Мы никогда не говорили об этом — бабушка Белинда просила нас не затрагивать эту тему, да и мама тоже старалась избегать ее.
Приехали Эдвард с Гретхен. Они тоже решили пожениться, и уже были помолвлены.
Я часто задумывалась о том, какие серьезные последствия имела наша поездка в Германию. Прежде всего, без нее не было бы этих приготовлений к свадьбе моей сестры. Что касается Эдварда, то он был знаком с Гретхен и раньше, но вел себя по отношению к ней как-то неопределенно. И вот последние события в Баеришер Вальде, свидетелями которых мы стали, заставили его принять решение. Он понял, что Гретхен нельзя оставлять в Германии.
В тот вечер за ужином царило веселье. Мы взрывали хлопушки и разыгрывали сюрпризы, спрятанные под бумажными шляпами, это была всякая ерунда — позолоченные сердечки, брелки для ключей, свистки и тому подобное — но мы шумно радовались выигрышам.
Наш отец со счастливым видом сидел во главе стола. Он радовался тому, что вся семья собралась в его доме. Мне казалось, что он не испытывал никаких сомнений по поводу свадьбы дочери, ему только хотелось бы, чтобы Дермот проявлял больше интереса к делам в имении, хозяином которого станет со временем. Отец наверняка был доволен тем, что его дочь выходит замуж за человека из достаточно состоятельной семьи.
Когда мы вышли из-за стола, к нам пожаловали святочные певцы. Было слышно, как они поют во дворе. Мы все вышли встречать их и присоединились к их песнопениям. Мы исполнили с ними «Послушайте глашатая ангелов», «Однажды во граде царя Давида» и еще несколько святочных песен. Певцов позвали в холл, где их ждала миссис Миллз со сладкими булочками и глинтвейном.
— Веселого Рождества, веселого Рождества! — звучали поздравления, эхом отзываясь от стен зала.
— Долгой жизни и счастья мисс Дорабелле. Дорабелла, раскрасневшаяся и возбужденная, смотрела на всех большими глазами. Дермот постоянно находился рядом с ней, и все говорили им, что они прекрасны.
В течение всего рождественского дня я чувствовала смутную грусть. Завтра Дорабелла станет женой Дермота, я больше не увижу сестру-двойняшку.
Я уже легла в постель, когда она пришла ко мне в комнату. Я не удивилась ее появлению. Дорабелла подошла к кровати. На ней была синяя ночная рубашка с накидкой, волосы рассыпались по плечам, она выглядела совсем юной и такой беззащитной.
— Привет, Ви, — сказала она.
— Привет, — ответила я.
— Здесь так холодно. — Сестра сбросила на пол накидку и со смехом прыгнула ко мне в постель.
— С тобой все в порядке? — спросила я. Она обняла меня и пробормотала:
— М-мм… а что?
— Мне кажется, у тебя что-то не так. Уж не передумала ли ты выходить замуж?
— Ты шутишь! — хихикнула Дорабелла.
— Я-то ничему не удивлюсь.
— Нет, сестра, я безумно, безумно счастлива.
— В самом деле? Что же тогда с тобой? Тебя что-то смущает?
— Да, мне немного страшно.
— Замужество — дело не шуточное.
— У нас с Дермотом все будет в порядке. Я сумею присмотреть за ним.
— Как это присмотреть?
— Ну, так же, как я присматривала за тобой все эти годы.
— А вот теперь ты шутишь. Насколько я помню, все было наоборот. Это я постоянно опекала тебя.
— Да, сестренка, ты права. И мне хотелось бы, чтобы ты продолжала опекать меня и дальше.
— Ну да… на расстоянии в несколько сот миль.
— Именно это меня и беспокоит — предстоящая разлука с тобой. Все будет не так, как прежде, верно?
— Но ты подумай сама, может ли все остаться по-прежнему? Ты больше не будешь мисс Дорабелла Денвер. Ты станешь миссис Дермот Трегарленд.
— Ну и что?
— Дорабелла, скажи серьезно — может быть, ты передумала? Но теперь уже поздно сомневаться…
— Нет, нет. Просто я хочу, чтобы ты поехала со мной. — С тобой? В Венецию? Медовый месяц втроем? Интересно, как отнесется к этому Дермот?
— Я совсем не это имела в виду. Я хотела чтобы ты приехала к вам в Корнуолл после…
— Я буду приезжать к вам.
— Правда?
— Правда. А ты будешь приезжать сюда.
— Да, конечно… но мне хотелось бы, чтобы жила у нас.
— Это невозможно. Ты уже вполне взрослая и не нуждаешься в том, чтобы твое второе я постоянно находилось рядом.
— Я привыкла к этому за долгое время. Мы с тобой составляем как бы одну личность. Подумай о том, что, еще не родившись, мы вместе росли… уже тогда. Мы принадлежим друг другу. Нас соединяет нечто такое, что непонятно другим, — узы любви.
— Я хорошо тебя понимаю.
— Я знаю. Ты всегда была рядом со мной. Помнишь мисс Доббс? Ну, ту ужасную училку в школе? Она постоянно стремилась разъединить нас. «Ты должна стоять на собственных ногах, Дорабелла». Ты помнишь?
— Конечно, помню.
— Я ненавидела ее за то, что она не разрешала сидеть вместе.
— Ты злилась на нее из-за того, что не умела самостоятельно решать задачки.
— Зато ты у нас в этом деле преуспевала.
— Ты тоже научилась бы решать их, если бы попыталась. Мисс Доббс была права. Тебе нужно было стоять на собственных ногах.
— Зачем, если я могла стоять на твоих? Наверное, ты меня за это любила. Тебе всегда нравилось сознавать, что я не могу приготовить эти дурацкие уроки без твоей помощи. Ты прищелкивала языком, совсем так же, как мисс Доббс, и говорила: «Ах, Дорабелла, ты совершенно безнадежна». Я и сейчас слышу твой голос и твою довольную улыбку оттого, что я списываю у тебя решение задачки. Ты была зубрилой, тебе нравилось чувствовать себя главной. Тебе нравилось, что я не могу обойтись без тебя.
Мы обе рассмеялись. Да, это была правда. Мне всегда хотелось, чтобы Дорабелла во всем опиралась на меня. Она всех подкупала своим обаянием, а мною восхищались за мои успехи в учебе, теперь это мне стало совершенно ясно.
Мы начали наперебой вспоминать истории из детства. «А ты помнишь… А ты помнишь…» — и катались со смеху.
Часы на башне отзвонили полночь.
— Послушай, наступает день твоей свадьбы.
— Да, — сказала Дорабелла и крепко обняла меня.
— Представь себе: ты — замужняя женщина!..
— Это чудесно… не так ли? — сестра беззаботно болтала, но чувствовалось, что она ждет, чтобы я поддержала ее и успокоила.
— Я знаю, что с тобой, — сказала я. — Это у тебя волнение перед свадьбой.
— Так действительно бывает?
— Конечно, бывает.
— Я… не боюсь Дермота, но мне почему-то жаль, что наступил конец тем отношениям, которые были между нами.
— Но я остаюсь здесь, и ты уезжаешь не в другое полушарие, а всего лишь в другую часть Англии. Существуют поезда. Достаточно сесть на поезд — тебе или мне, — и мы снова будем вместе.
— Об этом я и твержу себе постоянно. Послушай, Ви…
Дорабелла умолкла, и я спросила:
— Ну, что ты?
— Обещай мне. Если мне вдруг захочется увидеть тебя — ты должна будешь приехать немедленно. Мы же не стали другими оттого, что я замужем. Ты всегда будешь со мной, не так ли?.. «Пока смерть не разлучит нас».Сначала мне хотелось отшутиться, что вроде бы эта слова ей предстоит сказать завтра, а сейчас не тот случай, но я услышала в ее голосе почти мольбу поэтому повторила: «Да, я всегда буду с тобой… пока смерть не разлучит нас».
Дорабелла поцеловала меня, выпрыгнула из постели, надела на себя халат и улыбнулась мне.
— А теперь спать, — сказала она. — Завтра трудный день.
Дорабелла ушла, но я не сразу заснула. Я все думала о ней и не могла избавиться от смутного беспокойства.
Все шло по плану. Дорабелла и Дермот обвенчались. Церковь ломилась от народу: здесь были не только друзья и родственники, но также слуги и люди из деревни.
Дорабелла прошла по проходу между рядами к алтарю под руку с отцом, а обратно вернулась под руку с Дермотом. Все говорили друг другу, что она чрезвычайно красива и вся светится от счастья.
Праздник продолжался весь день: приходили с поздравлениями все новые и новые люди, и их усаживали за стол в большом холле.
Из семьи Дермота на свадьбе никого не было. Его отец схватил сильную простуду, и Матильда Льюит не могла оставить его без присмотра. Гордон Льюит знал, что мы простим его отсутствие: не мог же он покинуть имение в такое время, когда его работники думали только о том, как отпраздновать Рождество в кругу своей семьи. Эти обстоятельства обсуждались на кухне с миссис Миллз, и она не могла не посчитать их за плохое предзнаменование, тем более, что жених и невеста спали накануне свадьбы под одной крышей.
Однако никого, кроме нее, не беспокоили никакие сомнения. Невеста и жених казались поистине влюбленными друг в друга, я не улавливала в Дорабелле и тени растерянности.
Все будет хорошо, сказала я себе. Я буду часто приезжать к ним в Корнуолл. И, может быть, снова встречусь с Джоуэном Джермином.
Все будет хорошо.
Я выпила шампанского. Мой отец произнес речь. Дермот произнес ответный тост.
На следующий день новобрачные отправились в Венецию.
Я поняла, как одиноко мне будет без сестры. Дорабелла была права, говоря о связи между нами. Мне нравилось быть ей опорой. Мне нравилось, что она списывает с меня решение задачек. Я знала, что моя жизнь будет другой в разлуке с ней. Я чувствовала пустоту и одиночество.
Дермот и Дорабелла вернулись домой после трехнедельного пребывания .в Италии. Сестра писала мне о том, как удивительно они провели там время. Дорабелла часто писала мне, и ее письма говорили о том, что в семье Трегарлендов ей живется неплохо.
Прошел сильный снегопад, стояла холодная погода, и мама простудилась. Она редко болела, но, если с ней это случалось, я ухаживала за ней. Если бы не это несчастье, я бы съездила в Корнуолл.
Мама сказала:
— Наверное, будет лучше, если Дорабелла устроится там сама. Там для нее все так ново, она будет какое-то время тосковать по родному дому. Пусть она пообвыкнется там, а весной мы приедем к ним.
Узнав, что мама нездорова, к нам приехал Эдвард. Он сообщил нам о своей предстоящей женитьбе, намеченной на март.
— Это многое упростит, — сказал он. — Гретхен намеревается навестить семью. Честно говоря, мне так не хочется, чтобы она ехала в Германию. Если бы мы поженились, то она стала бы англичанкой, и тогда ничто бы ей не угрожало.
— У них там больше не творится ничего такого? — спросила я.
Эдвард отрицательно покачал головой.
— Кажется, нет, — сказал он. — Но тот воинственный тип все еще ошивается там, и мне это не нравится.
— Да, понимаю, — согласилась мама. Когда Эдвард ушел, мама заговорила о нем:
— Не сомневаюсь, что он любит Гретхен, но не женится ли он на ней только из сочувствия?
— А что в этом плохого? — спросила я.
— Этого недостаточно.
— Он стал неравнодушен к ней после той истории в замке.
— Хотелось бы надеяться, что все будет хорошо. Я всегда видела в Эдварде большого ребенка.
— Я знаю. Мама, ты поправишься и будешь у него на свадьбе.
— Да, я непременно поеду к ним.
И она поехала в Маршландз, несмотря на то, что все еще стояли холода. О свадьбе позаботились наши дедушка и бабушка Гринхэмы. «Что бы сказала миссис Миллз о свадьбе, которую празднуют в доме жениха, а не невесты, как это принято?» — подумалось мне.
Свадьба была чудесной. Гретхен выглядела радостной и счастливой, и все же ее не оставляли заботы о семье, хотя плохих известий оттуда не поступало.
Мы с родителями и бабушкой Белиндой вернулись в Кэддингтон. Я сразу заметила, что у мамы уставший и больной вид. Я предложила ей пойти к себе и лечь в постель и пообещала, что приду к ней поужинать.
Когда я пришла к ней, она сказала, что ей стало получше, и мы снова заговорили об Эдварде.
— Мне непривычно думать о том, что он теперь — женатый мужчина, — сказала мама. — Когда я впервые увидела его, он был совсем маленьким, он лежал в колясочке в палисаднике у дома Плэнтенов.
— Кто такие Плэнтены?
— Они были его приемными родителями. Они взяли его к себе на воспитание потому, что не могли иметь своих детей. Мадам Плэнтен родила мертвого ребенка. Она долго горевала — пока у нее не появился Эдвард.
— А что случилось с настоящими родителями Эдварда?
— Я думаю, что рано или поздно ты бы узнала об этом, — сказала мама. — Его прапрадед говорил, что нельзя нарушать обет молчания. Но это время прошло. — Матушка помолчала и продолжила. — Это только для тебя. Не говори об этом никому, особенно Дорабелле. Она не умеет хранить секретов. Жан Паскаль Бурдон был прапрадедом Эдварда. Он все это и устроил. Это был умнейший человек, он знал, как устраивать всякие дела. Это случилось, когда Анабелинда, дочь твоей бабушки Белинды, а значит, сестра твоего отца…
— Тетя Анабелинда?.. Что ты хочешь сказать о ней? Она умерла при загадочных обстоятельствах.
— Не будем говорить об этом. Я хотела сказать, что, когда мы с ней учились в пансионе за границей, она полюбила молодого человека. Он был немец. В результате их любви на свет появился Эдвард. Анабелинда была тогда школьницей, мы с ней учились в Бельгии. Жан Паскаль договорился с мадам Плэнтен, что она возьмет ребенка на воспитание. Она жила рядом со школой. Я встретила ее однажды с детской коляской и увидела там малыша. Тогда я не знала, что это ребенок Анабелинды. Я узнала об этом случайно, и они были вынуждены посвятить меня в их тайны. Потом началась война. В коттедж Плэнтенов попала бомба, и они погибли. Я пришла туда и нашла в саду коляску с ребенком. Я привезла Эдварда сюда, но никому не говорила об обстоятельствах его рождения.
— А сам Эдвард — знает о них?
— Да, я рассказала ему об этом, совсем недавно. Я обговорила это с твоим отцом и бабушкой Белиндой. Долгое время я не могла решиться на это. Но Эдварду неизвестно, кто его отец, он. знает только, что тот был немец. Зато он знает, что его матерью была Анабелинда, а значит, он — наш родственник. Он — член нашей семьи. Нельзя было долго скрывать это. Ведь каждый человек имеет право знать, кто его родители. — Я думаю, он скажет об этом Гретхен.
— Надо полагать. Я рада, что он женился на ней.
— Но у тебя было сомнение, не женится ли он на ней из жалости.
— И все равно я уверена, что у них все будет хорошо. Я вижу в этом перст судьбы: не зная, что сам он наполовину немец, Эдвард полюбил немецкую девушку. Будто что-то тянуло их друг к другу.
— Его и к Курту так же тянуло, когда они встретились в колледже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40