Ей приходилось жить в гораздо худших условиях. Домик, где она обитала вместе с отцом, был просто жалким, хотя она делала все, чтобы облагородить его и создать в нем уют.
– Я прикажу, чтобы вам прислали наверх ванну с горячей водой, – сказал он. – Вы сможете смыть с себя дорожную пыль, а потом немного отдохнуть. Через час мы поужинаем. Я позову вас.
Он не дал ей возможности отказаться, просто вышел и направился по коридору к своему номеру. Через час он вернулся. Волосы его были еще влажными после мытья и сверкали, как полированный агат, на фоне белого шарфа, которым он обернул шею. Он оглядел всю ее фигуру в простом голубом муслиновом платье. На мгновение взгляд его задержался на ее груди. Где-то внутри она ощутила дрожь, и внезапно слабость охватила ее. Ей стало трудно дышать.
– Голодны? – спросил он, глядя в ее лицо.
Эриел заставила себя улыбнуться:
– По правде говоря, да. Возможно, еда будет лучше, чем комнаты.
Он кивнул:
– Будем надеяться.
Их надежды оправдались. Они ели невесомый паштет из голубей, чеширский сыр и наслаждались отличным португальским вином. Граф вел любезную, ни к чему не обязывающую беседу о погоде, которая явно ухудшалась, потом заговорил о том, что найдет на фабрике, куда собирался заглянуть завтра.
– Я понимаю, что предприятие требует ремонта и вложения средств, но именно это и должно изменить положение дел.
– У вас есть и другие фабрики?
– Пока нет. Сначала я должен понять, что мне делать с этой, только что приобретенной. Завтра все станет ясно.
– Я думаю, вы все поймете.
– Рабочий день начинается рано, в половине шестого. Я хочу быть там с самого утра. Я не знаю, сколько времени меня не будет. С вами ничего не случится до моего возвращения?
Эриел проглотила кусочек сыра.
– А почему бы мне не сопровождать вас? – Она и сама не понимала, откуда пришли эти слова. – Я никогда не видела фабрику. Наверное, мне там будет интересно.
Граф смотрел на нее, полный сомнений. Он отхлебнул глоток вина, потом поставил оловянный бокал на стол.
– Едва ли деловые вопросы могут заинтересовать леди.
– Это верно, но мы оба знаем, что я крестьянка, а не леди, и я не прочь узнать все об инвестициях.
– Половина шестого – это рано.
Она улыбнулась:
– До того как я переехала в город, я всегда вставала до рассвета. Это давало мне дополнительное время для занятий.
Он поколебался с минуту, потом согласился:
– Хорошо. Я приду к вам в пять. Тогда у нас будет уйма времени.
Эриел кивнула с таким энтузиазмом, какой, по ее представлению, должна была испытывать. Но тут на нее нахлынули прежние страхи, и улыбка ее испарилась.
Да что это в самом деле с ней случилось? Какой бес в нее вселился? Едва ли она испытывала потребность проводить больше времени в компании графа. Но ей всегда нравилось узнавать новое, и теперь возникла такая возможность.
Они продолжали ужинать. Она ощущала на себе его взгляд. В трепетном свете свечи вокруг них колебались причудливые тени. Он казался неправдоподобно красивым. Его мрачную красоту подчеркивали серебристо-серые глаза. Он пристально смотрел на нее, будто ничего и никого больше не существовало в этом мире.
К десерту поспел яблочный пирог, сдобренный сливками. Вдруг ее ладони стали влажными, а разговор внезапно иссяк. Они изредка перебрасывались словами. И все больше ощущали неловкость. Двусмысленность ее положения все больше давила на нее. Она знала, чего он хотел от нее и почему привез ее сюда. Его близость вызывала в ней бурю смешанных чувств, которых она большей частью и сама не понимала, но страх ее все усиливался.
Пока он разыгрывал роль джентльмена, но как долго это будет продолжаться? Если он решит, что хочет ее, ей никто не придет на помощь, никто не остановит его, никто ему не воспрепятствует. Поднимаясь по лестнице, она дрожала, ощущая, как он следует за ней. Она остановилась, не в силах унять нервную дрожь, когда он открыл дверь в ее комнату, потом широко распахнул ее.
– Вам нужна помощь, чтобы раздеться?
Эриел покачала головой:
– Это платье нетрудно расстегнуть. Думаю, я и сама смогу справиться. – Она старалась взять себя в руки, и на губах ее появилась неискренняя, будто приклеенная улыбка. – Спокойной ночи, милорд.
Он не двинулся с места. Длинные смуглые пальцы нежно прикоснулись к ее щеке. Очень медленно он наклонился. На мгновение их губы встретились и слились в поцелуе, и все ее тело окатила жаркая волна. Ее руки поднялись, легли ему на грудь и попытались оттолкнуть его, но грудь его была как гранит и мускулы под курткой были натянуты как струны.
Когда граф оторвался от ее губ и выпрямился, его глаза обрели цвет стали.
– Доброй ночи, Эриел. Спите крепко.
Когда она шагнула в комнату мимо него, то почувствовала слабость в коленках и поняла, что крепко спать ей в эту ночь не суждено. Она знала, что всю ночь будет метаться и вспоминать поцелуй графа, столь нежное и легкое прикосновение, что оно никак не должно было бы затронуть ее чувств, а вместо этого она вся трепетала, дыхание ее стало тяжелым и прерывистым. Этот поцелуй напугал ее больше, чем тот яростный, когда он потребовал, чтобы она поднялась в его спальню.
Как и намеревался граф, они покинули гостиницу на рассвете и направились навстречу еще не взошедшему солнцу, когда небо на горизонте казалось сероватым и лишь слабо отливало пурпуром. Их окутывал плотный, пахнущий пылью и дымом неподвижный воздух. По-видимому, городские жители привыкли к нему и не замечали. Они выплывали из своих жалких домишек, заполняли мощенные булыжником улицы, торопясь на работу – на фабрику.
Эриел потребовалось некоторое время, пока она полулежала в экипаже, опираясь спиной о подушку, чтобы понять, что означает этот странный щелкающий и все нарастающий звук, слышимый отовсюду. Наконец она осознала, что этот звук создают цокающие подошвы башмаков.
– Господи, так ведь это их башмаки! – воскликнула она в изумлении, а граф только улыбнулся.
– Деревянные башмаки, – сказал он, и его жесткое лицо на мгновение смягчилось. Это было удивительное превращение. Он стал казаться моложе и гораздо привлекательнее. – Их носят рабочие. Создают много шума, верно?
– Да…
Но башмаки ее больше не интересовали. Ее очаровала улыбка графа, и она не могла отвести глаз от его преобразившегося лица. Ах, если бы он все время так улыбался! Эффект был поразительным. Ей хотелось, чтобы сердце ее успокоилось и перестало трепетать. Казалось, оно бьется так же громко, как стучат деревянные башмаки рабочих. Коляска приближалась к фабричному зданию – огромному кирпичному строению в южной части городка, воздвигнутому на высоком холме над рекой Кадемон.
Когда они прибыли, управляющий Уилбур Клэйберн, кряжистый коротышка с лицом, испещренным красными сосудами, и носом картошкой, уже ожидал их.
– Счастлив вас видеть, милорд. Все мы здесь, на Кадемон-Милл, ждали вас с нетерпением.
Его слова, хоть и произнесенные с улыбкой, не казались искренними. Было очевидно, что инспекция графа не могла радовать его.
– В самом деле?
Гревилл оглядел маленькую, заваленную хламом контору и помрачнел. В отличие от сверкающего чистотой офиса Джонатана Уиппла помещение Клэйберна выглядело таким же неопрятным, как его хозяин. Бумаги были в беспорядке разбросаны по выщербленному столу, пол завален мотками шерсти и пряжи, и все было в такой грязи и запустении, что хорошей хозяйке потребовалась бы неделя, чтобы навести здесь порядок. Неряшливая мятая одежда Клэйберна выглядела так, будто он носил ее не снимая добрых две недели. Эриел тотчас же невзлюбила его. Мрачность Гревилла усугубилась.
– Здесь нужно все привести в порядок, мистер Клэйберн. В первую очередь это относится к людям, занимающим ответственное положение. Надеюсь, вы изыщете способ решить эту задачу. Если же для вас это сложно, вам придется искать другое место.
От мясистых щек управляющего тотчас же отхлынула краска, а кончик его носа сохранил ярко-красный цвет и казался распухшим. Нос отца Эриел всегда выглядел так же, и она заподозрила, что Уилбур Клэйберн злоупотребляет спиртными напитками. Этот кругленький человечек изо всех сил старался собраться с мыслями.
– Думаю, вы хотели бы взглянуть на фабрику, – сказал он мрачно.
– Для того я сюда и приехал, – ответил Гревилл и обратился к Эриел: – Вы предпочитаете подождать меня здесь или побудете в коляске?
Раз уж она оказалась здесь, ей захотелось увидеть все.
– Я предпочла бы присоединиться к вам, милорд, если не возражаете. Я никогда не бывала на текстильной фабрике. Мне хотелось бы посмотреть, как она работает.
Граф выдержал краткую паузу, потом кивнул:
– Как пожелаете. Но предупреждаю вас, ваше прелестное платье может пострадать.
Ее удивила эта похвала ее платью. На ней было то самое платье, которое она надела на ужин вчера вечером. Она гадала, были ли его слова особой формой напоминания, что и за это платье было заплачено им.
– Я постараюсь быть осторожной.
– Боюсь, мне следует предупредить вас, – вмешался Клэйберн, – что фабрика стала совсем не такой, как была прежде. Как вам известно, доходы упали. Владелец потерял интерес к ней, и предприятие пришло в плачевное состояние.
Граф только пожал плечами:
– То, что для одного человека убыток, для другого выигрыш. Так пойдем?
Клэйберн пошел первым, показывая дорогу, время от времени поглядывая на Эриел, по-видимому, пытаясь угадать, в каких отношениях она состоит с графом. Эриел не была уверена в себе, и ей трудно было осуждать управляющего за его любопытство.
Место оказалось мрачным. Куда бы Джастин ни бросил взгляд, везде замечал мусор и кучи пыли. Пыль плавала в воздухе, и дышать было трудно. Земляной пол длинного трехэтажного строения был почти целиком занят огромным колесом. Оно вращалось с помощью воды из пруда, и это давало возможность получать энергию для работы на верхних этажах. Колесо раздражающе грохотало, а пол был грязным и нуждался в основательном мытье со щелоком. Поднявшись по дряхлой деревянной лестнице, они с риском для жизни добрались до второго этажа. Перед ними предстала такая же картина, как и внизу: всюду мусор и грязь. Ряд за рядом стояли прядильные машины «Дженни». Их было много, они располагались вплотную друг к другу, а вдоль рядов ходили обслуживающие их рабочие.
Едва сдерживаясь, чтобы не выбраниться, Джастин, недовольный скученностью и скверными условиями работы, обратился к Эриел, стоявшей рядом с ним неподвижно и тихо.
– Может быть, вам лучше вернуться в коляску? – спросил он мягко, прочитав на ее лице замешательство.
– Я хочу увидеть остальное, – ответила она, упрямо покачав головой.
– Вы уверены?
– Да.
Джастин не стал возражать. Если она пожелала его сопровождать сюда, такова была ее воля. Однако от него не укрылось, как тяжело ей видеть бедственное положение рабочих. Он сосредоточил внимание на окружающем, и его вопросы Уилбуру Клэйберну посыпались один за другим. С каждым ответом управляющего он мрачнел все больше и больше. Они поднялись на следующий этаж, третий, где хрупкие деревянные полы едва выдерживали вес переполнявших это помещение людей. Мужчины и женщины сортировали здесь пряжу на полу.
Джастин на мгновение пожалел, что связался с этой фабрикой. В любом обозримом уголке этого помещения рабочие склонялись к пряже или тюкам, дыша смрадом и дымом, и на каждом лице нетрудно было разглядеть печать отчаяния.
– Здесь так темно, – сказала Эриел почти шепотом. – Неужели нельзя было построить здание с б?льшими окнами?
Он проклинал себя за то, что взял ее с собой. Едва ли это место было подходящим для леди, и не имело никакого значения крестьянское происхождение Эриел, ведь она сумела стать дамой. Но она сама пожелала осмотреть фабрику, и ему понравилось ее намерение все увидеть и обо всем узнать на месте.
– Эта фабрика была спроектирована таким образом не случайно, – ответил он. – Если машины не поместить поблизости от источника энергии, возникнет множество сложностей. – Он оглядел окна. – И все же освещение можно значительно улучшить, даже если просто как следует вымыть окна. – Он бросил суровый взгляд на Уилбура Клэйберна: – Как только мы покончим с осмотром, я составлю список того, что необходимо сделать в первую очередь. Прежде всего, конечно, нужно навести порядок в этом здании, вычистить его сверху донизу, от чердака до подвала, включая эти чертовы окна.
– Но это потребует много времени, милорд. А фабрика и так испытывает финансовые затруднения. Мы не можем позволить себе такой длительный простой.
– Фабрика принадлежит мне, я и буду решать, что мы можем и чего не можем себе позволить. А вы, мистер Клэйберн, только выполняйте мои указания.
Вид у Клэйберна был раздосадованный, но он согласился:
– Да, милорд.
Джастин снова оглядел мрачное и холодное помещение.
– Сколько человек работает на фабрике?
– Двести, милорд, считая механиков, надсмотрщиков и операторов.
– Я заметил среди рабочих много детей.
– Да, их около тридцати, милорд. Они связывают порванные нити и чинят тюки с пряжей, потому что могут пробраться в самую сердцевину тюка. Больше никто не способен пролезть в столь тесное пространство.
– По сколько часов в день они работают?
Клэйберн нахмурился:
– По сколько часов? Ну, они работают, как все остальные, часов по десять в день. По крайней мере заняты делом и не отобьются от рук.
Джастин посмотрел на Эриел, глаза которой как-то подозрительно ярко блестели.
– Думаю, что сегодня я видел достаточно, мистер Клэйберн. Я вернусь позже со списком, о котором мы уже говорили. Тем временем я хотел бы просмотреть приходно-расходные книги. Пусть кто-нибудь из ваших людей погрузит их в мою коляску.
Клэйберн кивнул:
– Да, милорд.
Эриел стояла, глядя на десятки людей, трудившихся на ткацких станках. Она резко откинула голову, когда граф предложил ей руку и повел ее вниз по лестнице. Как только они вышли на солнечный свет, она глубоко вдохнула воздух. Джастин нахмурился:
– Мне не следовало брать вас сюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45