О Господи! Что-то я разговорилась. Давайте я быстро расскажу вам, что мне удалось узнать.
– Вряд ли вам удалось выяснить многое, если у вас не было возможности провести расследование в Лондоне.
– Я подумывала о возвращении в Лондон, но услышала последние новости о мистере Кольридже. Состояние его здоровья ухудшилось, и, будучи в самом дурном расположении духа, он обосновался в доме доктора, мистера Джеймса Гилмана, в Хайгейте. Никому не разрешается посещать его. Поскольку у меня не было возможности задать вопрос самому автору, то я подумала, что смогу что-нибудь разузнать у его старого друга. А мистер Саути женат на сестре жены мистера Кольриджа, которая живет также здесь, в Грета-Холле. Возможно, вы встретитесь и с ней.
– Ему было что-нибудь известно о поэме?
– Ах, вот мы и подошли к моему обману. Заранее отправив к вам слугу с письмом, в котором говорилось о моей встрече, я еще не получила согласия от мистера Саути. Но он был так добр, что изъявил готовность принять меня, когда сегодня утром я явилась к нему. С моей стороны это было дурно, особенно в это время. Я только что узнала от миссис Саути, что их младший сын заболел и умер всего несколько месяцев назад. Все домашние в трауре, но она заверила меня, что «озерники» – так они называют тех, кто приезжает в эти края летом, – настолько привыкли являться сюда с визитами, что приходится принимать их. Однако мне придется удалиться, прежде чем появятся другие посетители.
– Чтобы избежать переполоха.
– Такова расплата за дурную славу. Вы расскажете мне, Деринг, в чем, собственно, дело?
– В свое время, возможно. Кое-что. Если вы настаиваете на этом сейчас, то я буду вынужден солгать.
– Тогда ничего больше не говорите. Я уже и так тону во лжи.
Герцогиня встала, пригладила юбки и взглянула на Кэт.
Застигнутая врасплох, Кэт отвела глаза и вскочила с кресла, не зная, что делать дальше. Сделать еще один реверанс? До сих пор все аристократы, с которыми ей приходилось иметь дело, были мужчины. И большинство из них приходили за кулисы, чтобы похлопать ее по плечу.
– Надеюсь, у вас не создалось впечатления, будто мы игнорируем вас, – дружески улыбаясь, сказала герцогиня. – Вторгшись в дом к незнакомым людям с просьбой об одолжении, я хочу сейчас удалиться как можно скорее. Но когда мы встретимся, с вашего позволения, снова, я расспрошу вас подробно о театре. Моя собственная жизнь очень похожа на это – сплошное притворство и крайности. Думаю, мистер Шекспир был прав. Весь мир – театр.
Продолжая говорить, ее светлость удивительно грациозно проследовала к двери. Дерингтоже смотрел ей вслед, задумчиво нахмурив лоб. Внезапно он догнал ее, взял за руку, которой она уже держалась за ручку двери, и отвел в сторону.
Кэт, стоявшая посреди комнаты, не могла расслышать их разговор. Они говорили очень тихо, и ошибиться в связи между ними было невозможно. Деринг склонился к ней, а герцогиня смотрела на него снизу вверх, с жадным любопытством на лице. Однажды она положила ладонь на его руку. Всего лишь на миг, но Кэт почувствовала, будто ее ударили.
Ревность, как голодный волк, впилась в нее своими клыками.
Она всегда сознавала, что лорд Деринг никогда не будет принадлежать ей. Невозможно представить себе – скрывающаяся от правосудия актриса и английский виконт, хотя она не могла не думать об этом. У него, конечно, такой мысли никогда не появлялось. Но знать, что пропасть между ними непреодолима, – это одно и совсем другое – посмотреть правде в глаза. Наблюдая за ним в обществе женщины его круга, она увидела, что оба они предупредительны и очаровательны, изысканными манерами и хорошо чувствуют себя друг с другом. Кэт буквально ощутила, как нож впивается ей в грудь. Элегантная герцогиня заставила ее почувствовать себя нескладной. Высокой, неуклюжей и заурядной. В общем, совсем из другого теста. А еще так недавно она была счастлива. Когда три заговорщика отправились на остров, таща за собой плоты, не зная, что их ждет впереди, она поняла – это настоящая жизнь. Она гордилась своей миссией, действуя заодно с виконтом и сыном графа. Они, в свою очередь, с уважением относились к ее идеям и аргументам. И это было в самом деле так. Обман она заметила бы, ведь в этом она настоящий эксперт.
Проведя Деринга и мистера Гиллиама к тропам, обнаруженным ею раньше, Кэт почти не сопротивлялась, когда они настояли на том, чтобы она пошла по более удобной дорожке, которую нашла сегодня днем. Ее задачей было исследовать изгородь и сад, где, как ей удалось обнаружить, большие мраморные плитки были на самом деле умело замаскированными люками.
Ей понадобилась бы сила Деринга, чтобы поднять их, но все-таки она справилась и открыла входы в три подвала. В двух из них хранились деревянные ящики, возможно, их оставили здесь контрабандисты, но тут же были и факелы, фонари и сундуки с чем-то, похожим на театральные костюмы и реквизит. В третьем подвале было больше деревянных ящиков и нечто вроде клетки для животного средних размеров, но в отличие от других этот подвал сужался и переходил в туннель. Она прошла по нему, согнувшись почти вдвое, пока едва не столкнулась лбом с лордом Дерингом, появившимся с другой стороны.
Слишком скоро начало светать, и им пришлось вернуться в коттедж. Там мистер Гиллиам надел одежду, принесенную им с собой в саквояже, и отправился в главный дом, как бы после приятной утренней прогулки. Кэт упала в постель рядом с Дерингом, и они немного поспали, обнявшись. Потом была долгая поездка верхом в Кесвик. Деринг на своей лошади, которой он так дорожил, с озорной улыбкой на губах. Он часто усмехался, охотно смеялся, но выражение простого и спокойного удовольствия на его лице этим утром радостью отзывалось в ее сердце.
Теперь внутренний огонь, который она несла, как волшебную свечу, погас.
О чем они все еще говорят? Герцогиня уже уходила, а ему вдруг захотелось ее удержать. Кэт не возражала против того, что они не обращали на нее внимания. В сложившихся обстоятельствах она была даже рада этому. Но она чувствовала себя как человек, который получает эротическое удовольствие, подглядывая за двумя влюбленными, обменивающимися воспоминаниями о прошлом или строящими планы на будущее, и старается не привлекать их внимания.
– Но я хочу, – повысила свой приятный голос герцогиня, давая понять, что их конфиденциальный разговор подошел к концу, – чтобы вы позволили мне лично доставить ответ. Я просто жажду посетить «Рай».
– Тогда сделайте это после того, как я уеду, ваша светлость. Чем меньше мне сейчас будут уделять внимания, тем лучше. И еще одно. Письма, прибывающие в «Рай», могут открывать или проверять тайными средствами.
– Не бойтесь, – засмеялась герцогиня. – Я точно знаю, как ввести всех в заблуждение. Мисс Гаэтана, простите, что мы были так невнимательны к вам. Я надеюсь встретиться с вами в более располагающей обстановке.
«Да, конечно, – подумала Кэт, когда герцогиня выпорхнула из комнаты рука об руку с Дерингом. – Меня пригласили в самые лучшие места».
Она подошла к окну и стояла там, не видя ничего сквозь влагу, застилавшую глаза, когда Деринг вернулся вместе со стройным джентльменом и полной женщиной в парике, как с первого взгляда определила Кэт. Они выглядели лет на сорок и дружелюбно, хотя и сдержанно улыбались.
Деринг представил Кэт мистеру Саути и миссис Кольридж, последовал обмен поклонами и реверансами. Джаррет, распоряжаясь, как в собственной библиотеке, рассадил всех так, чтобы им было удобно беседовать.
– Извините, – начал Деринг, – за вторжение в ваш дом по столь незначительному поводу. Действительно, все дело в том, что я чрезмерно увлекаюсь загадками. И эта имеет отношение к недавней публикации поэмы мистера Кольриджа. Я…
– Вы здесь, – прервал его мистер Саути, и грудь его раздулась, как кузнечные мехи, – чтобы расспрашивать меня о творчестве другого поэта?
– Только из-за загадки, – быстро проговорил Деринг, покраснев. – Я вовсе не был намерен проявить неуважение к вашему превосходному творчеству, которое стало легендой уже во время моего поступления в Бейллиол, всего через несколько лет после того, как вы удостоили колледж чести своим посещением. Все говорят мне, сэр, что я дерзкий малый.
– Да, да, – уже немного мягче сказал мистер Саути. – Значит, вы из Бейллиола? Полагаю, ваш вопрос не может быть слишком глупым. Так о чем вы хотели меня спросить?
– Уже по меньшей мере года два мне известно несколько фраз, определенно взятых из какой-то поэмы, хотя я никак не мог определить ни ее названия, ни автора. Теперь я обнаружил, что после ее опубликования прошел всего месяц. – Деринг достал из кармана небольшую книгу. – Из предисловия же следует, что «Кубла Хан» был написан почти десять лет назад. И я удивлен, как он мог попасть мне на глаза, вот и все.
Мистер Саути пожал плечами, по всей видимости, эта загадка не произвела на него впечатления.
– Возможно, вы слышали, как сам Кольридж читал поэму. Иногда он это делал. Хотя я считаю, что он не любит представлять незаконченное произведение. Одно такое чтение вслух в доме лорда Байрона на Пиккадилли привело к этой публикации. Правильно, Сара?
– Я очень огорчилась, прочитав объявление, в котором говорилось о ее издании, – ответила она, – Напрасно Кольридж опубликовал фрагменты.
– Мне нужно разузнать о публичных чтениях, – сказал Деринг, не обращая внимания на замечание миссис Кольридж.
Высказывание не было нелюбезным, но Кэт почувствовала, что женщина несчастна. Или, возможно, она просто увидела как бы свое собственное зеркальное отражение.
– Ничего не могу сказать по поводу этого, – снова заговорил мистер Саути. – Если это важно, то я тоже однажды читал свою поэму. Это было в 1813 году, вскоре после моего избрания Поэтом-лауреатом. Леди Уиллингтон, у которой летний дом в Уиндермире, организовала прием в мою честь. Я должен был произнести речь, а Кольридж согласился приехать из Бристоля и прочитать одну из своих блестящих лекций. Но, наверное, он забыл о приглашении, потому что ни сам не появился, ни извинился перед нашей хозяйкой.
Круглое, как луна, лицо миссис Кольридж выразило безропотное терпение.
– Молчание и отсутствие. Это типично для него. Мистер Саути кивнул.
– Леди Уиллингтон, огорченная, прислала мне записку с просьбой продлить мое собственное выступление. Я решил, раз уж нет самого Кольриджа, прочитать немного из его произведений, чтобы развлечь гостей. Так что тем вечером я читал «Кубла Хан». Не так выразительно, как это сделал бы сам Кольридж, но слушателям понравилось. Особенно одному молодому человеку, который сел рядом со мной за ужином и попросил разрешения скопировать поэму, в чем я ему, естественно, отказал. Но я позволил ему подержать ее некоторое время в руках, пока он запоминал особенно понравившиеся ему строки. Довольно приятный джентльмен, хотя и чуточку чересчур увлекся незначительными деталями произведения.
– Вы помните, как его звали, сэр?
– Не думаю, что вообще знал его имя. Нет, подождите. Оно начиналось на Б, я почти в этом уверен. Б, а потом еще слог. Может быть, вспомнится. Хотите увидеть поэму?
– Непременно, если вы будете столь добры.
Деринг последовал за мистером Саути к письменному столу, всем своим видом изображая горячий интерес, Кэт заметила в его глазах настороженность, слабое движение пальцев говорило о сдерживаемой энергии. Она предложила бы ему сейчас золотую гинею, чтобы он мог поиграть ею, как делал это во время аукциона.
– Ага, вот она. – Саути держал в руках лист бумаги, исписанный с обеих сторон. – Кольридж прислал мне ее много лет назад. Это копия, сделанная его рукой, поэтому я и сохранил ее. Хотя, – сказал он, улыбнувшись впервые за все время, – я редко выбрасываю книгу, брошюру или просто лист бумаги, как вы могли заметить. Позвольте, я взгляну на печатное издание поэмы?
– Надеюсь, вы сохраните ее, с моей благодарностью и наилучшими пожеланиями.
Пока Саути сравнивал рукопись и книгу, Деринг сел напротив миссис Кольридж и заговорил с ней об интересных местах в окрестностях. Отвечая на его вопросы, миссис Кольридж совершенно преобразилась. Она говорила с воодушевлением и довольно остроумно, на что Деринг отвечал в том же духе. Еще одну обвел вокруг пальца, подумала Кэт, зачарованно наблюдая за работой мастера. Она. уже знала, каково быть объектом его обворожительных манипуляций. Даже хорошо зная, что у него на уме, вы все равно хотели, чтобы он был искренним, реагировал на вас так, как ни на кого больше. Женщины так впечатлительны, столь легко поддаются обману.
– Он внес много изменений в поэму, после того как сделал мою копию, – сказал мистер Саути. – Когда, точно неизвестно. Возможно, он редактировал ее перед публикацией.
Кэт и Деринг тоже подошли к письменному столу и встали по бокам от мистера Саути, который указал им на расхождения в копии и печатном издании. Ей изменения не показались существенными, хотя мистер Саути похвалил два из них как решительные улучшения.
– Но это, – сказал он, покачав головой, – просто отвратительно. Посмотрите, вначале он написал «гора Амора», а потом зачеркивает и пишет «гора Амара», что является настоящей аллюзией.
– Намеком на что? – спросил Деринг. – «Амора» – похоже на amore, любовь. Не на это ли он намекает?
– Но посмотрите у Мильтона, когда он пишет о поисках Эдема сатаной. «И не там, где абиссинских королей сторожит гора Амара, как полагают некоторые, находится истинный рай». Разве «Амара» не подходит для поэмы, заканчивающейся словом «рай»?
– В самом деле. – Деринг взглянул на Кэт, как бы в поисках человека в этой комнате, понимающего всю важность сказанного.
– А потом, к несчастью, он меняет это слово на «Абора», если это только не просто ошибка наборщика. Мне хочется верить, что это именно так и было. Ни один поэт, будучи в здравом уме и твердой памяти, не допустил бы намеренно такого искажения.
– Даже по моему скромному разумению, замена кажется бессмысленной, – согласился с ним Деринг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42