– Я не лгу, я вам уже это говорил. И доброта к этому не имеет никакого отношения. Вы красивы.
– Это большое преувеличение, особенно сегодня! Я, должно быть, выгляжу ужасно. Ваш кузен ведь сбежал?
– Вы выглядите красавицей, – настаивал Рекс, жалея, что Аманда не может видеть правду, как он.
Но поскольку она не могла этого сделать и поскольку у него не было выбора, как и тогда, когда он не мог оставить ее в тюрьме – больную и одинокую, он поднял ее голову. Нет, выбора не было. Возможно, у него вообще не было выбора с тех пор, как его отец отправил его в Лондон. Рекс не слишком верил в судьбу, но с прижавшейся к нему Амандой чувствовал предопределенность, неизбежность и правильность происходящего. И склонился к ее рту.
Аманда встретила его губы мягким стоном, который напомнил ему, что целовать мисс Карвилл все-таки неправильно. Она беззащитная молодая женщина, под его опекой, в доме его матери. Рекс начал отстраняться, но Аманда, закинув руку ему на шею, не отпускала его. Так что он поцеловал ее снова, дольше, глубже, без слов выразив собственное желание, стремление и одиночество. Она была такая сладкая, нежная, податливая, что он потерялся в этом поцелуе. Она застонала снова.
Как и его совесть. Черт возьми, он отвечает за нее, за ее безопасность! Что он делает, целуя женщину, подавленную горем? С каких это пор он позволяет страстям властвовать над разумом? Он джентльмен, а это значит, что он не воспользуется чужой слабостью.
Рекс не совращал девиц. Больше того, он не верил в брак для таких, как он. Но считал, что человек, погубивший девственницу, обязан жениться на ней.
Она согласна. Она страдает. Она опасна. Его интуиция враждовала с основным инстинктом.
Победила няня, явившаяся сообщить, что обед почти готов.
– Вот вы где, милые.
Да, они были здесь, быстро усевшись рядышком на диване, как нашкодившие дети. Но у детей губы не горят.
Рекс злился на себя и напряжение в паху. Он повеса и грубиян! Без принципов и предрассудков. Что бедная Аманда о нем подумала?
Аманда злилась на себя и дрожавшие пальцы. Она падшая женщина и размечтавшаяся дурочка, у нее нет морали. Что бедный виконт подумал о ней?
Он думал, что должен извиниться перед мисс Карвилл.
– Пожалуйста, простите нас, няня. Нам нужно поговорить о деле.
– Конечно, милые, но поторопитесь. Вы ведь не хотите, чтобы мясо пережарилось, а суп остыл.
Нет, но он желал, чтобы остыла его кровь и мозг мог спокойно работать. Рекс подождал, когда няня выйдет из комнаты, и извинился.
Аманда искренне не поняла его.
– Нет, это была моя ошибка, это я на вас набросилась. Я была так расстроена, прошу прощения.
– Ваше волнение было естественно. Я… мм… хотел успокоить вас.
– Я знаю, спасибо.
Рекс не чувствовал облегчения.
– Вы должны были остановить меня.
Аманда сложила драгоценности в шелковый мешочек.
– Я не хотела.
Ее слова полыхнули синей вспышкой правды, и его кровь снова закипела. Рекс отстранился, увеличивая расстояние между ними.
Аманда уставилась на лежавшие на коленях руки, удерживаясь от желания потянуться к нему.
– Я была дерзкой.
Он взял ее за руку.
– Ничего подобного, это я вел себя как скотина. Вы прекрасная женщина, а я всего лишь человек.
– Спасибо. Я тоже человек, а вы прекрасный мужчина.
Рекс рассмеялся и поднес ее руку к губам.
– Со шрамами, хромотой и разбитым носом?
– С добрым сердцем и самыми красивыми глазами во всей Англии.
Наклонившись, Рекс погладил ее веки.
– Нет, ваши куда красивее. Как мягкий коричневый бархат, в котором можно утонуть.
Аманда улыбнулась в ответ, смакуя его нежное прикосновение.
– У меня обычные карие глаза. И держу пари, сейчас они красные и припухшие.
Его взгляд скользнул ниже.
– Глаза – нет, а губы – да.
Теперь она покраснела.
– Вы, должно быть, считаете меня распутной, но клянусь, я не целую каждого встречного джентльмена!
Рекс встал, думая о ее нежных неопытных поцелуях.
– Я считаю, что вы храбрая и хорошая, а мне необходимо уйти, пока я не забыл, что я джентльмен, а вы невинны.
Аманда тоже поднялась, удерживая его за руку.
– Но няня и ее сестра готовят обед для вас и Дэниела. Вы должны остаться.
Приглашение остаться было соблазнительно, и он снова уставился на ее губы, думая об их вкусе, а не о курином супе.
Его глаза словно притягивали ее, и Аманда шагнула ближе, почти коснувшись грудью его сюртука. Она сделала еще шаг, и его руки сомкнулись вокруг нее.
На сей раз поцелуй стал игрой языков, вздохи слетали с губ. Руки Аманды скользили по спине Рекса. Он провел руками по ее груди, и Аманда сначала от удивления задохнулась, а потом застонала от удовольствия. Да, думала она, это гораздо лучше, чем если бы ее потрепали по голове и велели умыться. Хорошая девочка, Аманда.
Она женщина, а он мужчина. Аманда чувствовала сквозь одежду его отвердевшее мужское естество. И она тому причиной. Она чувствовала ответное тепло внизу живота, разливавшееся по ее ногам. Этот жар не что иное, как адское пламя, в котором она будет гореть вечно, но сейчас Аманду это не волновало.
– Еще чаю, милорд? Еще… вот тебе на!
Они не слышали, как Додд вошел в комнату. Рекс загородил Аманду от любопытных глаз дворецкого и, не отнимая рук, сказал:
– Мисс Карвилл расстроена.
– Забавно, именно это я сказал вам в тот день, когда вы вошли сюда в гневе. Моя Нелл была расстроена.
Рекс указал на дверь.
– Чай, Додд. И бренди.
Колени Аманды так ослабли, что она рухнула бы на пол, если бы Рекс не держал ее. Она цеплялась за него.
Он не мог сопротивляться и обнял девушку. Изувеченная нога не могла удержать такого груза, и оба свалились на диван, где было гораздо удобнее.
– Она еще расстроена? – Додд с грохотом поставил поднос.
– Вон!
Додд задержался у двери.
– Гм, вы ведь не собираетесь говорить о моей Нелл графине, милорд? – Он повел бровями, увидев позади виконта мисс Карвилл.
– Это шантаж!
– Это узкий диван.
Аманда так очаровательно хихикнула, что Рекс просто должен был поцеловать ее снова, даже зная, что Додд оставил дверь комнаты открытой.
– Я ему сразу не понравилась, – сказала она с тяжело бьющимся сердцем. – Одному Богу известно, что он теперь обо мне подумает.
– Он будет оказывать вам должное уважение. Ему нравится его положение.
Рексу – тоже: он почти всем телом прикасался к Аманде. Господи, что с ним случилось? – спрашивал он себя, собрав остатки здравого смысла. Его инстинкт самосохранения, все его заповеди улетучились вместе с разумом. А кровь бросилась в пах, и он был в боевой готовности. Его тело знало, что она создана для него. Для радости, для удовольствия. Для брака? Черт, нет! Рекс вскочил на ноги, потянув за собой Аманду.
– Это неправильно! Я не самец в гоне, не распутный козел. И дверь открыта. Я хочу сказать, что у меня есть принципы. У меня есть…
– У меня есть целое ведерко малинового мороженого! – В комнате появились Дэниел и Верити. – Поторапливайтесь, иначе от него останется сладкая лужица. Я видел няню, она ворчит, что мы себе ужин испортим, но кого это волнует? Она всегда это говорит, и я всегда тарелку дочиста вылизываю, разве не так? Аманда больше не плачет?
Она снова хихикнула. И одновременно с Рексом ответила «нет».
– Тогда почему ты все еще держишь ее?
Хороший вопрос, черт побери.
Глава 19
Няня прищелкнула языком. Она ведь недавно причесала белокурые кудри Аманды. И не использовала косметику графини, чтобы щеки юной леди так порозовели, а губы стали алыми.
– Леди Ройс прислала сообщение, что она уже в пути, – сказала она Рексу, когда он уходил. – И не в самый подходящий момент, – пробормотала себе под нос няня, и Рекс снова почувствовал себя шестилетним мальчишкой.
Видит Бог, то, что он совершил – а это, пожалуй, худшее из того, что он когда-либо делал, – не ребяческая шутка. Проблема в том, что он не мог доверять своему непослушному телу. Единственный выход – держаться на расстоянии, поэтому Рекс потащил Дэниела в «Гранд-отель».
– Я слышал, что, у них превосходный стол, – сказал он кузену.
– Но мое сердце отдано бифштексу с кровью!
А сердце Рекса влечет к женской груди, но он не собирался потакать своим желаниям.
– Ты же сам говорил, что мы должны появляться в разных местах, чтобы сберечь репутацию мисс Карвилл. Кроме того, леди Ройс появится здесь уже завтра, так что я могу перебраться в гостиницу. Я думал заглянуть в «Гранд-отель» и выяснить, принимают ли там постояльцев с собаками. Говорят, там не так привередливы, как в «Кларендоне». Приглашаю тебя поселиться со мной, если только ты не предпочитаешь крысиное гнездо, в котором ты обитал прежде.
– Что? Уехать из Ройс-Хауса, когда твоя матушка возвращается вместе с поварихой? Только болван может думать, что в приличное место пустят с собакой. Верити не собака, это четвероногая ненасытная прорва.
– Тогда я сниму себе апартаменты и буду жить там, пока не смогу вернуться в провинцию.
– Мы спокойно можем остаться у твоей матери. Все будет отлично и прилично, графиня будет опекать девушку.
– Нет, – только и сказал Рекс.
– Что, плохо дело?
Рекс не знал, имел в виду Дэниел, жизнь под одной крышей с леди Ройс или попытку держаться подальше от Аманды.
– Плохо.
Сначала они остановились в клубе «Макканз». Согбенный старик в клубной ливрее и белом парике выступил из тени, почтительно опустив глаза.
– Сообщение для лорда Рексфорда, – сказал он, передавая запечатанное послание. Поклонившись, он двинулся в обратном направлении.
– Подождите! Скажите вашему хозяину…
Для древнего старика мужчина исчез слишком быстро. Дэниел отправился за вином и решил заглянуть в карточную комнату. Рекс сломал печать и развернул письмо. На листе были инициалы из записной книжки сэра Фредерика, которые он послал майору Харрисону. Рядом написаны от одного до трех имен, около некоторых вопросительные знаки, у других адреса.
Л.Б. – возможно, банкир Ллойд Бревертон, гласило примечание, но с таким же успехом это могла быть Лидия Бертон, знаменитая мадам из высококлассного борделя.
За инициалами Л.К. мог скрываться Лисандр Корд, которого Рекс не знал, но он жил в Олбани, так что его можно было считать джентльменом.
Дж. Дж. – предположительно Джозеф Джонстон, с двумя адресами, один около доков, другой в новой фешенебельной части Кенсингтона. Или Джошуа Джакобс, ювелир с Бонд-стрит. Рекс ставил на Джонстона, богатого коммерсанта и судовладельца, который, возможно, нанял камердинера сэра Фредерика.
Рядом с инициалами Дж. К. было только одно имя – Джордж Катберт, и то с вопросительным знаком. Рекс присвистнул. Катберт был вторым сыном видного члена кабинета и бывшего флотскою офицера. Никто не знал, почему его списали на берег, такое замалчивание само по себе необычно, ходили разные слухи.
Из трех мужчин с инициалами Р.В. Рекс знал только одного. Роланд Воган был его университетским однокашником, и Рекс любил его, несмотря на странности. Воган был достаточно приличен, если не попадаться ему в темном углу. У второго после имени было приписано «эсквайр», третий – адвокат, в качестве его адреса числилась тюрьма на Флит-стрит.
Инициалы Т.Х. сопровождались двумя именами с незначительными титулами, оба были из поколения отца Рекса.
Имя, написанное рядом с инициалами О.Б., было хорошо известно Рексу. Олдрич Боудекер на несколько лет раньше Рекса учился в Итоне, ему доставляло удовольствие мучить младших. Знак вопроса рядом с его именем ничего не значил. Рекс считал, что этот человек способен на любую жестокость, любое преступление.
Рядом с последними инициалами, Н.Т., тоже стояло только одно имя – Найджел Терлоу, без всяких вопросов.
Этих людей департамент Советника имел на подозрении, но нигде не было сказано, в чем их подозревают. Шпионаж, контрабанда, поставка живого товара в дома терпимости… Судя по тому, что знал Рекс и что сообщил ему Харрисон, он же Харрис, они могли заниматься чем угодно. Внизу страницы изящным почерком было приписано: «Задавайте вопросы».
Рекс знал, что это значит – получить ответы и выяснить правду.
Он может получить ответ на другой вопрос в заведении миссис Бертон, решил Рекс. Или по крайней мере удовлетворить определенный голод.
Дэниел настаивал, что сначала надо пообедать.
– Не помешает побыть на людях. Чем больше народу нас увидит, тем лучше.
Вина и блюда в «Гранд-отеле» были превосходны, а вот общество – не очень. За спиной Рекса какая-то пьяная компания бранила официанта и требовала обслуживать их быстрее, чем бедняга успевал поворачиваться. Их обидело, что сначала обслужили Дэниела и Рекса.
Дэниел, отставив бокал, угрожающе поднялся во весь рост. Мужчины затихли, потом начали перешептываться. Рекс легко разбирал слова: инквизиторы, убийца, калека. Он тоже встал и повернулся.
– Ба, легок на помине, – пробормотал он, увидев в центре группы Олдрича Боудекера.
Галстук Боудекера был в пятнах, маленькие запавшие глазки налиты кровью. Однокашник Рекса выглядел гораздо старше своих лет, потрепанный, морщинистый и, похоже, стал еще скареднее, если это вообще возможно. Рекс не утруждал себя любезностями. Удаву не кланяются.
– Вы знали сэра Фредерика Холи? – спросил он. Удивленный прямолинейным вопросом, Боудекер ответил:
– Конечно, мы все его знали. – Он повел глазами-бусинками в сторону своих компаньонов.
Остальные закивали. Один поднял бокал:
– За сэра Фредерика, мир его праху.
– Держу пари, там, где он теперь, мира нет, – грубо расхохотался другой.
Четвертый поднял бокал, приветствуя разбитную девицу.
Рекс пристально взглянул на Боудекера.
– Мисс Карвилл не убивала его. Вы убили?
Тот, взревев, поднялся.
– Что это за вопрос? Я тебя убью, мерзавец! Хромая собака! Пытаешься обвинить меня в преступлении своей шлюхи?! – Боудекер оттолкнул стол. Серебро и фарфор полетели на пол. – Ты всегда был трусливой крысой. Говорят, таким и в армии остался. Я слышал, тебе никто не доверял: ни испанцы, ни французы, ни наши.
Рекс снял сюртук.
– Мой ростбиф, – вздохнул Дэниел.
– Моя репутация… и репутация мисс Карвилл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35