– спросил Гай.– Я надеялась, что ты помолчишь.Она положила нож на кровать рядом с кожаным мешочком. Сняв срезанную ткань, она ахнула. Кожа вокруг раны сильно покраснела. Болдуин указал на еще одну рану меньшего размера, где наконечник стрелы прочертил линию по коже Гая. Ее ничто не удивило, кроме того, что рана оказалась широко разверстой.– Ты не сшил края раны, – сказала Авиза.– Нет, – ответил Болдуин, бросая снятую повязку в огонь.– Почему же? У тебя довольно ниток, чтобы зашить не только эту рану, но и множество других.– Надеюсь, для других они не понадобятся, – сказал Кристиан из-за ее спины.Она стремительно обернулась и увидела, что он стоит совсем близко, так, что она чуть не вышибла блюдо с едой из его рук. Отступив на шаг, она наткнулась на пажа, поспешившего убраться с дороги.– Господи, братец! – застонал Гай, приподнимаясь на локтях. – Что ты здесь делаешь?– Пришел посмотреть, как ты, и принес вам ужин.Передав блюда Болдуину, чтобы тот разогрел их на огне камина, он остался стоять. Поэтому Авизе пришлось проскользнуть мимо него.– Скажи мне, Авиза, как дела?Хотя ей был неприятен выбранный им для разговора тон, будто у нее было опыта не больше, чем у юного Болдуина, она была рада его видеть. Теперь, как она надеялась, можно было не опасаться скабрезных замечаний Гая, раз здесь появился его брат.И должно быть, в этом была причина того, что ее сердце громко застучало, будто узник, колотящий в дверь камеры и требующий свободы. Она была уверена в своей безопасности, но, взглянув на Кристиана, вспомнила, как его губы скользили по ее коже, и изо всех сил попыталась удержаться, чтобы не упасть ему на грудь.«Ты принадлежишь аббатству Святого Иуды. Не забывай об этом. Ты не должна забывать». Возможно, если бы она постоянно твердила себе об этом, то могла бы противиться его сильным рукам и жадному рту.– Гай... – начал было Болдуин.– Я просил Авизу рассказать мне о положении дел. – Голос Кристиана звучал напряженно. – Почему ты вдруг онемела?Авизу охватила ярость при виде его бесчувственности к ее состоянию, к обуревавшим ее ощущениям, мешавшим сосредоточиться. Авиза подняла руки и с силой толкнула его в грудь.– Он будет жить, – сказала она, хмуро оглядывая братьев. – Будет жить, если прислушается к мудрости тех, кто мудрее его.Гай издал рев, но Авиза, не обращая на него внимания, подошла к ведру с водой возле камина. Стоя на коленях, она смыла с рук частицы засохшей крови и тотчас же осознала, что их нечем вытереть. Пришлось вытирать о юбку. Аббатиса не раз пеняла ей на то, что она так поступает, но ведь аббатисе не приходилось иметь дело с этими беспокойными мужчинами.Когда она попыталась подняться с колен, на ее плечо легла рука Кристиана.Если он намеревался помочь ей подняться, то его прикосновение оказало прямо противоположное действие. Колени ее внезапно задрожали. Она покачнулась, и ему пришлось крепко обнять ее за талию.– Может быть, – сказал он, и от его дыхания ее волосы взметнулись, – может быть, тебе следует отказаться от ухода за Гаем? Должно быть, тебе становится дурно от вида крови.– Нет, это не так.Она сделала попытку отступить назад, но он ее не выпустил. А возможно, она не слишком сильно старалась высвободиться, потому что могла бы сделать это, применив один из приемов, которым ее научила Нарико.– Вчера вечером ты чуть не потеряла сознание там, на поляне, да и теперь держишься на ногах не более уверенно, чем новорожденный жеребенок. И оба раза это случилось с тобой при виде его раны.– Я прекрасно себя чувствую. Пусти меня.– Нет, не у камина. Ты можешь упасть в огонь.Он привлек ее к себе и заставил опереться на грудь. Из другого конца комнаты до них донеслось ворчание Гая, когда Болдуин принялся обрабатывать его рану. Авиза не откликнулась на эти звуки. Она должна была все внимание обратить на свое предательское тело, чтобы держать его во власти разума. Одна мысль о возможном прикосновении Кристиана вызывала в ней дрожь.– Как мой брат?Этот неожиданный вопрос застал Авизу врасплох, но она сказала себе, что выдержит. Кристиан беспокоился о брате. Она не должна была воображать, что его обуревают чувства, сходные с ее, только потому, что она не могла сосредоточиться ни на чем, кроме его прикосновения, улыбки, глаз...Следя за тем, чтобы ее голос звучал твердо, она ответила:– Насколько я могу судить по его ранам, стрела угодила в него, когда он обернулся.– Значит, он стоял в этот момент боком?– Да, и хорошо, что это произошло, когда мы убегали.Губы его сжались в одну прямую линию, будто он старался удержаться от высказывания, которое просилось наружу. И он процедил сквозь стиснутые зубы:– Слову «убегали» я предпочел бы любое другое.– Нет ничего дурного в том, чтобы отступить, когда на тебя нападает много врагов.– Но и хорошего в этом тоже ничего нет.Она кивнула:– Согласна, но ты должен признать, что нет никакой доблести в том, чтобы умереть без всякого смысла.– Должен?Он прижал руку к груди и наклонился к ней.Нет, она не должна допустить, чтобы его необузданная мужественность снова лишила ее разума и сил. Вскинув подбородок, Авиза отважно встретила его взгляд.– Если не хочешь, чтобы тебя сочли глупцом.– Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь так называл тебя, Авиза.– Я такого не припоминаю.Выражение его лица смягчилось, и он рассмеялся:– Приму это как предостережение.– Мудро с твоей стороны.– И тебе следует быть не менее мудрой, – сказал он, приподнимая ее лицо за подбородок, – и помнить, что ты согласилась подчиняться мне на пути к де Соммервилю и освобождению твоей сестры.– Угрожать мне – пустая потеря времени.– Это потому, что ты думаешь, будто можешь одолеть меня своим маленьким мечом?У Авизы возникло искушение сказать ему, что она уверена в своем оружии, но она тотчас же вспомнила о роли беспомощной женщины, нуждающейся в поддержке отважного рыцаря. Хотя эти слова и были горькими, она их произнесла:– Потому, что я никогда бы не забыла о своем обязательстве, данном ради спасения...– Как зовут твою сестру?– Мавиза.Она назвала имя одной из сестер аббатства Святого Иуды, которой было суждено сыграть роль похищенной сестры.– Мавиза и Авиза? Эти имена очень похожи.– Оба этих имени, – ответила она, – происходят от имени нашей прапрабабушки, и мы польщены тем, что носим имя столь достойной женщины. А лорд Уэйн стремится обесчестить это имя. Он доказал, что способен на все, лишь бы унизить нашу семью. Даже убить людей моего отца и похитить невинную деву.Его пальцы нежно погладили ее щеку.– Он заплатит за свои преступления, Авиза. Ты ведь мне веришь, не так ли?– Я поверила в свое везение, когда встретила тебя.Она сжала его руку в запястье, но вместо того чтобы отвести ее от своего лица, медлила, наслаждаясь щекотным прикосновением жестких волосков. Она позволила себе потонуть в его жарком взгляде, и их дыхание стало одинаково быстрым и порывистым.– Это твое, – сказал он едва слышно.– Это?Она не поняла, имеет ли он в виду свою руку, взгляд или дыхание. В последнем она особенно нуждалась, потому что, кажется, забыла, как дышать самостоятельно.Он вручил ей нож.– Он не принадлежит никому из нас. Поэтому я подумал, что он твой. Ты так хорошо вооружена, Авиза, что я начинаю понимать, как тебе удалось избежать участи остальных членов твоей семьи.Проклятие из другого конца комнаты нарушило чары их единения. Кристиан выпустил ее и, хромая, направился к кровати. Авиза поднялась на ноги и спрятала нож в ножны под одежду.Прижав руку к бурно бьющемуся сердцу, она молчала, пока Кристиан задавал вопросы Гаю и Болдуину, пытаясь разобраться, как обстоят дела. Болдуин показал ему, как пытался наложить повязку на рану Гая.– Он неуклюж, – пожаловался Гай. – Я предпочитаю нежную заботу Авизы. – Он поманил ее к себе согнутым пальцем: – Поди сюда, прекрасная Авиза, и исцели меня своими нежными ласками.– Тебе придется довольствоваться Болдуином.Кристиан протянул руку Авизе:– Авиза, давай возложим этот труд на Болдуина.– Уходим? Куда? – спросила она. – Ты должен дать покой своей щиколотке. Почему бы тебе не посидеть у камина и...– Ты ведь обещала слушаться меня.В надежде на то, что это будет последний случай пожалеть о своем обещании, она вложила руку в его ладонь. Его пальцы сжали ее. Она могла бы при необходимости высвободиться, применив снова один из приемов Нарико, в которых практиковалась столь долго, но, обнаружив свое искусство, она бы никогда не смогла удивить его в будущем. И потому теперь неохотно согласилась следовать за ним.– Благодарю, – тихо сказал Кристиан.– За что?– За то, что признала, что нуждаешься во мне. Авиза не знала, что на это ответить, и потому предпочла промолчать.Вместе с Кристианом она направилась к двери, заметив, что губы его сжались от боли.Вслед им раздался выкрик Гая:– Напрасно стараешься, братец. Прекрасная Авиза считает, что мужчины больше всего нуждаются в церковном покаянии во время поста, чтобы усмирить свою плоть, чем в... Как ты это назвала? Чем в удовлетворении плотских желаний.Она почувствовала, что спина ее будто окаменела, и заметила, как дрогнули губы Кристиана. Неужели он снова пытался сдержаться, чтобы не высказать вслух своих мыслей? Что бы он ни хотел сказать, все осталось несказанным. И он увлек ее к двери. Глава 6 Большая часть светильников на стенах узкого коридора не горела. Остальные бросали трепетные блики на низкий сводчатый потолок, возвышавшийся не более чем на высоту руки над головой Кристиана. В тени что-то шевельнулось, и рука Авизы метнулась к талии. Она порывисто вздохнула, не найдя меча, и тотчас же вспомнила, что оставила его в комнате.– Не стоит беспокоиться, – хмыкнул Кристиан при виде большой собаки, поднявшейся им навстречу, встряхнувшей головой и затрусившей прочь. – Если будешь шарахаться от каждой тени, Авиза, ничего не выиграешь. Пусть паникуют твои враги.– Да, я слышала такое мнение.Она ничего не добавила, и он отворил для нее дверь. А что она могла сказать?То, что он повторил слова, которые она не раз слышала в аббатстве?За дверью оказалась комната – двойник той, которую они только что оставили, где находились Гай и Болдуин. Огонь в камине, должно быть, был разожжен недавно, потому что в комнате было промозгло и холодно.Авиза знала, что ей следует подождать, пока он не заговорит, но все же не смогла удержаться:– Сядь и сними правый сапог. Следует полечить твою ногу.– Пустяки.– Если так, почему ты хромаешь?Он ответил обезоруживающей улыбкой.– Для женщины у тебя слишком много мозгов, Авиза.– Я полагаю, что это оскорбление было задумано как комплимент.– Это признание факта.Он осторожно опустился возле камина, стянул сапог и отставил в сторону.Когда Авиза дотянулась до его правой щиколотки и ощупала опухоль, он поймал ее левую руку.– Откуда это кольцо? – спросил Кристиан.– Гай настоял на том, чтобы я его взяла.Она снова захотела снять его с пальца, но, похоже, кольцо застряло накрепко.– Мой брат – щедрый человек. – Тон его был резким. Она подняла на него глаза и увидела напряженное лицо. – Как бы там ни было, но я не таков. Я не так щедр.– Рада это слышать.Авиза отвела глаза, не желая видеть бурю эмоций в его глазах, и снова принялась щупать его отекшую ногу. Она не думала, что дело обстоит так плохо. Прежде она не замечала ничего, кроме хромоты да по временам непроизвольной гримасы.– Надеюсь выжить. – Его усмешка не могла скрыть боли.– Тебе не надо вставать.– Если ты помнишь, большую часть дня я сидел.Она помнила. Дневной свет теперь был недолог, но время шло так медленно, что Авиза могла бы поклясться, что солнечный свет не угасал, как при летнем солнцестоянии.При каждом шаге лошади ее швыряло на его каменную грудь. Его бедра, прижатые к крупу лошади, двигались под ней в определенном ритме, и от этого она испытывала совершенно неконтролируемые ощущения. Его руки, когда она цеплялась за них во время перехода вброд через ручей, были крепки, как древесные стволы по берегам. Она столь же хорошо помнила запахи зимнего дня, смешанные с его теплым мускусным ароматом, когда он завернул ее в свой плащ, чтобы защитить от ветра.Заставив себя подняться, она подошла к кровати, сделала над собой усилие, чтобы повернуться к нему спиной, вынула из ножен нож и отрезала полоску ткани от той, что прикрывала соломенный матрас. Когда в ее руках оказалось несколько полосок ткани длиной с руку, она вложила нож в ножны и вернулась туда, где оставался сидеть Кристиан. Должно быть, он повредил ногу сильнее, чем она думала, если не стал задавать ей вопросов и не сказал ничего о ее действиях.Она присела на корточки, придерживая его ногу навесу над своим коленом.Следуя методике, которую она изучила, наблюдая за сестрой Хелвиг, ухаживавшей за всеми, кто заболевал или получал увечья, Авиза принялась бинтовать его щиколотку. Повязка должна быть очень тугой, чтобы дать ему возможность опоры, пока нога не заживет, но не настолько обременительной, чтобы пальцы затекли и побелели от недостаточного притока крови.Когда он стянул с ее головы барбетту, ее волосы рассыпались и упали на его ногу.– Зачем ты это сделал? – спросила Авиза резко.– Не стоит прятать такие прелестные локоны.Она захватила в ладонь прядь волос, выбившуюся из косы, и перебросила через плечо.– Ты должен думать о своей щиколотке, а не о моих волосах.– Когда я думаю о чем-нибудь другом, это отвлекает меня от боли.– Неужели это так?Авиза подняла на него глаза. Нет, это ошибка, решила она, когда он взял ее подбородок и держал его большим и указательным пальцами.– А возможно, боль утихает от твоего прикосновения. Он взял ее другую руку и прижался губами к ладони. Она отпрянула, потому что от этого поцелуя по руке пробежала дрожь. Он не выпустил ее пальцев.– Твоя рука, – пробормотал Кристиан, проводя по ней пальцами, – свидетельствует о том, что тебе знакома более тяжелая работа, чем другим леди.– Не могу судить о том, что мне менее знакомо, чем тебе.– Вижу, что у тебя на все есть ответ.Чтобы позлить его, Авиза не стала отвечать. Она высвободила подбородок из его пальцев и вернулась к своей работе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37