И теперь люди решили, что она — ведьма черная и продала» душу дьяволу. Мэгги Энфилд выволокли из дома те, кто хотел ей отомстить, и собирались повесить на дереве.Я содрогнулась. Долго еще я не буду ходить на Джиббет-Лэйн. Я ясно помнила первый раз, когда поехала к этому мрачному проезду. Там росли два дерева, образующие как бы виселицу. Едва ли найдется зрелище более жуткое, чем безжизненное тело, беспомощно раскачивающееся на дереве.Теперь ритуал сожжения рождественских украшений был испорчен мыслью о старой Мэгги Энфилд в руках палачей. Отец собирался принять участие в этой зловещей процедуре, но матушка остановила его.— Я не пойду, — спокойно сказала она, — и ты тоже не пойдешь, Джейк. Что подумают наши гости?— Они подумают, что еще одно сатанинское отродье получило по заслугам.— Они аристократы, не забывай об этом. Такой спектакль вызовет у них только отвращение.— Справедливость ни у кого не должна вызывать отвращения.Матушка потеряла терпение и отвернулась от него, затем подошла к Лэндорам и предложила им вернуться в дом. Она якобы боялась, что мясо, жарившееся на вертеле, превратится в угли.Отец, как всегда, забавляясь открытым неповиновением матушке, не дал лишить себя удовольствия и уехал в другом направлении, он одобрял церемонию казни ведьмы.Разговор о ведьмах был продолжен за столом. Отец яростно возражал.— Женщина виновата и понесла справедливое наказание, — заявил он. — Отметины на ее лице доказывают это. Суккуб посещает ее по ночам, и такие отметины у нее по всему телу.— Перестань, — сказала матушка. — Это просто бородавки, у многих они есть.— Тогда скажи мне, почему она выводит бородавки у других, а у себя не может?— Я не разбираюсь в таких делах, — резко ответила матушка.— Оно и видно, — ответил отец. — Итак, матушка Энфилд соединилась со своим хозяином. Да сгорит она в аду!— Почему? — спросила матушка. — Если она хорошо служила своему хозяину, может быть, он вознаградит ее?— Будь моя воля, эта страна была бы очищена от ведьм, виселицы не пустовали бы.Фенимор заметил, что часто невинных женщин обвиняли в колдовстстве только потому, что они были старые, жили одни, имели кошку, страдали косоглазием или бородавками.— Если они невиновны, то должны доказать это, — горячился отец.— Люди нередко слишком легко обвиняют других, — заметила матушка. — Может быть, им лучше посмотреть на свои недостатки, прежде чем осуждать других?— Бог мой, женщина, — сказал отец, — мы говорим о колдовстве.Он был нетерпим. У него были свои взгляды, и он не собирался от них отступать. Например, он обвинялся в изнасиловании. Карлос был живым тому доказательством — результат рейда на испанское побережье. То, что сделал со мной Колум Касвеллин, было поступком, который отец сам был не прочь проделать с любой женщиной, но он придет в ярость, когда узнает, что то же самое случилось и с его дочерью. Как говаривала матушка, его не переспоришь.Теперь он горячо говорил о культе сатаны. Матушка сказала, что колдовство было всегда, еще до того, как христианство пришло на нашу землю. Оно было частью религии древних — почитание Рогатого Бога, которого христиане называют дьяволом. Мать сказала, что по субботам обычно проводились своего рода религиозные церемонии, на которых поклонялись Рогатому Богу, а так как нужно был населить землю, танцы у ног Рогатого Бога были ритуалом плодородия.Пока она говорила, отец насмешливо на нее смотрел — в его взгляде была смесь гордости и ехидства. Фенимор сказал, что так оно и было, а способ, с помощью которого можно изжить колдовство, состоит не в пытках и убийствах беззащитных старух, а в том, чтобы отвлечь народ от старой языческой религии и обратить его в христианство.— О, да ты реформатор! — со смехом сказал отец.— Ну что ж, может быть, это не так уж и плохо? — ответил Фенимор.— Совсем неплохо, — сказала матушка, тепло улыбаясь ему. Без сомнения, Фенимор ей очень нравился.Ей удалось снова перевести разговор на тему торговли и нового проекта, ибо было ясно, что отец мог слишком увлечься и испортить всем настроение. Таким образом, неприятный разговор о повешении ведьмы был забыт, и оставшаяся часть дня прошла весело.Утром Лэндоры уехали. Были намечены планы, перестраивались корабли, и новое дело готовилось к старту.Теперь у меня не осталось никаких сомнений, и передо мной замаячила страшная правда: в результате той необычной ночи у меня будет ребенок. Я вдруг почувствовала, что меня загнали в угол.Я, конечно, знала, что должна сказать об этом матушке. Отец ушел в плавание, и я специально выбрала этот момент, когда его не было дома. Я попросила мать прийти в мою спальню, так как мне нужно было сказать ей что-то очень важное.Я встретила ее и сразу выпалила:— Мама, у меня будет ребенок. Она уставилась на меня, не веря своим ушам, и я заметила как она побледнела.— Линнет, нет!— Боюсь, это правда.— Фенимор?.. — начала она. — Я удивлена…— Нет, не Фенимор, мама! Я стремилась подыскать правильные слова, но их не было.— Не… Фенимор? — она была явно сбита с толку. И тут полились мои слова.— Это было той ночью. Он… он привез меня в замок Пейлинг, это было там…— Тот человек? — воскликнула она. Я кивнула.— Ты… он… Ты любишь его?Я закрыла глаза и покачала головой. В голове звучал его издевательский смех. Неужели я помнила его с той ночи? Может, ему все-таки удалось разбудить мои дремлющие чувства?— Он привез меня в свой замок и там… Я не знаю, что случилось, я была совершенно без сил. Он велел приготовить для меня комнату… комнату с кроватью и пологом. Потом он привел меня в другую комнату, где был накрыт стол. Он сказал, что послал слуг найти тебя. Я ела и пила… и все. На следующее утро я проснулась в кровати… Я была голая и совсем другая!.. И там был он…— Боже мой! — воскликнула матушка. — Твой отец убьет его!— Я этого и боялась.— Ты ничего мне не сказала!— Я не была уверена…Ужас уступил место любви. Мать заключила меня в объятия и стала баюкать, как ребенка.— Маленькая моя Линнет, — сказала она, — не волнуйся, мы что-нибудь придумаем. Я бы убила его собственными руками!Словно камень упал у меня с души. Я знала, что так и будет, когда я ей все скажу. Она найдет какой-нибудь выход, она всегда находила.Со всеми своими проблемами я шла к матери, и, как только она о них узнавала, они тут же переставали быть непреодолимыми.Мы, обнявшись, сели на кровати.— Линнет, — спросила она, — что ты помнишь о той ночи?— Я не знаю… Иногда я думаю, что что-то помню, иногда мне кажется, что я все выдумала. Я сидела за столом, он налил вина в мой бокал, сказал, что я изнурена и мне нужно подкрепиться.— Дьявол! — воскликнула она. — О, Линнет, иногда я ненавижу мужчин! — Я поняла, что сейчас она думала об отце, о своей бурной жизни. Думаю, она натерпелась в свое время. У меня был брат Роберто, который сейчас где-то в Испании, — сын от ее первого странного брака, у моего отца были незаконнорожденные сыновья. Я пожалела, что раньше ничего ей не сказала. — А потом? — допытывалась она.— Потом? Я выпила… и все поплыло у меня перед глазами. На меня опустился какой-то туман, я видела только его. Наверное, он поднял меня на руки и понес… Когда я проснулась, было утро, и я поняла, что что-то случилось…Она молчала, крепко меня обняв.— Я так испугалась, — добавила я.— Ты должна была мне сразу все рассказать, Линнет.— Что же мне делать? — спросила я. Она погладила меня по волосам.— Не бойся, мы найдем выход. Если твой отец узнает, он отправится в замок Пейлинг, и это, наверное, для кого-нибудь из них кончится трагически.— Но ведь он… — начала я.— Да, — сказала она, — мужчины всегда поступают нелогично. То, что он считает обычным делом для себя, — насилие, когда дело касается других. Ты — его любимая дочь, это с дочерьми других можно плохо обращаться. — Она засмеялась горьким смехом, продолжая гладить меня по голове. — Лучше бы ты раньше мне это сказала, дорогая. Когда подумаю, что все время ты держала это в себе… И как этот человек… вел себя утром?— Он смеялся надо мной. Он сказал, что я не сопротивлялась, что мы очень весело провели время в постели и наши желания совпадали.— Он, действительно, негодяй! Ты должна его ненавидеть!— Да, конечно, и…— Думаю, я понимаю, — сказала она. — Ты помнишь что-нибудь из того, что случилось той ночью?— Я не уверена… Может ли такое быть?— Думаю, может, но та ночь прошла. Ничего изменить уже невозможно, ты носишь его ребенка. Ты уверена в этом, Линнет? Мы должны быть уверены, но я бы не хотела, чтобы кто-нибудь знал пока… даже мой врач. Мы должны только подумать о том, как нам поступить, ведь ты не замужем и беременна, а мужчина, который хочет с тобой соединиться, не отец твоего ребенка. Если бы это был Фенимор, он не повел бы себя так.— Он совсем не такой, как Фенимор.— Этот человек! — воскликнула матушка. — Эта его надменность в гостинице, этот страх перед ним… Чума на этих мужчин, которые думают, что люди существуют только чтобы служить им! Но давай подумаем, что делать, это теперь для нас самое важное, Линнет. Есть, конечно, травы, и Мэгги Энфилд могла бы их дать, но, увы, она болтается на виселице, бедная душа. Есть другое, но я боюсь таких вещей, Линнет, это не для тебя. Фенимор — хороший человек, терпимый, а это редко бывает… Я так надеялась, что ты выйдешь за него замуж.— Теперь это невозможно.— А что если сказать ему правду?— Ты попросишь его быть отцом ребенка от другого мужчины?!— Если он тебя любит, он это сделает.— Я не могу просить его об этом.— Я могла бы объяснить, что произошло… Я покачала головой:— Это невозможно, мама. Колум Касвеллин будет знать, что ребенок его. В то утро он намекнул мне, что я могла забеременеть.— Этот человек, действительно, дьявол!— Он не даст этого забыть, он слишком близко живет. И он может захотеть ребенка, если это будет сын.— Может быть, и так, — сказала матушка. — Мне кажется, остается одно — ты должна ехать в Лондон. Я отвезу тебя к своей матери, она будет заботиться о тебе, и ребенок может родиться там. Можно сказать, что ты вдова, что твой муж недавно умер. Это так далеко, что никто не сможет опровергнуть. Бабушка с удовольствием будет заботиться о тебе и о ребенке, ты будешь там спокойна.— И оставить тебя?— Наступает время, Линнет, когда матери расстаются с дочерьми.— Ведь ты хотела, чтобы я вышла замуж за Фенимора, чтобы мы всегда были рядом?— Не только это, Линнет. Я хотела этого, потому что чувствовала, что Фенимор хороший человек, и он был добр с тобой. Я так хотела, чтобы вы были вместе!— Наверное, так и было бы, если бы не та ночь.— Твой отец ничего не должен знать. Я боюсь этого человека, я боялась его уже, когда он вошел в гостиницу. У меня было чувство, что он принесет нам несчастье. Когда мы в то утро уехали из гостиницы, я почувствовала такое облегчение, что, казалось, это не соответствовало незначительности случившегося.Теперь я все понимаю. Если бы мы поехали другой дорогой!— В жизни часто так бывает, мама. Все зависит от того, правильной или не правильной дорогой пойдешь.— Теперь мы должны быть уверены, что избираем правильный путь. Я рада, что ты со мной поделилась, Линнет, вместе мы найдем выход. Но долго откладывать нельзя, никто здесь не должен знать, что ты беременна. — Она быстро подсчитала. — Еще нет двух месяцев, и, если мы едем к бабушке, мы должны сделать это в следующем месяце.— Что скажет отец?— С ним надо быть очень осторожным. Он ждет объявления о твоей свадьбе с Фенимором и не поймет внезапного желания уехать в Лондон. Он может воспротивиться ему, и это нас задержит. Ты знаешь, как он нетерпелив. Теперь, когда он решил заняться общим делом с Лэндорами, он хочет, чтобы ты вышла замуж и дала ему внуков, чтобы они продолжали это дело, когда достигнут надлежащего возраста. Это самый лучший выход, Линнет, думаю, даже единственный выход. Ты, конечно, могла бы сказать Фенимору, он так благоразумен, и никто не сможет тебя обвинить. И, кто знает, может быть, он согласился бы жениться на тебе?— Я бы не могла, мама. Только не с ребенком.— Ты привыкла бы к этой мысли. Может быть, это было бы самое лучшее.— Пожалуйста, не говори ему.— Не будем торопиться, хотя и откладывать долго нельзя. Это был ужасный удар, и мне нужно время подумать. Родная моя Линнет, я очень не хочу, чтобы ты ехала к бабушке. Разлука с тобой разобьет мое сердце, ведь мы были вместе всю твою жизнь. И все же, мне кажется, это наилучший выход. Конечно, если бы Фенимор…— Это такое облегчение для меня, что ты теперь знаешь, — сказала я. — Кажется, теперь легче будет все перенести.— Мы найдем выход, дорогая, — сказала мать, — Вместе мы найдем выход.Выход был найден. Несколько дней спустя Колум Касвеллин нанес нам визит.Я была в спальне, пришивала пуговицу к одному из платьев, когда вошла очень взволнованная Дженнет.— Он здесь, — сказала она. — Он приехал вас навестить.— Кто? — спросила я.— Тот, кто спас вас и привез домой. У меня подкосились ноги.— Этого не может быть!— О да, это так, госпожа! Он въехал во двор, как будто он здесь хозяин, спрыгнул с лошади и крикнул конюху, который стоял, глазея на него. Затем он увидел меня и сказал: «Иди и скажи твоей молодой госпоже, что к ней гость».— Ты уверена, что это тот самый человек? Дженнет застенчиво улыбнулась, будто она была молоденькая девочка, а не опытная сорокалетняя женщина.— О да, госпожа, его ни с кем не спутаешь.— Проводи его в зимнюю гостиную, я приду туда. Дженнет бросилась со всех ног. Я подумала: «Нужно найти матушку, лучше, если мы будем с ней вдвоем». Но нет, я хотела сначала увидеть его одна, проверить свои чувства к нему.Казалось, прошла вечность, прежде чем я дошла до зимней гостиной. Он был уже там и стоял спиной к окну, расставив ноги в типичной для него надменной манере, как бы говорящей, что он хозяин всего вокруг.— Добрый день! — воскликнул он, широко улыбаясь. Он стремительно подошел ко мне и, взяв мои руки в свои, притянул к себе и поцеловал в губы. Я залилась краской и отпрянула от него в смущении.— Стесняешься? — спросил он. — Сопротивляешься? И это после того, что было между нами?Сердце мое билось так сильно, что я не могла говорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44