Тут же перед его мысленным взором предстала крупная ломовая лошадь с огромными копытами, и он хохотнул.
– Если угодно, вы больше напоминаете мне рысака. – Он сказал сущую правду.
Она была стремительна и неуловима, как ветер. Как ураган или легкое дуновение ветерка, в зависимости от того, какой выдался день и какие бездны открылись ее взору. Мэтью ошеломленно смотрел на нее. Но для бостонского общества она ходила слишком торопливо.
И эта ее походка, не говоря уже об остальном, тоже ему нравилась. А она хотела ее изменить. Он вообще не понимал, зачем ей все это нужно. Неужели только для того, чтобы мать ее приняла? Нет, дело тут не только в этом, подумал Мэтью.
Что-то в ней постоянно от него ускользает, но что именно, он никак не может понять. Не может выразить это словами. А если бы смог, нашел бы ключ к ним обоим.
Эта мысль ему не понравилась. Ему вообще не нравилось, когда он чувствовал их неразрывную связь.
– При чем тут рысак? – спросила она, подозрительно прищурившись.
– У вас чересчур быстрая походка.
Лицо ее помрачнело.
– О да. Я знаю. Бабушке тоже не нравится, что я быстро хожу.
– Ходите медленнее. И помните об осанке. Ваше появление должно быть подарком для всех присутствующих. Прекрасным видением.
Финни усмехнулась:
– Подарком? Для всех присутствующих? Это невозможно. Я могу быть видением, но, как говорит Нестер, кошмарным.
– Не позволяйте себе подобных мыслей, – строго сказал Мэтью. – Не ходите с униженным видом.
– Но как это сделать? Объясните!
Она стояла выпрямившись, гордо подняв голову. Однако в глазах ее притаился страх. Мэтью не переставал удивляться тому, что она выглядит то настоящей женщиной, то малым ребенком.
И это противоречие в ней, как всегда, вызывало невольную улыбку.
– Для начинающих: не размахивайте руками.
Финни, прижав руки к бокам, посмотрела на них так, будто видела впервые.
– Неужели я ими размахиваю? – растерянно спросила она.
– Да, – ответил Готорн, скривив губы в ухмылке.
– Гм… – Девушка нахмурилась. Затем кивнула и, прижав руки к бедрам, прошлась по кабинету. Ни дать ни взять ходячий верстовой столб.
Ему пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться.
– Ну как? – спросила Финни, повернувшись к нему.
– Ну…
– Ужасно! У вас на лице написано.
– Я бы этого не сказал. Только не надо так напрягаться.
– Не ходите быстро, не напрягайтесь. Бр-р!
– Двигайтесь естественно. Будто плывете по течению, расслабьте руки, но не размахивайте ими, как ветряная мельница крыльями.
– Не напрягаться? Не размахивать руками, как ветряная мельница крыльями? Вы так и сыплете комплиментами, – проговорила она ехидно.
– Я лишь ответил на ваши вопросы. – Мэтью в недоумении пожал плечами.
Сердито взглянув на него, девушка закрыла глаза и задумалась.
– Ладно! – Она тряхнула головой и прошлась по комнате. – Я плыву. Ну как?
Финни шла словно кролик в пасть к удаву.
– Теперь лучше, – солгал он.
– Вы говорите неправду.
– Увы! Но я стараюсь быть вежливым.
– Что, снова пройтись? – спросила она.
– Тс-с, мисс Уинслет. Что говорят о женщине с острым язычком?
– Что она умнее всех бостонских дам, вместе взятых, которым понадобится месяц, а то и два, чтобы хоть немного узнать о жизни в Африке!
– Гм… Я не совсем это имел в виду.
Финни бросила на него злой взгляд.
– Будем учиться ходить или хватит? – спросил он.
– Будем! Но вам придется показать, как надо ходить.
– Мне? – вырвалось у него.
– Да, вам. Вы пройдетесь по кабинету и покажете, как надо ходить.
– Ни за что!
– Почему? Целых двадцать минут вы наставляли меня. А теперь покажите наглядно!
– Говорить – это одно, а показывать – совсем другое. Ради всего святого, я же мужчина!
– Ну и что?
– А то, что не к лицу мне демонстрировать женскую походку.
– Да кто вас увидит?
– Вы.
– Но это необходимо.
– Нет!
– Ну же!
– Нет!
– Боитесь? – спросила она с вызовом.
Он уничтожающе посмотрел на нее:
– Я не боюсь, мисс Уинслет.
– Тогда покажите, как ходят женщины.
Готорн несколько секунд пристально смотрел на нее. Затем крутанулся на каблуках и зашагал по кабинету.
Один шаг, второй. Руки висят вдоль тела. Голова высоко поднята. Мэтью повернулся. И застыл.
– Вы смеетесь! – угрожающе произнес он.
– Я? – с невинным видом спросила Финни. – Да вы что! Просто в горле запершило.
– Ну-ну, берегитесь, а то выставлю вас и никогда уже не впущу.
– Я больше ни слова не скажу!
– Правильно, – сказал он, беря ее за руку и увлекая к двери, – потому что вам пора.
Девушка внезапно остановилась, и они оказались совсем близко друг к другу.
Мэтью забыл обо всем на свете.
Сегодня на Финни было красивое темно-синее шелковое платье. Наверняка выбранное ее матерью. Волосы были стянуты на затылке в пучок. Скромница. Настоящая дама. Вот только глаза…
Он подумал, что сколь бы утонченной она ни стала, глаза всегда будут ее выдавать.
– Вы ведь не хотели давать мне уроки, а потом передумали. Почему? – едва слышно спросила Финни.
Его взгляд упал на ее губы.
– Не устоял перед вашим натиском.
– Вряд ли.
Готорн провел большим пальцем по ее нижней губе.
– По правде говоря, я все еще в долгу перед Джанджи, – сказал он. – Не смог довезти вас до Матади.
Да, он не смог. Их разлучили. И он увидел ее уже на званом обеде, хотя и пытался разыскать. Но она исчезла, сбежала из больницы, и после этого Мэтью прекратил поиски, подумав, что, возможно, это и к лучшему.
– Это не ваша вина, – возразила Финни.
– Долг есть долг. А по долгам надо платить.
– Вы ни разу не говорили мне, что должны ему.
Готорн усмехнулся:
– Вы хотите все знать, верно?
– Ну же, откройте тайну.
– Да ладно, пустяки, – с деланной небрежностью проговорил Мэтью. – Джанджи застрелил льва, который проявил ко мне чрезмерный интерес.
Мурашки побежали по телу Финни.
– На вас напал лев?
Мэтью с притворным равнодушием пожал плечами, но при воспоминании об этом кровь в жилах забурлила.
– Так получилось.
– Джанджи мне рассказывал об этом случае.
Мэтью затаил дыхание.
– Он не назвал вашего имени, но сказал, что мужчина храбро смотрел льву в глаза. Значит, это были вы?
– Что еще он говорил?
Финни замялась, потом пристально посмотрела на Мэтью и добавила:
– Еще он сказал, что вы не собирались убивать льва, чтобы спасти свою жизнь. Это правда?
Готорн отвернулся.
– Это правда? – повторила Финни.
Нет, не правда…
Его сердце бешено колотилось. От шелеста высокой травы звенело в ушах. Было невыносимо жарко. Его охватило отчаяние. И вдруг откуда ни возьмись лев. Они замерли, глядя друг на друга, – зверь и человек. Оба инстинктивно чувствовали, что один из них должен умереть. «Вот и конец», – с облегчением подумал Мэтью и тут вспомнил о дочери. О, Мэри! Он не смеет оставить ее одну.
Мэтью вспомнил, как удивила его эта мысль, как ошеломила сила всепоглощающей любви и страстное желание вернуться домой, чтобы расставить все по своим местам.
Он уже хотел поднять ружье, но не успел: горячее дыхание льва обожгло ему щеку. В этот момент прогремел выстрел, и лев упал к его ногам. Мэтью словно прирос к месту. В голове царила пустота. Наконец он обернулся и шагах в двадцати увидел величественного негра с еще дымящимся ружьем. Тот внимательно разглядывал Мэтью.
Джанджи не только спас ему жизнь, но, что гораздо важнее, предоставил ему еще одну возможность наладить отношения с Мэри. Но этого, увы, не случилось…
– Мэтью, поговорите со мной откровенно.
Финни стояла перед ним с гордо поднятой головой, исполненная решимости. Какая же она сильная! Намного сильнее его. В последнее время она растерялась по непонятным ему причинам, но не сдается. Старается приспособиться к здешней жизни. При мысли, что воин не он, а она, Мэтью с трудом сдержал улыбку. И снова подумал о Мэри. Это она дает ему силы жить. Но она по-прежнему боится его. Готорн тяжело вздохнул:
– Говорить в общем-то не о чем.
Он подошел к ней вплотную, задержал взгляд на ее губах, и кровь забурлила в жилах. Одному Богу известно, как он желает ее.
Мэтью приказал себе отойти от нее, но потерял самообладание, взял в ладони ее лицо, провел пальцами по губам. Они слегка приоткрылись, и из груди Финни вырвался трепетный вздох.
– По-моему, мы поступаем неразумно. – Ее голос чуть охрип.
– Когда вы рядом, я только и делаю, что совершаю глупости, – ответил Мэтью, обдав ее горячим дыханием, и коснулся губами ее губ. «Только один поцелуй», – сказал он себе. Всего один, только из любопытства.
Но стоило ему ощутить вкус ее губ, как страсть ручейками разлилась по телу, захватив каждую клеточку, и его мужское достоинство вышло из-под контроля. Ощутив его, Финни задохнулась от изумления и еще какого-то доселе неведомого ей чувства.
Готорн чувствовал, что обратного пути нет.
– Боже мой, как же я тебя хочу! – шептал он, покрывая ее страстными поцелуями. – Приоткрой рот, Финн!
Она повиновалась. И у нее захватило дух, когда их языки соприкоснулись. Мэтью все крепче прижимал Финни к себе и, когда его разбухшая плоть уперлась ей в живот, едва не задохнулся от вожделения. Теперь они представляли собой единое целое. Исчезло время, исчезло пространство, исчез весь мир, осталась лишь страсть, волнами пробегавшая по их телам.
Финни впилась пальцами в рубашку Мэтью, пытаясь ее поднять. Их поцелуи становились все неистовее, руки Мэтью блуждали по ее телу, скользнули в глубокий вырез платья и добрались до сосков. Финни застонала.
Готорн не расслышал осторожный стук в дверь и не заметил, как она отворилась. Зато Финни услышала и отпрянула от него.
Стиснув зубы, Мэтью шагнул вперед, загородив Финни, оправлявшую платье, и увидел на пороге дворецкого.
– Что-нибудь случилось, Куинси? – грозно спросил Готорн.
– Записка, сэр. – Слуга поперхнулся и протянул Мэтью серебряный поднос. – От вашего отца.
Глава 10
Прошел день, и наступила пятница. Брэдфорд Готорн с сыном стояли на шумном перекрестке улиц Тремон и Уинтер, ярдах в пятидесяти от узкой аллеи, которая вела в ресторан под названием «Лок-Оубер». Обедая по пятницам в мужском клубе для избранных, где подавали самые изысканные в Бостоне блюда, вы оказывались среди небольшой группы влиятельных горожан, которые приглушенными голосами переговаривались между собой под тихую музыку Баха. Мэтью с отцом были там завсегдатаями и имели свой столик.
Но сегодня они стояли на улице, и их то и дело толкали торопившиеся прохожие. В руках у них была подозрительного вида снедь, и бродячий музыкант играл на шарманке, поверх которой стояла жестяная банка для милостыни.
Кроме того, было холодно. Даже слишком, чтобы торчать на улице. У Мэтью заболели все шрамы, заныла искалеченная рука. Он с трудом держал сосиску с булочкой, будто она была непомерно тяжелой. В здоровой руке была чашечка с горячим какао.
Мэтью учащенно дышал. То, что почти невесомая булочка казалась ему тяжелым грузом, терзало его.
Он попытался собраться с силами. На морозе трудно было справиться с непослушными членами, и прохожие стали бросать на него любопытные взгляды. Мэтью старался не обращать на них внимания, но не мог, так же как и отец.
Брэдфорд что-то проворчал, неуклюже держа в толстых перчатках сосиску и какао.
– Пожалуй, лучше пойти куда-нибудь, где можно сесть, – осторожно предложил Мэтью, у которого губы онемели от мороза.
– У меня нет времени. Да и контора рядом.
Заведение «Лок-Оубер» тоже было недалеко, однако Готорн-младший не проронил на сей счет ни слова.
Готорн-старший смотрел на снедь, которую держал в руке, так, словно видел ее впервые. Впрочем, так оно и было. Даже в детстве им, мальчишкам, не позволяли покупать съестное у лоточников. При мысли об этом Мэтью стиснул зубы.
Его охватил стыд, больная рука задрожала, и он уронил сосиску. Готорн-младший быстро нагнулся, и от резкой боли в боку из глаз посыпались искры. Потеряв равновесие, он опустился на корточки. Чашечка с какао вылетела у него из руки, и он едва не повалился на промерзший грязный тротуар.
Какой-то прохожий с удивлением посмотрел на него.
– Вставай! – отрывисто бросил отец.
Глубоко вздохнув, Мэтью заставил себя подняться, оставив на земле какао и булочку с сосиской.
– Что с тобой? – осведомился Брэдфорд тихим, но резким голосом. – Твое поведение ужасает. Что тебе нужно, Мэтью? – спросил он, не скрывая своего раздражения. – Мать сказала, что эта встреча важна для тебя.
– Что мне нужно? – удивленно переспросил Мэтью.
– Да. Денег? С женщинами не ладится? – Он, прищурившись, посмотрел на сына, прежде чем тот успел опустить глаза. – Ты попал в беду?
Готорн-младший скрипнул зубами. Проснувшаяся гордость смешалась с болью.
– Я полагал, что теперь, когда я вернулся из Африки, – проговорил он с деланным равнодушием, – мы могли бы по пятницам обедать вместе. Как раньше.
Брэдфорд какое-то время, показавшееся Мэтью вечностью, смотрел сыну в глаза, не то с жалостью, не то с гневом, потом сказал:
– Пока тебя не было, у меня появились другие обязательства… перед обществом. Мы встречаемся по пятницам в час.
– В таком случае мы могли бы обедать в другой день, – не удержался Мэтью, хотя понимал, что ему не следует встречаться с отцом, поскольку тот недвусмысленно дал понять, что не желает видеть его. Но он поддался искушению. Ему вдруг показалось, что удастся наладить отношения с отцом, и они, как и раньше, будут обедать вместе, и отец со временем привыкнет к его лицу.
– Дело в том, Мэтью, что у меня совершенно нет времени, – сказал Брэдфорд, переминаясь с ноги на ногу.
Мэтью расправил плечи.
– Почему? – настойчиво спросил он распухшими, окоченевшими губами. – Почему нам не вернуться к прежним привычкам? Не начать с того, на чем остановились?
– Да потому что все это в прошлом. Теперь у нас новая жизнь. У нас всех. С того момента, как ты возвратился, – промолвил Брэдфорд, бросив взгляд на пролитое какао.
– Нет! – резко проговорил Мэтью, охваченный яростью. – Скажи правду! Ты стыдишься меня. Моего лица.
Отец вскинул голову и уставился на него пылающим взором.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29