– Совершенно верно.– А вам, случайно, не известно, пользовалась ли услугами этого же агентства несчастная мисс Бартлетт?Похоже, его вопрос удивил Конкордию.– Не знаю, – задумчиво произнесла она. – Я как-то не задумывалась об этом. Но почему вы спрашиваете?– Если и вы, и Бартлетт были наняты в замок через агентство Джервис, это стало бы для нас интересной ниточкой расследования.– Боже правый! – воскликнула Конкордия. – Не хотите же вы сказать, что миссис Джервис может иметь к делу какое-то отношение?– Пока я не представляю, может так быть или нет, но я твердо намереваюсь это выяснить. У вас есть адрес ее фирмы?– Да, разумеется. Но едва ли вы сможете навести справки о мисс Бартлетт или о ее работе в замке Олдвик, если миссис Джервис каким-то образом связана с этим Ларкином и занимает определенное место в его игре. Она наверняка что-то заподозрит и сообщит ему.– Хотите – верьте, хотите – нет, но это приходило мне в голову, – признался Эмброуз.– Еще бы! – Наморщив нос, Конкордия потянулась к чайнику. – Вы должны простить меня за то, что я пытаюсь давать вам советы и учить чему-то, имеющему отношение к вашей профессиональной деятельности, сэр. Думаю, это во мне говорит голос учительницы – никак не могу отказаться от привычки давать указания.К собственному удивлению, Эмброуз рассмеялся.– Вы ничуть не обидели меня, – ответил он.– Что вы будете делать дальше, могу я полюбопытствовать?– Для начала я изучу у этой миссис Джервис папки с делами.– Вот уж не думаю, что она будет в восторге от вашей затеи, – заметила Конкордия.– Вообще-то я не собираюсь спрашивать у нее разрешения.Чашка Конкордии застыла в воздухе.– Неужели вы хотите проникнуть в контору в ее отсутствие?– Думаю, это будет наиболее результативным поступком, – сказал Уэллс. – Но пожалуй, я дождусь завтрашнего вечера. А сегодня я собираюсь потолковать с одним знакомым, который немного знает Ларкина. К тому же, похоже, весь день будет идти дождь.Конкордия оторопело смотрела на него.– Боже мой, но погода-то ко всему этому какое отношение имеет?!– Предпочитаю не заниматься подобными делами в дождливую погоду, если обстоятельства позволяют, – пожав плечами, ответил Эмброуз. – Это слишком опасно, можно оставить где-нибудь следы.– Понятно, – кивнула Конкордия.Голова у нее пошла кругом.– Но даже если забыть о погоде, ваш план кажется мне весьма рискованным. Что, если вас поймают?Эмброуз поднял вверх палец.– Это самая хитрая часть моего плана, – вымолвил он. – Я не намерен допустить такого поворота дел.Лицо Конкордии обрело неодобрительное выражение.– Судя по всему, вы уже имеете определенный опыт в подобных делах, – заметила она.– В моей профессии подобные умения всегда полезны, – кивнул Эмброуз.– Должна признаться, вы для меня – большая загадка, сэр.– То же самое могу сказать и о вас, мисс Глейд, – промолвил Эмброуз, глядя Конкордии в глаза. – В вас мне тоже многое непонятно. Рассказывая мне о всяких интересных вещах, вы упоминали, что пошли работать в замок после того, как вас уволили из школы для девочек, не так ли?Лицо Конкордии напряглось, однако голос остался очень холодным и спокойным.– Совершенно верно, сэр. Мне сказали, что я не получу рекомендации.– Почему вас уволили?Положив на тарелку кусочек тоста, Конкордия задумчиво посмотрела на своего собеседника:– Не понимаю, какое это имеет отношение к событиям в замке. Зачем вам знать, по какой причине меня когда-то уволили из школы для девочек?– Стало быть, в дело был замешан мужчина? – спросил Эмброуз, наклонив голову.Конкордия смяла салфетку, лежавшую у нее на коленях, ее глаза наполнились гневом.– Ну разумеется, иного вывода вы сделать не могли, – проговорила учительница. – Мужчина… Обычное дело, не так ли? Как просто запятнать чью-то репутацию, не говоря уже о том, что такими словами можно просто уничтожить учителя. Сплетни о любовном приключении – кого-то якобы застали в интересной, компрометирующей позе, да что там, даже любая неучтивость – и карьере учительницы конец!– Простите меня, мисс Глейд, я не хотел пробуждать в вас эти неприятные воспоминания, – извинился Эмброуз Уэллс.– Да будет вам! Именно это вы и хотели сделать, сэр, – с горечью промолвила Конкордия. – Без сомнения, вы рассчитывали на то, что я разгневаюсь на ваше замечание и выложу вам все, что вы хотите знать. Что ж, вам это удалось. Только мое увольнение не имело никакого отношения к любовному приключению с мужчиной.– Так, может, с женщиной?Несколько мгновений Конкордия изумленно смотрела на Уэллса, а затем тихо и мелодично рассмеялась.Эмброуз впервые услышал ее смех и был совершенно очарован им.Конкордия торопливо прижала салфетку к губам.– Простите меня, – пробормотала она сквозь слой льна.Отодвинув в сторону пустую тарелку, Эмброуз сложил перед собой руки.– Вы сочли мой вопрос смешным? – спросил он.– Нет, не вопрос. – Мисс Глейд уже взяла себя в руки и опустила салфетку. – Больше всего меня рассмешил ваш небрежный вид, когда вы затронули столь интересный вопрос. Едва ли найдется на свете много мужчин, которые смогли бы говорить о любовной связи двух женщин с таким… такой… – она помолчала, подбирая подходящее слово, – невозмутимостью.– Я же не первый день живу на этом свете, мисс Глейд. И прекрасно знаю, что любовь и страсть некоторых людей отличаются от обычных проявлений этих чувств. Кстати, не могу не заметить, что мой вопрос не столько шокировал вас, чего можно было бы ожидать, сколько удивил.Отмахнувшись от него, Конкордия выбрала себе еще один кусочек обжаренного хлеба.– Я выросла в семье, которую трудно назвать традиционной, – призналась она.– Я тоже.Конкордия оценивающе оглядела своего собеседника. Эмброузу казалось, будто его взвешивают на невидимых весах. Он почувствовал, что прошел испытание, когда женщина опустила несъеденный тост и откинулась на спинку стула.– Я ценю широту ваших взглядов и восхищаюсь ею, – проговорила Конкордия. – Могу честно сказать вам, что я потеряла работу не из-за недостойной связи. Мои проблемы уходят корнями в нетрадиционное воспитание, о котором я упомянула.– Поня-ятно…– Вы можете узнать, что вас только что наняла женщина, которая на протяжении всей ее карьеры скрывала от нанимателей свое прошлое, – сообщила она.– Ваш рассказ становится все более интересным, мисс Глейд.– С сожалением вынуждена заметить, что выбор у меня был невелик, – продолжала учительница неестественно спокойным тоном. – Профессий, которыми могут заниматься женщины, совсем немного. А уж те женщины, у которых за плечами тяжелый груз прошлого, и подавно почти не имеют шанса хорошо устроиться.– Можете мне не верить, но я отлично понимаю, что вы имеете в виду, – заметил Эмброуз.– Заняв вакансию в школе для девочек, я придумала себе псевдоним, – продолжала Конкордия, – назвалась Ирен Колби. Прежде подобные вещи легко сходили мне с рук, но на сей раз все было иначе. Каким-то образом правда выплыла наружу, и как только это случилось, меня, разумеется, немедленно уволили.История была весьма печальной, однако Эмброуз не смог сдержать улыбки.– Так вы несколько раз использовали псевдонимы для того, чтобы устроиться на работу? – спросил он. – Как вы изобретательны, мисс Глейд! Я восхищаюсь вашей находчивостью. А что остальные члены вашей семьи? Все они столь же необычны, как вы?– У меня нет близких родственников, сэр, – призналась Конкордия. – Мои родители умерли десять лет назад, когда мне было шестнадцать. Есть у меня какие-то кузены с отцовской стороны, но, кажется, я с ними даже не знакома. К тому же они не считают меня законным членом семьи.– Почему же?– Вероятно, потому, что я и есть незаконная, – легко произнесла учительница.Слишком легко, подумал он.– Опять все дело в нетрадиционном воспитании?– М-м… Да. – Наклонив голову набок, Конкордия посмотрела на него: – Может, оставим эту тему, а?– Я же говорил вам, что люблю получать ответы на свои вопросы, – напомнил Эмброуз.Конкордия помедлила с ответом, словно он был для нее жизненно важен, а затем, похоже, пришла к определенному решению.– Мои родители были печально известными вольнодумцами, мистер Уэллс, – начала она. – Оба не верили в брак – вероятно, потому, что к моменту своего знакомства оба уже имели неудачный семейный опыт. Они оба рассматривали институт брака как клетку, где в особенно жестоких условиях содержатся женщины, к которым очень несправедлива жизнь.– Понимаю, – кивнул Уэллс.– Не думаю, что вы это понимаете. – Она холодно улыбнулась, словно бросая Эмброузу вызов. – Мой отец – Уильям Гилмор Глейд. Моя мать – Сибил Марлоу.Эти имена показались Эмброузу смутно знакомыми. Однако понадобилось несколько мгновений, прежде чем он вспомнил старый скандал, в который были вовлечены эти люди.– Это не те ли Марлоу и Глейд, которые организовали общество «Чистый родник»? – спросил Уэллс, против воли заинтригованный ее рассказом.– Вижу, вы слышали об обществе, – заметила Конкордия.– Десять лет назад все слышали о Марлоу, Глейде и обществе «Чистый родник», – отозвался Эмброуз.Уголки ее рта напряглись.– Когда общество было расформировано, в скандальной прессе появилось множество статей о тех ужасах, которые якобы происходили в «Чистом роднике». Все эти выдумки приводились с чудовищными подробностями всяких мерзостей, – сказала мисс Глейд.– Да, я припоминаю кое-какие статьи об этом, – произнес Уэллс.– Но большая часть этих статей – полная выдумка! – возмущенно воскликнула Конкордия.– Естественно. – Эмброуз махнул рукой, словно желая показать, что он не верит в подобные выдумки. – Пресса никогда не славилась правдолюбием. Ее больше интересуют скандалы и сплетни, чем факты. – Помолчав, он слегка нахмурился. – А почему общество распустили?– Оно развалилось почти сразу после смерти моих родителей, которые погибли в Америке, в ужасной снежной буре, – спокойно промолвила учительница. – А они были основателями и руководителями «Чистого родника». Без них остальные члены общества не смогли отстаивать свои идеи и бороться за поставленную цель.– А что ваши родители делали в Америке?– Они отправились туда на корабле, чтобы основать в Америке подобное общество. – Конкордия взяла в руку чашку. – Они считали, что Америка окажется более восприимчива к их вольнолюбивой философии.– Примите мои соболезнования по поводу того, что вы потеряли родителей в столь юном возрасте. Должно быть, вам пришлось нелегко.– Да. – Конкордия произнесла это короткое слово быстро и совершенно спокойно, выражение ее лица при этом было холодным и непроницаемым.Но Эмброуз чувствовал, какая буря бушует в ее душе – она ждала, что он станет смеяться над ней или, возможно, даже проклинать ее и ее родителей.– Я не слишком хорошо знаком с философией «Чистого родника», – проговорил Уэллс, тщательно подбирая слова. – Но, полагаю, ваши родители защищали то, что кто-то назвал бы чересчур либеральным взглядом на отношения полов.– Это благодаря прессе люди больше почти ничего не вспоминают об обществе. – В голосе Конкордии звучали гневные нотки. – Но мои родители во многих других вещах придерживались прогрессивных взглядов. Например, они верили в то, что женщины должны получать образование в соответствии с теми же стандартами, что и мужчины. Они считали, что женщин должны принимать в колледжи, университеты и присваивать им профессии по тем же правилам, по каким присваивают мужчинам.– Понятно, – кивнул Эмброуз.– Моя мать всегда мечтала учиться в медицинской школе. – Конкордия сумела быстро взять себя в руки, и ее лицо больше не выражало боли и гнева. – Когда ей отказали в приеме, родители заставили маму выйти замуж за нелюбимого человека.– А ваш отец? – поинтересовался Эмброуз.– Папа был замечательным человеком, философом, ученым, который страстно увлекался всевозможными современными идеями. И у него тоже позади был неудачный брак. Папа познакомился с мамой на лекции о правах женщин… – Конкордия задумалась, как ни странно, на ее лице мелькнула печальная улыбка. – Они оба всегда говорили, что это была любовь с первого взгляда.– Судя по вашему тону, вы не слишком-то верите в этот феномен, – усмехнулся Эмброуз.– Напротив! – горячо воскликнула Конкордия. – И мои родители могли служить тому доказательством. Но им пришлось заплатить слишком большую цену за свою любовь. Два брака развалились, в обществе вспыхнул грандиозный скандал – вот что им пришлось пройти на пути к собственному счастью.– К тому же они повесили вам на шею груз незаконного рождения.Конкордия тихо и грустно засмеялась.– Это не самое страшное, – вымолвила она. – С наиболее серьезными проблемами я сталкиваюсь, когда люди узнают, что я выросла и была воспитана в «Чистом роднике».– Эти проблемы возникают вследствие вашего поведения? – удивился Эмброуз.– Именно так, мистер Уэллс. – Конкордия резко поставила чашку на стол, отчего тонкий фарфор мелодично зазвенел. – Как только люди узнают, что я – незаконнорожденная дочь Уильяма Гилмора Глейда и Сибил Марлоу, они тут же делают вывод, что я, как и мои родители, придерживаюсь весьма свободных взглядов на отношения мужчин и женщин.– Теперь я понимаю, почему вы предпринимали столь титанические усилия к тому, чтобы скрыть от работодателей свое прошлое, – заметил Эмброуз.– На свете найдется немного людей, которые захотели бы нанять учительницу, воспитанную в столь прогрессивной среде, – вздохнула Конкордия. – Словом, как только в школе узнали мое настоящее имя и прошлое, меня немедленно уволили.Эмброуз задумался.– Надо сказать, для целей Александра Ларкина вы подходили идеально, – сказал он наконец. – Вы так не считаете?– Прошу прощения?– Вам отчаянно была нужна работа, но связей у вас при этом не было никаких, – проговорил Уэллс. – Ларкин мог беспрепятственно использовать вас. Если бы вы пропали, никто не стал бы разыскивать вас, задавать какие-то вопросы.Конкордия поежилась.– При мысли об этом у меня мурашки по телу побежали, – призналась она.– Вот интересно, предъявляли ли точно такие же требования к мисс Бартлетт?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40