Рядом с ним на земле лежало копье, которое он схватил с явным облегчением, едва Сью стала подавать признаки жизни.
— Масай…
Она прошептала это едва слышно, но чернокожий воин услышал ее, и тень удивления пробежала по худому скуластому лицу. Он ответил ей целой серией чирикающих и щелкающих звуков, но Сью только непонимающе разводила руками и виновато улыбалась. В заключение этой беседы масай решительно снял с шеи один из многочисленных амулетов на кожаном шнурке и протянул девушке, потом поднялся и почти мгновенно исчез в толпе. Сью осторожно села и поднесла амулет к глазам. Больше всего эта штука напоминала засушенного чертика, хотя скорее всего была растительного происхождения.
Джулиан разразился ахами и охами, призывая выбросить эту гадость, но Сью только отмахнулась от него.
Подвергать свою жизнь опасности и обедать в здешнем ресторане златокудрый секретарь отказался наотрез, к тому же его волновало здоровье Сьюзан, поэтому они вернулись на корабль. По дороге Сью купила сразу десяток открыток с видами Кейптауна и Африки вообще, потому что испытывала серьезнейшие угрызения совести перед своими близкими. Пообещав отправлять открытки из каждого порта, она до сих пор этого не сделала.
На корабле Сьюзан сразу ушла к себе, обедать не стала, и встревоженная Вивиан предложила вызвать врача, но девушка решительно отказалась.
— У меня просто болит голова, Ви. Было очень жарко, а на базаре мне стало плохо. Трудный день. Не понимаю, как люди живут в пустыне.
— Я тоже не понимаю. Отдыхай. Хочешь, принесу тебе мороженого?
— Нет, не надо. Совсем ничего не хочется. Я посплю.
— Конечно. Ты вроде сэра Эгберта. Он спит с утра. Считает, что Африку надо пережить в режиме «наоборот» — ночью бодрствовать, днем спать.
К вечеру Сью стало значительно лучше, и ужинала она вместе со всеми, а потом стали собираться в оперу. Серебряное платье пришлось как нельзя кстати, а у Вивиан нашлось очень элегантное серебряное ожерелье с бирюзой. Джулиан ахал и. целовал ей руки, сэр Эгберт приосанился и довольно крякнул, а Вивиан ласково улыбнулась Сью. И все-таки девушка не была до конца счастлива. Вот если бы ее видел еще и Майкл…
Пусть бы посмотрел, как здорово они смотрятся рядом с Джулианом, оба светловолосые и светлоглазые. Может, простил бы Джулиана…
Что ты несешь, сурово поинтересовалась Вторая Сьюзан Йорк. Неужели ты все еще ничего не поняла?
А что я должна понять?
Да то, что он не зря ТАК злится. И не будет он прощать красавчика Джулиана, в лучшем случае надает ему пинков, а красавчик Джулиан будет только хныкать!
Прекрати! Ведь ты — это я, а я люблю Джулиана!
Ты — это ты, а я — я. Ты понятия не имеешь о любви, а я терпеть не могу Джулиана.
Значит, у нас с тобой раздвоение личности.
Нет, просто я умнее.
Но ведь ты — это я?
— Сью? Все в порядке? Ты очень бледная.
— А? Да, Ви, все хорошо. Опять закружилась голова.
— Уже вечер, сейчас будет прохладнее. Тебе очень идет серебро, даже странно.
— Почему?
— Золотистым блондинкам подходит золото. Серебро для брюнеток. Шатенок, в крайнем случае.
— А я не знаю, что мне идет. У меня никогда ничего не было. Только крестик, он деревянный.
— Твой Беннет уехал.
— Знаю. Я с ним попрощалась. Только он не мой. Он вообще ничей. Дикий Беннет, Который Гуляет Сам по Себе.
— Да, похоже. Ты расстроилась?
— С чего это?
— Мне показалось, вы с ним подружились.
— Нет уж, Ви. Хулиганов из Вест-Энда с меня хватает. Просто… с ним было приятно поговорить. У него не язык, а осиное гнездо. Живым не уйдешь.
Вивиан рассмеялась. Такси подъехало к оперному театру. Сэр Эгберт уже распекал за что-то Джулиана, а тот оправдывался вполголоса. Сью поймала себя на том, что относится к этому совершенно равнодушно.
Давали «Аиду», голоса у солистов были довольно неплохие, а уж декорации — выше всяких похвал. В Лондоне Сью была один раз в «Ковент-Гарден» и получила массу удовольствия, сидя на гаперке, но и здесь, в партере, она чувствовала себя прекрасно. До антракта. В антракте головная боль едва не сшибла ее с ног, и девушка прислонилась к плечу сэра Эгберта.
— Вот что, дитя, поезжайте-ка вы на корабль. Джулиан? Проводите мисс Йорк, да будьте повнимательнее.
В другое время Сью обрадовалась бы возможности побыть с Джулианом наедине, но сейчас это предложение вызвало у нее нечто вроде раздражения. Джулиан, впрочем, этого не видел. Он суетился, кричал на шофера, помогал ей сесть в машину, путаясь под ногами, одним словом — был невыносим. Сью не могла дождаться, когда они окажутся на пороге каюты. Здесь Джулиан неожиданно пылко поцеловал ее руку и заговорил о нежных чувствах, но как-то отстранение, словно бы намеками, а на догадки у Сью не было сил. Она ответила на какой-то вопрос Джулиана «да, да, конечно» и торопливо помахала ему рукой. Заперев дверь, девушка расплакалась от боли в висках.
Таблетки не помогали довольно долго, и Сью еще не спала, когда вернулись сэр Эгберт и Вивиан. Приглушенный смех в коридоре, голос старого лорда, напевающего арию Радамеса, фраза Вивиан, сказанная шепотом и по-французски…
Счастливые люди, у которых не болит голова.
— Сью? Ты спишь? К тебе можно?
— Да, Ви, конечно. Голова только начала проходить, было не до сна.
— Спектакль потрясающий. Все невольники — не крашенные, а настоящие чернокожие, да еще прирожденные эфиопы. О, какие они красивые!
— Вивиан!
— Тихо! Мы с сэром Эгбертом перебрали шампанского. А эфиопы лучше всякого Аполлона… У них абсолютно классические черты лица. Все. Иду спать. Кстати, завтра нас везут в Музей алмазов. Наглядимся всласть. Спокойной ночи. Да, Джулиан к тебе не приставал?
— Нет. К сожалению.
— Сплюнь. Что Бог ни делает, все к лучшему. Ты никогда не замечала, что у Джулиана какие-то женские бедра? Или он ими так раскачивает при ходьбе…
— Вивиан!
— Ушла. Боже, как напилась. Все эти африканские ночи! Надеюсь, сэру Эгберту еще хуже. Пока, Сью.
Сью с улыбкой помахала подруге рукой. Вивиан сегодня выглядела совсем юной, почти ровесницей Сью и Фатимы.
Как странно, подумала Сью. Фатима в восемнадцать лет опытнее Сью в любви. Вивиан в двадцать девять вдова. У них уже за плечами жизнь, с радостями, взлетами и падениями. У самой Сью — ничего. Такое ощущение, что до поездки на «Королеве Виктории» все еще продолжалось безоблачное детство, а потом сразу настала зрелость. Господи, она никогда в жизни не засыпала в слезах, она вообще не плакала!
Джулиан слишком скромен и тактичен. Нет, необязательно срывать с нее одежды и впиваться в губы грешным поцелуем, но некоторая активность все-таки не повредит. Иначе у них и после свадьбы не будет детей.
Сью попыталась представить себе, как они с Джулианом ложатся в одну постель… Получалось ничего, только на Джулиане все время присутствовала пижама в полоску. Девушка понятия не имела, есть ли на самом деле такая пижама у ее возлюбленного, но проклятая полоска маячила во всех возможных вариантах их первой брачной ночи.
Господи, как это все сложно. Как вообще проводят первую брачную ночь? Что делать, о чем говорить? Говорят, больно бывает. Да Джулиан в обморок упадет, немедленно раздался голос Второй Сьюзан, и Первая поспешно села в постели. Нельзя давать столько свободы своему второму «Я». Небось, пижама в полоску тоже ее рук дело.
Сью застонала, но тихо. Сейчас очень пригодилась бы фляжка Майкла Беннета. Чайная ложечка бренди — и ни мигрени, ни бессонницы. Интересно, а у него есть кто-нибудь? Хотя вряд ли. Кому охота ждать, пока он набегается с масаями.
Губы у Сью снова загорелись при воспоминании о Майкле, и ссадина в углу рта напомнила о себе. Дикий кот! Кровь текла… Кровь.
Это ее голос пел темную песню в глубине тела Сью. Это кровь закипала в жилах, кровь бурлила и не давала уснуть, кровь учащала пульс. Кровь хотела жить. Кровь звала кровь. Тело жаждало ласки, любви, страсти, а маленькая дурочка Сью не знала, что ей делать. Темная волна накрывала ее с головой, она металась из стороны в сторону и даже не знала вопроса, на который уже хотела получить ответ.
Девственница в худшем смысле этого слова! Старая дева! Не потому, что ей двадцать три, а потому, что у нее, кажется, никогда ничего не выйдет. Если, конечно, Джулиан не осмелеет.
В эту ночь шторм во сне Сью был особенно зверским, а пожар особенно страшным. Ни одному принцу в нем было не выжить. Поэтому этой ночью она сама кинулась в воду и с тоской провожала взглядом белый корабль, проносящийся над ней, пока она погружалась в темные, темные воды сна…
Наутро Сью была бледной и немного вялой, есть отказалась, выпила сока и сжевала один тонюсенький тост, но по дороге в музей повеселела. Вивиан внимательно наблюдала за ней и окончательно успокоилась, когда они вошли внутрь громадного серого здания, больше похожего на бункер.
Здесь относительно спокойным оставался лишь сэр Эгберт. Аделина Уимзи квохтала в точности как курица, снесшая яйцо, Джулиан истерически метался от витрины к витрине, почти не слушая экскурсовода, а Вивиан, Фатима и Сью любовались радужными огнями, льющимися на них с каждого стенда.
Алмазы здесь были выставлены в своем природном виде, но, чтобы посетители имели представление о том, какими они могли бы стать, их огранили и подсветили с одного конца. Впечатление было потрясающее. Невзрачные мутноватые камешки вдруг брызгали яркой радугой, приковывали к себе взгляд.
Сью зачарованно вздохнула.
— Как же красиво!
Джулиан откликнулся:
— Интересно, сколько это все стоит.
— Наверное, не меньше миллиона…
Экскурсовод снисходительно посмотрел на наивных туристов и скромно заметил:
— Общая стоимость коллекции около трехсот миллионов фунтов стерлингов. Разумеется, весьма приблизительно. Дороже всего здесь цветные бриллианты, сапфиры и изумруды.
Джулиан издал стон:
— Триста миллионов! Сью, дорогая, вы слышите?
И тут Сью прорвало. Видимо, близость алмазов и Фатимы напомнила ей о Шехерезаде и арабских сказках, потому что Сью Йорк заявила вдруг, не моргнув глазом:
— У нас тоже есть фамильный бриллиант. Его привезли еще из крестовых походов, и с тех пор он передается в семье Йорков от дочери к дочери. Это свадебный подарок.
Вивиан с изумлением взглянула на девушку, а сэр Эгберт, тоже не моргнув глазом, подтвердил:
— Точно. Я слышал об этой традиции.
Джулиан посмотрел на Сью с необыкновенно теплым чувством, но в этот момент Аделина Уимзи с сомнением протянула:
— Да, но я прекрасно помню свадьбу Герти Берфорд, никакого бриллианта на ней не было…
Неожиданно раздался голос Вивиан:
— Гертруда вышла замуж за Йорка, а в предании говорится о ДОЧЕРИ Йорков, рожденной от дочери Йорков. Сьюзан — дочь сестры мужа Гертруды!
Аделина захлопала ресницами, потому что осилить всю эту информацию разом было довольно трудно. Сью благодарно вздохнула, Вивиан чуть заметно подмигнула ей, сэр Эгберт крякнул…
И вдруг витрина с алмазами понеслась на Сью со страшной скоростью. Она услышала, как где-то вдали завопил Джулиан, называя ее «Сьюзан, любимая», как ахнула Вивиан — а потом наступила темнота.
Очнулась она уже на свежем воздухе. Вивиан брызгала ей в лицо минеральной водой, сэр Эгберт обмахивал сложенной газетой, Фатима растирала ей руки, а один из охранников держал над ними всеми большой белый зонт. За пределами зонта носился и причитал Джулиан.
— Сью, дорогая, как ты?
— Что это было, Ви? Я ничего не помню.
— У тебя был обморок.
— Дитя, это все потому, что вы ничего не едите на завтрак и пренебрегаете обедами. Не говоря уж о горячительных напитках, равнодушие к которым должно быть приравнено к преступлению, особенно во время круизов. Фу, бледная, зеленая, кошмар! Как же вы собираетесь блистать на балу у капитана?
— Я не хочу блистать, я хочу домой.
— Ти-хо! Домой мы уже почти плывем. Вот обогнем мыс Доброй Надежды — и начнем приближаться к дому. Джулиан, прекратите метаться, поймайте такси. Хотя, какое там! Сторожите Сью, мы сами. Дитя, вы посидите в тенечке, подождите нас.
Сью села в тень громадного дерева и стала послушно ждать такси. В ушах у нее звенело, а еще немилосердно чесалась шея. Она осторожно потрогала кожу — под пальцами явно ощущался волдырь. Это муха цеце, мысленно обрадовалась Сью. Все из-за нее. Чешется и хочется спать. Спать, спать, спать… Жарко. У земли холодно, поэтому ноги мерзнут. Надо пойти и лечь в постель. Вон там, за базаром, начинается порт. Там стоит корабль. Там постель и сон. Господи, как же она чешется, эта шея. И еще глаза. И голова. А шея не поворачивается. Наверное, продуло…
Пока сэр Эгберт и Вивиан искали такси, а Джулиан нервно озирался, пока телохранители уводили сопротивляющуюся и взволнованную Фатиму, Сью Йорк тихонечко встала и пошла туда, где, по ее мнению, находился порт с «Королевой Викторией» у причала. За базар девушка приняла небольшую (по меркам Кейптауна) фруктовую лавочку и сейчас целеустремленно направлялась к ней. Джулиан, заметив отсутствие своей подопечной, кинулся в погоню, словно олень, и столь же грациозно отпрыгнул от девушки, едва заглянув ей в лицо. Глаза у Сью были закрыты, под ресницами залегли глубокие тени, губы обметало сухой серой коркой, а дыхание было хриплым и затрудненным. Но самое неприятное и пугающее для Джулиана заключалось в том, что все лицо, шея, плечи и руки девушки покрылись очень подозрительными красными пятнами.
Несмотря на закрытые глаза, Сью шла довольно быстро, и несчастный Джулиан метался вокруг нее, не решаясь прикоснуться даже к ее платью. Для себя мистер Фоулс уже все решил. Это те маленькие мерзавцы, думал он в отчаянии. Те черномазые уродцы, с которыми она возилась вчера. Наверняка у нее чесотка, проказа или таинственная болезнь бери-бери, о которой столько написано в разных книгах! В любом случае она заразна, очень заразна, и одному Богу известно, как ее остановить…
В эту трагическую для мистера Фоулса минуту он увидел на другой стороне улицы высокую фигуру с выцветшим рюкзаком на могучем плече. Впервые за последние два месяца мистер Фоулс обрадовался Майклу Беннету.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18