– Извини, я не хотел напугать тебя, – лукаво улыбнулся Холт. На фоне бронзовой кожи ослепительно сверкнули белые зубы. Закрыв за собой дверь, он небрежным движением подбросил рукой, одетой в перчатку, трость с золотым набалдашником. – Тебе нравится, как я теперь выгляжу?
Эйнджел кивнула.
– А как же твои великолепные волосы?..
– Отрастут. Пора мне при полном параде вывести тебя в ресторан поужинать, Эйнджел!
– Но я вовсе не голодна, Холт. Может, попозже... Холт нахмурился, внезапно заметив ее вспыхнувшие щеки и дрожащие руки.
– Что произошло, пока меня здесь не было? Эйнджел слишком энергично замотала головой в знак отрицания. Сняв цилиндр и отложив в сторону трость, Холт быстро подошел к ней.
– Ты не умеешь лгать, Эйнджел. Скажи мне, что произошло.
Стараясь не смотреть ему в глаза, она рассказала об Уилларде Крэддоке; Холт молча выслушал ее до конца, потом тихо чертыхнулся.
– Почему ты раньше ничего не говорила мне об этом?
– Я думала, это не имеет значения... Мне казалось, что Крэддок всего лишь часть моей прошлой жизни... часть, которую я не хотела помнить.
– Так ты говоришь, что Бель-Монтань теперь принадлежит ему?
Она потерянно кивнула.
– Он отказывается продать мне Бель-Монтань. У него совсем иные планы на этот счет.
Холт хмыкнул.
– Каждый человек имеет свою цену, Эйнджел. Просто нам нужно выяснить, какова цена Крэддока.
– Знаю я его цену! Он хочет, чтобы я стала его любовницей. Вот так – ни больше, ни меньше!
– Это же просто смешно! Разве он не знает, что ты замужем?
– Конечно, знает. Он откуда-то знает все, что я делаю и где бываю. Он даже пригрозил расправиться с тобой, Холт. Я не перенесу, если ты из-за меня попадешь в беду!
Приподняв ее голову за подбородок, Холт взглянул в ее встревоженные не на шутку глаза.
– Кишка тонка у этого старого развратника, чтобы справиться со мной, дорогая.
Его губы нежно коснулись ее рта, язык осторожно проник внутрь. Вздрогнув всем телом, Эйнджел прижалась к широкой груди обнимавшего ее мужчины, единственного, которого она по-настоящему любила.
Мгновение спустя Холт с явным сожалением оторвался от ее губ.
– Мне нужно еще кое-что уладить, дорогая. Да не мешало бы зайти проведать Жан-Клода.
– Позволь мне пойти с тобой, Холт! Пожалуйста... – с мольбой в голосе сказала Эйнджел, кладя свою ладонь на его руку. – Я тоже хочу навестить его и убедиться, что с ним все в порядке. Ради Ококи и ее ребенка...
Холт согласно кивнул.
– Тогда оденься потеплее, на улице довольно прохладно.
Эйнджел надела пальто, купленное Холтом, взяла его под руку, и они вместе вышли из гостиницы. Оба заметили на улице человека, следившего за Холтом, и, когда он пошел за ними, держась в нескольких лагах позади, Эйнджел услышала голос Холта:
– В больницу его не пропустят, так что придется ему лишь догадываться, что мы там делаем и зачем туда пришли.
– Как ты думаешь, почему он следит за нами?
– Возможно, он человек Крэддока. Это многое бы объяснило.
Эйнджел с трудом верилось, что вдовец зашел так далеко в своих преследованиях. Впрочем, он, кажется, был одержим идеей заполучить ее в любовницы. Что ж, тогда его дружку придется вернуться и рас сказать о том, что они с Холтом были в больнице, и пусть старик Крэддок гадает, что бы это могло значить! Ситуация показалась Эйнджел довольно забав ной, и она даже улыбнулась.
–Чему ты улыбаешься?
Эйнджел лукаво посмотрела на расфранченного Холта, шедшего рядом с ней.
– А что, если мы на его глазах войдем в больницу, а выйдем из нее другим ходом?
Он восхищенно посмотрел на нее.
– Как это мне самому не пришло в голову? Наверняка там есть другой выход, – тихо сказал он.
Наконец они дошли до бревенчатого домика, где размещалась больница. Оглядев небольшое строение, они тут же убедились в правильности своей догадки.
– Мы воспользуемся окном, выходящим во двор.
Поднимаясь вслед за Холтом по деревянным ступеням лестницы, Эйнджел почувствовала, как сердце у нее учащенно забилось от предвкушения забавного розыгрыша.
– Не торопись, – осторожно сказал Холт. – Наш друг не должен ничего заподозрить.
Эйнджел взглянула через плечо на человека, остановившегося у фонарного столба якобы затем, чтобы закурить сигару. На улице действительно было холодно, и бедняга совсем замерз.
Холт открыл дверь, пропустив вперед Эйнджел. Их встретила дежурная медсестра, доктор уже ушел домой.
– Как состояние Жан-Клода? – поздоровавшись, поинтересовался Холт, стягивая перчатки и засовывая их в карман пальто. Хорошо одетая пара произвела должное впечатление на медсестру, и она без возражений повела их в палату, где лежал Жан-Клод.
– Сегодня ваш брат несколько раз приходил в себя, – сказала она, ведя их через приемный покой, и Эйнджел с удивлением посмотрела на Холта. Тот пожал плечами и подмигнул ей.
В палате стояли узкая железная кровать, на которой было распростерто тело охотника, деревянный стул и ночной столик с кувшином. Все в ней блистало ослепи тельной чистотой. Кто-то побрил пациента, и теперь, без густой бороды, француз выглядел совсем молодым и беззащитным.
– Он все время зовет какую-то Анну-Марию, – сказала медсестра, с любопытством поглядывая на Эйнджел.
– Ну да, так зовут нашу маму, – отозвался Холт, ослепительно улыбаясь медсестре. – Он всегда был ее любимчиком...
– Понимаю... Можете побыть с ним несколько минут, – сказала медсестра, выходя из палаты. – Только не следует его расстраивать. Надеюсь, вы понимаете меня?
Холт поспешно кивнул. Эйнджел тоже любезно улыбнулась медсестре. Когда она вышла, Эйнджел сдержанно засмеялась.
– Так зовут вашу маму?
– Ничего лучшего не пришло мне в голову. Холт подошел к кровати и посмотрел на Жан-Клода.
– Похоже, доктор постарался на славу. Ну, время покажет.
– Бедняга! Он еще такой молодой! Холт усмехнулся.
– Он достаточно взрослый, чтобы иметь семью, которая полностью зависит от него. Если он не поправится, кто будет заботиться о его жене и ребенке?
– Мы! – быстро ответила Эйнджел и слегка запнулась, встретив его удивленный взгляд. – Я хочу сказать, что ты ведь будешь время от времени навещать их, правда?
– Я-то буду, но при чем здесь ты?
– Я? – почти прошептала Эйнджел. – Что ты хочешь этим сказать?
– Ты собираешься остаться здесь надолго? Или же предпочтешь принять предложение Крэддока?
– Холт, я не совсем понимаю тебя... Он пожал плечами.
– Тебе решать. Законность нашего брака под во просом...
– А как же прииск? – Эйнджел подошла ближе, чтобы понять непроницаемое выражение серо-стальных глаз. – Я остаюсь, Холт, – тихо сказала она.
Внезапно Жан-Клод застонал, и оба встревожено бросились к его кровати.
Минуту губы молодого француза шевелились без звучно, но потом он очень отчетливо произнес женское имя:
– Анна-Мария!
Он стал метаться из стороны в сторону, все громче и жалобнее призывая Анну-Марию.
Первой сообразила Эйнджел. Быстро подойдя к краю постели, она взяла в свои ладони влажную руку раненого и заговорила с ним по-французски.
– Тише, успокойся, Жан-Клод!
– Анна-Мария, это ты? – Он попытался поднять голову.
– Да, это я. – Секунду поколебавшись, ответила Эйнджел. – Лежи спокойно, ты ранен.
– Ах, любовь моя, – пролепетал он по-французски. Эйнджел удивленно взглянула на Холта. Анна-Мария явно не могла быть его матерью!
Внезапно охотник так крепко схватил Эйнджел за руку, что она даже побелела.
– Выходи за меня замуж, – снова пролепетал он по-французски.
– Что он говорит? – увидев озадаченное лицо Эйнджел, сурово спросил Холт.
– Он просит меня... то есть Анну-Марию... выйти за него замуж!
– Что за черт! – Холту это явно не понравилось, и он скептически произнес: – Ты уверена, что он бредит?
– Д-да, – заикаясь, ответила Эйнджел.
Она тщетно пыталась высвободить свою руку. Хватка француза была столь сильна, что она едва превозмогала боль.
– Анна-Мария! – встревожено повторил Жан-Клод.
Вдруг пальцы француза ослабели, и она, осторожно опустив его руку на постель, принялась разминать свои онемевшие пальцы.
– Как это все понимать? – спросил Холт без тени улыбки.
– Я думаю, – неуверенно предположила Эйнджел, – так звали его невесту или же первую жену. Судя по всему, он очень ее любил.
– Несомненно, – проворчал Холт, нетерпеливо постукивая носком башмака.
– Кажется, он идет на поправку, – сказала Эйнджел. – Думаю, что теперь у него есть шанс выздороветь.
– А у его воображения есть шанс жениться на тебе!
– Не будь таким глупым, Холт. Бедняга просто бредит и не стал бы даже смотреть на меня, если бы пришел в сознание.
Холт бросил на нее косой взгляд.
– Ты в этом уверена? Похоже, все вокруг пытаются отобрать тебя у меня.
– Это полная ерунда, и ты сам это знаешь! Пожалуй, сейчас нам лучше оставить его в покое. Надеюсь, сестра не слышала ничего...
Когда они вышли в приемный покой, медсестры нигде не было видно.
– Теперь настал наш черед воспользоваться шансом на исчезновение, – полушутя сказал Холт, подталкивая Эйнджел к распахнутому настежь окну, выходившему на задний двор. Оно было на довольно большом расстоянии от земли. Сначала Холт помог Эйнджел забраться на подоконник, а потом бережно опустил ее на землю по ту сторону окна.
Куча соломы смягчила приземление Эйнджел. Отряхиваясь, она отошла в сторону, чтобы не помешать Холту, и он с кошачьей ловкостью благополучно спрыгнул.
Выглянув из-за угла дома, они увидели шпионившего за ними человека. Он все еще дымил своей сигарой, неотрывно глядя на вход в больницу.
– А что теперь? – прошептала Эйнджел.
– Мы найдем себе другую гостиницу, – взяв Эйнджел за руку, сказал Холт и повел вслед за собой. – Или того лучше, поселимся в каком-нибудь пансионе.
– Но ведь мы заплатили за несколько дней вперед.
– Ничего страшного. Пусть Крэддок думает, что мы все еще живем там. Ему не мешает слегка поостыть.
– А как же Жан-Клод?
– Потом мы снова навестим его. А пока нам надо найти надежное убежище на несколько дней.
Надежным убежищем оказался обшарпанный пансион рядом с железнодорожными путями. Холт был убежден, что там они будут в полной безопасности и никто не сможет их найти, однако Эйнджел не слишком понравилась комната, явно кишевшая мышами, которую «ни сняли на сутки.
Она упросила Холта взять ее с собой в департамент, ведавший регистрацией заявок на разработку месторождений, куда он собирался отправиться на следующее утро. Эйнджел сделала это только для того, чтобы не оставаться в противной комнате пансиона.
В этом правительственном учреждении их ждал по истине сюрприз.
Холт назвал имя своего отца, местоположение и название прииска. Добрых полчаса клерк разыскивал соответствующие документы. Наконец он вернулся, отрицательно качая головой. Холт недоверчиво уста вился на него.
– Извините, но я ничего не обнаружил. Вы уверены, что ваша заявка зарегистрирована на имя Мерфи?
– Да, или на название прииска – Везучий дьявол. Вы проверили все регистрационные журналы?
Пожилой клерк с возмущением поглядел на Холта поверх пенсне.
– Я всегда проверяю все журналы, молодой чело век. И на этот раз проверил все, что у нас имеется.
– Тогда проверьте еще раз... – Холт начинал злиться, и Эйнджел успокаивающим жестом коснулась его руки.
– Сэр, давайте попробуем другое имя – Ройс Макклауд.
Буркнув что-то невразумительное себе под нос, клерк снова ушел, но очень скоро вернулся, держа в руках толстую пачку бумаг.
– Да, есть такая заявка, – сказал он. – Если бы вы с самого начала дали мне правильное имя, вы сэкономили бы кучу времени...
– И что там записано про Прииск везучего дьявола? – нетерпеливо прервал его Холт.
– А это уже другой вопрос, сынок. Тут нет ни слова ни о каком Везучем Дьяволе, совсем даже наоборот! Смотри, – с этими словами он ткнул большим пальцем в какой-то документ. – Ангел! Везучий ангел! Прииск везучего ангела! Да, странноватое название для прииска... Похоже, вы сами чего-то недопоняли про ваш прииск, детки!
Эйнджел и Холт изумленно переглянулись.
– Вы уверены? – хором спросили они. Клерк сунул им всю папку.
– Убедитесь сами!
Действительно, все было так, как говорил клерк. Эйнджел в крайнем изумлении замотала головой, когда Холт прочел вслух другой документ.
– «Настоящим передаю все права на мою часть вышеуказанного прииска моему партнеру, Ройсу Макклауду...»
Документ был прдписан Артуром Мерфи за несколько месяцев до смерти.
Холт захлопнул пропылившуюся насквозь папку. Он был смертельно бледен. Наконец до Эйнджел дошло все значение этого документа. Не Холт, а она и только она была единственной наследницей всего прииска, который с самого начала был назван в ее честь. Холту не принадлежало ничего...
– Должно быть, здесь какая-то ошибка, – пролепетала она.
– Никакой ошибки нет, – жестко оборвал ее Холт. – Это подлинная подпись Артура. Единственное, чего я де донимаю, так это почему он никогда не говорил мне об этом...
– Холт, прошу тебя, – начала Эйнджел, отлично понимая его гнев и разочарование. – Ведь это ничего не меняет...
Холт отступил от нее.
– Меняет! Все меняет! Я всю свою жизнь гнул спину в этой чертовой дыре, веря словам Артура, что когда-нибудь унаследую его часть. И что теперь?
– Ты по-прежнему можешь продолжать работать на прииске, я верну тебе твою часть... – тщетно пытаясь успокоить Холта, сказала Эйнджел.
– Нет! Никаких одолжений, дорогая! Мерфи не принимает подачек ни от кого, особенно от женщин!
Эти слова больно ранили самолюбие Эйнджел, но она понимала, насколько сильно был расстроен Холт.
– Надо все хорошенько обдумать, – неуверенно предложила она. – Может, мы что-то упустили...
– Читай сама! Тут еще целая куча бумажек!
С силой отшвырнув папку, Холт бросился вон из департамента. Подобрав юбки, Эйнджел последовала за ним, тщетно прося его остановиться. Она сумела догнать его уже на тротуаре.
– Я понимаю, Холт, ты сейчас в ярости, но я тут ни при чем, – взмолилась она. – Мы оба не знали про то, что сделали наши отцы!
– Я чувствую себя последним дураком, – про рычал Холт, нервно проводя рукой по стриженым волосам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41