арундел. А если бы мог, Генрих скрепя сердце принял бы брак Люка. Но что теперь об этом говорить?
Сэр Вильгельм превратился в живой скелет и впал в слабоумие. Он даже не узнал Люка. Даже Мерри бессильна ему помочь. Люк отжал мочалку и в поисках сухого полотенца краем глаза заметил, что Мерри проснулась и наблюдает за ним. В дрожащем пламени свечи она живо напомнила ему ту девушку, которую он впервые увидел, когда ее собирались сжечь на костре и привязали к столбу.
– Прости, что разбудил, – извинился он и только сейчас вспомнил, что стоит перед ней обнаженный.
Сняв с крючка полотенце, он обернул его вокруг бедер.
Мерри выглядела подавленной и не произнесла ни слова.
– Тебе нездоровится? – Люк направился к постели. Мерри вжалась в подушки. Он сел на край кровати.
– Ты все еще сердишься на меня? – спросил Люк. – Я все сказал Амалии за ужином.
Ему до боли хотелось прикоснуться к ней, вымолить прощение.
Знала бы она, как Люк опасается за ее будущее, поняла бы, почему он вел себя так отчужденно последние две недели.
Теперь, когда он больше всего нуждался в ее утешении, она лишила его своего тепла. Но ему некого в этом винить, кроме себя самого.
– Она приходила ко мне, – сказала Мерри с равнодушным видом.
– Ты говоришь об Амалии? И что она сказала?
– Сказала, что я одна из твоих несчастных найденышей, – прошептала Мерри. – Что ты взял меня в жены из жалости.
Пораженный, Люк не нашелся что ответить.
– Она не знает, почему мы поженились, – бросил он.
– Она знает, что я жду ребенка, – парировала Мерри. – Вероятно, ты сообщил ей об этом, чтобы оправдать свой поступок.
Люк покачал головой, хотя точно не мог вспомнить, что именно сказал Амалии.
– Она уверена, что принц не признает наш брак. Ты тоже на это рассчитывал, когда взял меня в жены? – В голосе ее прозвучало страдание.
Люк подозревал, что у Амалии нет сердца, и теперь окончательно в этом убедился.
– Ничего подобного, – возразил он, хотя так оно и было. – В любом случае признание брака вне компетенции Генриха, это решает епископ.
Тут Люк вспомнил, что епископа назначил Генрих, и совсем пал духом.
Мерри не сводила с него глаз.
– Значит, ты не предполагал, что Генрих может не признать наш брак?
– Послушай, Мерри, – ответил он уклончиво. – Я рисковал, когда женился на тебе, и мы оба это знали. Но никто не может нас разлучить, не так ли? – Он заставил себя улыбнуться, хотя чувствовал, что почва уходит из-под ног.
– Зачем я тебе, Люк? – запальчиво спросила Мерри. Ему хотелось ее утешить, но он не находил слов.
– Странный вопрос. – Люк прикинулся удивленным.
– Зачем ты на мне женился? Что тебе от меня нужно?
Ее вопрос поразил его в самое сердце, задев какие-то чувствительные струны, о существовании которых он не догадывался прежде и не был готов признать теперь. Тогда он отступил на безопасную позицию.
– Я хочу, чтобы ты ухаживала за моим дедом, – ответил он, – чтобы мы вместе растили нашего ребенка.
Мерри отвела глаза.
– Вот для чего ты мне нужна, Мерри. – Люк наклонился и приник губами к ее губам. – И еще для этого, – добавил он, скользя губами по ее шее. – Не гони меня, – прошептал он. – Не отвергай.
Он опустился еще ниже и сквозь ночную рубашку пощекотал носом ее грудь. Затем нашел соски.
– Зачем ты это делаешь? – воскликнула Мерри. – За всю дорогу ты прикоснулся ко мне только раз.
– Это значило бы унизить тебя в глазах моих солдат.
– Ты унижаешь меня сейчас, – ответила Мерри, и глаза ее наполнились слезами.
Она вырвалась из его объятий и отодвинулась на противоположный край кровати.
Наступило тягостное молчание. Когда Мерри наконец заговорила, голос ее прозвучал на удивление спокойно:
– Завтра я осмотрю твоего деда.
Люк с облегчением уронил голову на подушку.
– Больше я не буду спать в твоей комнате. – Мерри повернулась к Люку спиной.
Ошеломленный, Люк отодвинулся от Мерри, не зная, как ее заставить изменить решение.
Чего она от него хочет? Неужели думает, что его не волнует реакция Генриха? Какое она имеет право поступать с ним подобным образом! Ведь он выполнил свой долг и женился на ней.
Боже праведный, надо же было ему встретить ее! Взяв ее в жены, Люк поставил на карту свое будущее!
Но как бы то ни было, он не хотел ее терять. А если потеряет Арундел, что сможет дать ей взамен? В этом случае ее ждет судьба жены наемника или, в лучшем случае, воеводы. В то время как Мерри нуждалась в его могуществе и покровительстве.
– Это не то, что давала мне Амалия, – проворчал сэр Вильгельм, сердито взглянув на Мерри.
Мерри отдернула вторую занавеску его кровати, наполнив альков светом. Лившийся в окно воздух был свежим и прохладным. Но в комнате было тепло благодаря разведенному очагу, к тому же граф лежал под несколькими одеялами.
Мерри верила в оздоровительную силу солнца и воздуха, а граф много месяцев провел в темном, душном помещении.
Когда три дня назад Мерри впервые навестила графа, то пришла в ужас, увидев его в засаленной постели, грязным и небритым. Первым делом она приказала сжечь старый камыш, устилавший пол. Он кишел паразитами. Затем перестелила постель и приготовила ванну. Граф сопротивлялся, как мог, отталкивая слугу, который помогал Мерри, но все же удалось его вымыть и побрить. Мерри смазала его искусанные блохами руки и ноги успокаивающей мазью и уложила на чистые простыни.
Через три дня сэр Вильгельм уже достаточно окреп, чтобы снова оказать ей сопротивление, когда она хотела напоить его настоем ромашки.
– Выпейте все, – приказала она.
– Я хочу то, что давала мне Амалия, – снова захныкал старик.
– Настойка мака – от кашля, – объяснила ему Мерри. – А у вас кашель прошел.
Неожиданно для себя Мерри обнаружила, что Амалия правильно лечила графа. У него было воспаление легких.
Но теперь графа следовало лечить от слабоумия. Порой ему мерещились змеи и кинжалы. Его также мучили судороги. С подобными недугами Мерри прежде не сталкивалась. Но ей отчаянно хотелось поставить старика на ноги.
Как могла Амалия довести его до такого состояния? Обитатели замка утверждали, что до ее приезда в Арундел, четыре месяца назад, граф был в здравом уме и трезвой памяти. Более того, условия, в которых находился сэр Вильгельм, свидетельствовали скорее о невнимании, чем о заботе. Амалия, видимо, считала, что граф зажился на этом свете, и сделала все возможное, чтобы ускорить его переход в мир иной.
Что, если он не поправится? Мерри судорожно сглотнула. Люк сказал, что привез ее сюда, чтобы вылечить его деда. Если она не оправдает его надежд, он с ней расстанется. Мерри пережила гонения и угрозу смерти, но ничто не пугало ее больше, чем будущее без Люка.
В сотый раз подвергала она сомнению разумность своей добровольной ссылки. Поселившись в отдельной комнате, она поставила свою гордость выше супружеского долга и тем самым углубила пропасть между ними. За три прошедших дня Люк едва обменялся с ней парой слов. Их нарастающая отчужденность ее убивала.
С другой стороны, Мерри сознавала, что подвергнет себя куда большей опасности, если будет по-прежнему спать с Люком и любить его. Будущее представлялось ей мрачным и неопределенным. Как сможет она защитить себя и своего ребенка, если Генрих потребует – а в этом Мерри почти не сомневалась – признать их брак недействительным?
Люк не отрицал, что аннулирование их брака вполне возможно, и эта мысль не давала ей покоя. Мерри больше не сомневалась в том, что Люк на ней женился, опасаясь мести Рубаки, хотя был уверен, что принц не одобрит его поступка. Он скрыл от Амалии, что Мерри его жена. Так стоит ли рассчитывать, что ему удастся защитить их брак от короны?
– Кто вы?
Вопрос вернул Мерри к действительности. Порой граф казался вполне вменяемым, и это вселяло в Мерри надежду.
– Меня зовут Мерри, – напомнила она, ни словом не обмолвившись о том, что она жена его внука.
Пусть Люк сам скажет об этом деду.
– Вы мне напоминаете мою Беатрис, – промолвил граф и нахмурился. – Она была очень красивой.
Изгиб бровей графа напомнил Мерри Люка. В остальном сходства между ними она не заметила. Граф был белокожим, а Люк – смуглым и темноволосым.
– Беатрис – это ваша супруга? – спросила Мерри.
– Да. – Старик пристально посмотрел на нее, и в его голубых глазах вспыхнули искорки иронии. – Ей едва минуло шестнадцать, когда я взял ее в жены. А мне было уже сорок два. Она стала моей второй женой. Я ее очень любил.
Граф говорил вполне осознанно, и Мерри встревожилась. Не возьмет ли себе Люк вторую жену? Сердце Мерри болезненно сжалось.
– А мой внук здесь? – спросил граф. У него были проблемы с памятью. Люк навещал его поутру.
– Он приходит к вам каждый день, – произнесла Мерри. – Вы разве не помните?
Сэр Вильгельм с недоверием посмотрел на нее.
– Тогда велите ему немедленно ко мне явиться, – потребовал он.
Мерри встревожилась.
– Ваш внук отбыл в Вестминстер с докладом к принцу.
Мерри старалась не думать об этом. Сегодня решится ее судьба.
– Все еще принц? – удивился граф. – Не король?
«Он помнит, – все себя от радости подумала Мерри. – Граф явно идет на поправку».
– Скоро станет королем, – сказала Мерри. – Коронация состоится через две недели. – Она узнала об этом от Люка. – Допивайте настойку, – обратилась Мерри к графу. – Я вас покину на некоторое время.
Мерри собиралась посмотреть сад, достаточно ли там трав для приготовления лекарственных настоек.
Прежде чем уйти, она вызвала камердинера, чтобы присматривал за хозяином, пока ее не будет.
Мерри пересекала внутренний двор, когда из конюшни выбежали ребятишки с запутавшейся в волосах соломой. Глядя на них, Мерри улыбнулась.
– Доброе утро, миледи! – крикнул старший мальчик.
– Здравствуй, Регги. Ты уже виделся со своей лягушкой?
Мальчик сообщил, что отпустил ее в колодец и, судя по выражению его лица, был этим расстроен.
– Зимой лягушки спят, – успокоила его Мерри. – Увидишь ее снова весной.
– Куда вы идете? – спросила Сьюзен, держа на руках Кита.
– В сад, где растут травы, – ответила она.
– А можно с вами пойти? – спросила Кейти.
– Разумеется, – ответила Мерри.
– Сюда, пожалуйста, – сказал Регги, который шел впереди.
Они спустились вниз и оказались у наружной стены.
Мерри окинула взглядом западную часть двора, где росли деревья и травы. Почти все грядки пустовали. От недавних заморозков растения погибли. Но земля была темной и жирной. Будущей весной травы вырастут в изобилии.
Но останется ли она к тому времени здесь?
Мерри стала бродить среди уцелевших растений, тех, что не боялись холода. Пастушья сумка, дикий цикламен с розовыми цветами, кровохлебка. Экзотические травы Люка либо уснули на зиму, либо были собраны, высушены и убраны в чулан для хранения.
– Не хотите побегать с нами наперегонки, леди Мерри? – спросил Регги.
Мерри вежливо отказалась. В ее состоянии она не могла себе этого позволить.
– Тогда посмотрите, как мы будем бегать.
Мерри кивнула, села на скамью и поплотнее укуталась в плащ.
Наблюдая за найденышами, Мерри надеялась, что Люк не выгонит ее из дома.
Люк метался по комнате, пытаясь вернуть себе самообладание. Обычно принц появлялся немного раньше назначенного часа аудиенции. А сейчас водяные часы в углу показывали, что он уже на полчаса задержался, что служило дурным знаком.
Наконец двери королевских апартаментов распахнулись, и Люк вскинул голову. Секретарь Генриха поманил его пальцем. Мучимый недобрыми предчувствиями, Люк вошел.
После смерти короля Стефана Генрих переселился в его покои. Люк не удивился, обнаружив, что на смену прежним роскошным гобеленам пришли другие, с изображением сельских пейзажей и сцен охоты. Охота была главной страстью принца. Он стоял у окна, сцепив за спиной руки, и созерцал раскинувшийся внизу сад Вестминстера.
Двери закрылись, и Генрих повернулся.
– Ну-с, – начал принц, – Феникс прилетел домой.
Остановившись на некотором расстоянии от Люка, он протянул ему руку, и тот над ней склонился.
– Мой государь, – пробормотал Люк и, выпрямившись, увидел, что в серых глазах Генриха полыхает огонь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28