Доминик недоуменно уставился на него.— Тысяча чертей! — вспылил вдруг Саймон. — Дункан чуть было сам не погиб в том трижды проклятом друидском аду, где он нашел Эмбер!— Но ведь не погиб же! Любовь оказалась сильнее смерти.— Любовь? — Саймон пренебрежительно усмехнулся. — Да просто Дункан — тупоголовый осел, позволивший этой чертовой ведьме прибрать себя к рукам.Волк Глендруидов задумчиво смотрел на своего красивого золотоволосого брата, которого после своей жены он любил больше всех на свете.— Ты не прав, — наконец произнес он. — Как и я был не прав, когда возвратился из сарацинского ада.Саймон хотел что-то возразить, но, поразмыслив, молча пожал плечами.— Да, я был не прав, — повторил Доминик. — И ты это знаешь лучше меня — ты первый заметил, как я изменился. В моей душе больше не было тепла.Саймон слушал с бесстрастным видом.— Мэг согрела мою душу, — продолжал Доминик. — И с тех пор только одно продолжает меня тревожить.— Ты боишься, что она сделала тебя слабым? — язвительно прервал его брат.— Нет. Я боюсь за тебя, Саймон.— За меня?— Да, за тебя. Ты тоже оставил свое сердце в сарацинских землях.Саймон равнодушно пожал плечами.— Значит, мы с норманнской ледышкой — удачная пара.— Это-то меня и беспокоит, — задумчиво сказал Доминик. — Слишком уж вы с ней похожи. Кто согреет твою душу, если ты женишься на леди Ариане?Саймон подцепил на кончик кинжала еще один кусок оленины.— Не тревожься за меня, о могущественный Волк Глендруидов. Я сумею согреть свое сердце.— Правда? По-моему, ты слишком самоуверен.— Не более, чем всегда.— И каким же это чудом ты собираешься изгнать холод из своей души?— А я велю подбить мехом мой плащ. Глава 5 Сквозь шум ветра и порывы ледяного дождя было слышно, как часовой на дозорной башне возвестил время и его клич подхватили караульные во дворе замка — поселянам пора было загонять скотину под навес, хотя сумерки еще не наступили и было еще светло, хотя и пасмурно.Ариана неподвижно сидела у окна, отрешенно глядя на двор замка. При мысли о предстоящей свадебной ночи холод леденил ее сердце, и она тщетно пыталась отогнать страх, заставляя себя наблюдать за кипевшей во дворе жизнью. Слабые вкусные запахи долетали из-под кухонного навеса, где с самого утра слуги суетились у вертелов и печей, стараясь успеть приготовить угощение к свадебному торжеству.— В этом году хороший урожай, — послышался вдруг голос Кассандры. — А то, пожалуй, было бы нелегко достойно подготовиться к празднованию столь важного брачного союза. Уж слишком это поспешная свадьба.Ариана медленно отвела взгляд от окна и без удивления посмотрела на Кассандру. Колдунья стояла в дверях в своих алых одеждах и держала в руках платье, которое сразу привлекло внимание девушки.Ариана даже подошла поближе, чтобы получше рассмотреть удивительную ткань. У нее в голове мелькнуло, что никогда еще ей не приходилось видеть столь богатой отделки: прихотливый узор из серебряных нитей поблескивал по краю выреза платья и вспыхивал, подобно молнии, на отворотах длинных, широких рукавов.По цвету роскошное одеяние как нельзя лучше подходило к ее аметистовому кольцу. Ариана вздохнула: такой прелестный свадебный наряд был словно создан для счастливой невесты, чей брачный союз освящен любовью. А наденет его та, чье единственное желание — любой ценой избежать супружеского ложа.Даже ценой смерти.Светлые глаза Кассандры внимательно следили за Арианой, стараясь не пропустить ни малейшего движения в ее лице: вот в дымчатых глазах норманнки вспыхнули искорки любопытства, потом тонкие пальчики потянулись к ткани… и вдруг остановились на полпути.— Вы можете надеть платье, леди Ариана. Это наш свадебный подарок.— Чей это «наш»?— Посвященных. Саймон нас не очень-то привечает, но мы… мы принимаем его.— Почему?Резкий вопрос не обидел Кассандру — напротив, она, казалось, ждала его.— Саймон способен научиться тому, что умеем мы, — улыбаясь произнесла она. — Не каждому это дано.Драгоценная ткань мерцала и переливалась в руках Кассандры, и Ариана завороженно смотрела, как блики света и тени играют в ее мягких складках.Внезапно девушка вздрогнула и застыла в изумлении — что-то необычное привлекло ее внимание. Она не смогла бы выразить это словами, но ей показалось, что из глубин ткани к ней взывает какое-то видение, подобно тому, как голос старинной арфы взывал к ее душе. Там, у подола, окаймленного серебряной вышивкой, она разглядела рисунок, вытканный на полотне и переливающийся фиолетовым светом.Ариана потянулась к платью, невольно пытаясь дотронуться до него рукой и поймать ускользающее видение, которое мерцало, как драгоценный аметист в лунном свете. Тончайшие переливы были легкими, как дуновение ветерка, неуловимыми, как тихий вздох или шепот листвы перед грозой. И все же ошибиться было нельзя: перед изумленными глазами девушки все яснее проступали два силуэта.Ариана коснулась платья трепетной рукой, и рисунок стал виден отчетливее. Теперь она точно знала, что это не были ни сражающиеся воины, ни всадники на соколиной охоте, ни монахи, смиренно возносившие молитву Господу. Сомнений быть не могло — рисунок изображал мужчину и женщину. Их тела сплелись в объятии так же крепко, как волокна чудесной ткани.Затаив дыхание, Ариана осторожно провела кончиками пальцев по контурам рисунка, коснувшись сперва темных разметавшихся волос женщины. Ткань излучала приятное тепло, в ее упругих и мягких складках, казалось, чувствовалось дыхание жизни.Ощущение было странным и волнующим. Но еще более удивительным казалось то, что рисунок становился все отчетливее по мере того, как Ариана разглаживала его мягкими, ласкающими движениями. Слабое сияние и вспышки света на ткани не давали разглядеть лиц влюбленных, но полотно было так искусно соткано, что силуэты мужчины и женщины можно было различить без особого труда.«Женщина откинула голову в страстном порыве, ее черные волосы разметались, губы приоткрыты в крике наслаждения.Очарованная!И воин, сдержанный и пылкий, весь отдавшийся страсти.Волшебник, очаровавший ее!Он склонился к ней, он пьет ее крики, как сладостный нектар. Его могучее тело застыло над ней в ожидании, содрогаясь от чувственной жажды, столь же сильной, сколь и его сдержанность.Кто это? Неужели… Саймон?»Ариана испуганно вскрикнула и отдернула руку.— Этого не может быть! — прошептала она.Взгляд Кассандры стал пронзительным, но ее голос прозвучал мягко, почти нежно.— Что с тобой, дитя? Что ты увидела? — спросила Посвященная.Ариана не отвечала и продолжала пристально рассматривать ткань, и рисунок под ее взглядом опять изменился.Теперь черные полночные глаза Саймона обратились на нее, обещая ей мир, которого она раньше не знала и в который больше не верила; мир, согревающий, подобно крепкому вину, и мерцающий, подобно драгоценным аметистам.Мир волшебный и очаровывающий.— Нет, — снова зашептала Ариана, — это невозможно! Я не верю — мне это просто кажется!— Что тебе кажется? — Голос Кассандры звучал требовательно.В ответ Ариана быстро затрясла головой, и черные локоны в беспорядке рассыпались у нее по плечам. В смятении она сделала шаг назад, но что-то заставило ее еще раз коснуться волшебной ткани.Или, может быть, сама ткань потянулась к ней?— Нет, — повторила Ариана, — это невозможно!Кассандра накинула платье на руки Ариане.— Не нужно ничего пугаться, — спокойно произнесла колдунья. — Это же просто платье.— Но мне показалось… показалось, что ткань слишком тонкая и непрочная, — быстро проговорила Ариана.Она старалась смотреть прямо в светло-серые проницательные глаза Кассандры, но, помимо ее воли, волшебное платье притягивало ее взгляд, ласкаясь и струясь между пальцами.— Непрочная? — рассмеялась Кассандра. — Вот уж чего не скажешь, леди. Ткань эта прочна, как сама надежда. Разве ты не видишь, что самые твои заветные мечты вплетены в ее нити?— Надеются только глупцы.— Ты так считаешь?— Да, — твердо ответила Ариана, и горькая усмешка искривила ее губы.— Тогда для тебя это платье останется просто платьем, — промолвила колдунья. — Ткань Серены отвечает только потаенным мечтам. А там, где нет надежды, нет и мечты.— Ты говоришь загадками, Кассандра.— За это всегда упрекали и упрекают Посвященных… Твоей служанке сегодня лучше?— О да, — неуверенно произнесла Ариана, застигнутая врасплох внезапным поворотом беседы.— Вот и хорошо. Напомни ей, чтобы она принимала ровно столько снадобья, сколько я ей предписала. Не то слишком большая доза затуманит ее разум.— Как я узнаю разницу? — пробормотала Ариапа. — У девчонки ума не больше, чем у гусыни.Кассандра загадочно усмехнулась.— Бланш больше похожа на ворону, чем на гусыню, — промолвила Посвященная. — Она по-своему проницательна, да только ее всегда будет привлекать то, что ярко блестит.Ариана не могла не улыбнуться — так точно Кассандра разгадала характер ее служанки.Кассандра, кивнув ей на прощание, удалилась, оставив юную норманнскую леди наедине с колдовским подарком. Платье было точь-в-точь под цвет глаз Арианы, сверкавших аметистовым огнем. Девушка вновь посмотрела на него с затаенной тревогой.Но на сей раз она не увидела ничего, кроме искрящихся и переливающихся бликов света в складках драгоценной ткани.Ариана почувствовала облегчение и… разочарование. Со вздохом сожаления она осторожно разложила платье на постели.На той самой постели, которую сегодня ночью ей придется разделить с Саймоном.«Нет! Я не смогу вынести все это еще раз.Никогда, ни за что!»Ариана судорожно сжала в руках складки платья. И вдруг почувствовала, что странная ткань мягко ластится к ней, обещая сладостный аметистовый мир, в котором нет места предательству и отчаянию, где мужчины умеют любить, а женщины кричат не от боли, а от наслаждения.Девушка смотрела на чудесное платье, как зачарованная. Потом невольно вгляделась «в глубь» ткани…«Воин, сдержанный и пылкий, весь отдавшийся страсти.Его могучее тело застыло над ней в ожидании…»Волна отчаяния захлестнула Ариану.«Надеются только глупцы! Из этой западни выход только один, и мне остается молить Бога, чтобы он дал мне силы совершить то, что я должна совершить».— Леди Ариана!Ариана вздрогнула, будто от удара. Поспешно бросив платье на постель, она резко обернулась.В дверях стояла в терпеливом ожидании леди Маргарет, супруга Волка Глендруидов. В зеленых глазах Мэг светилось сочувствие и любопытство.— Прости, что помешала тебе, — произнесла она.— Нисколько. — Голос Арианы прозвучал хрипло, словно она молчала целую вечность.Отрешенно глядя на глендруидскую колдунью, Ариана лихорадочно размышляла, как долго она рассматривала платье, тщетно сопротивляясь его очарованию, в то время как ее душа упрямо стремилась к сверкающей недоступной мечте.«Господи, как я глупа!»— Я принесла тебе душистое мыло, — сказала Мэг. — Уверена, тебе понравится его аромат.«Может быть, мне следует попросить у Мэг душистого мыла, чтобы польстить вашему изысканному обонянию?— В этом нет нужды — мне и так приятен ваш запах».В памяти Арианы опять всплыла прежняя картина: Саймон склоняется к ней, как там, в аметистовой мечте. Она приглушенно вскрикнула — так ясно предстало перед ней это видение.«Но разве я смогу стать той женщиной с темными разметавшимися волосами? Возможно ли это?..Дурочка! Как же можно быть такой наивной! Да тебя просто хотят околдовать, чтобы ты вышла за человека, угодного Посвященным. Только мужчины получают удовольствие на брачной постели — неужели ты до сих пор этого не поняла?»— Леди Ариана! Вам дурно? — тревожно воскликнула Мэг, торопливо входя в комнату. — Может, мне послать за Саймоном?— Зачем? — хрипло спросила Ариана.— У него легкая рука — он умеет врачевать.— Саймон?В голосе Арианы слышалось явное недоверие. Мэг улыбнулась.— Да, Саймон, — повторила она. — Ты можешь мне не верить, но, несмотря на всю свою кажущуюся суровость, он очень добр.По лицу норманики промелькнуло облачко сомнения, и Мэг принялась расхваливать Саймона с удвоенным пылом:— Ты знаешь, когда Доминик был при смерти и лежал в беспамятстве, Саймон не отходил от него ни на шаг и даже спал у двери, чтобы слышать малейший его вздох.— А, Доминик, — многозначительно произнесла Ариана, как будто это имя ей все объясняло.И правда, Саймон был прозван Верным за свою беззаветную преданность брату — это было всем известно.— Саймон добр не только к Доминику, — возразила Мэг. — Да все кошки в замке наперебой стремятся заслужить его расположение!— Правда?Мэг утвердительно кивнула, и язычки пламени заиграли в ее огненно-рыжих волосах. Золотые колокольчики, вплетенные в длинные густые косы, нежно позванивали при каждом движении ее головы.— Кошки? Как странно, — нахмурившись, произнесла Ариана.— Да, они к нему привязываются, как по волшебству.— Наверное, чувствуют в нем родственную душу. Их притягивает его жестокость, а не доброта.— И ты действительно так думаешь?Ответа не последовало.— Неужели Саймон был груб и жесток с тобой во время вашего переезда в Стоунринг? — резко спросила Мэг.Ариана молчала в нерешительности — только арфа могла сейчас выразить ее мысли, успокоить дрожь пальцев и тревогу в ее душе. Но арфа была далеко, на другом конце комнаты, а девушке не хотелось обнаруживать свою слабость перед глен-друидской колдуньей.— Так что же, миледи? — настойчиво повторила Мэг.— Нет, — неохотно ответила наконец Ариана, — дорога была тяжелой, погода — отвратительной, но Саймон не был со мной ни груб, ни резок.— Тогда почему ты считаешь его жестоким?— Он мужчина, — коротко ответила Ариана.— Ну да, — улыбнулась Мэг, — так уж повелось — жених обычно бывает мужчиной.Но Ариана продолжала, не обращая внимания на ее реплику:— Меня не обманут его чарующая улыбка и неотразимая внешность — я знаю, он только и ждет своего часа, чтобы дать выход жестокости.Мэг задохнулась от удивления.— Я не стремлюсь унизить этим подозрением именно Саймона, — поспешно добавила Ариана. — Все мужчины таковы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47