— Я не понимаю. Я полагаю, что это возможно.
— А что же будет с Софи?
— Софи уже сделала свой выбор. Она заявила, что я свободен.
— И вы думаете, что в то время, как она будет сидеть в этой башне, вы и я…
Шарль схватил меня за плечи и посмотрел мне прямо в глаза.
— Ты мне нужна, Лотти, — сказал он. — Тебе будет со мной хорошо. Ты в этом убедишься. Я сумею открыть для тебя такие глубины наслаждения, о которых ты и не мечтала.
— Меня не интересует…
— Послушай, Лотти, я хорошо знаю тебя. Ты желаешь вырваться из своей раковины. Ты стремишься испытать то, о чем так много слышала. Я уверен, что вы частенько обсуждали этот предмет с девушкой — как там ее звали? — которая приходила вместе с тобой в Ружмон?
— Вы имеете в виду Лизетту? Она вышла замуж.
— И теперь наслаждается жизнью, уверен. Это несомненно. Такой уж у нее характер. Дорогая Лотти, ты такая же. В один прекрасный день ты выйдешь замуж. Так почему же не за меня? Разве не лучше, если ты сделаешь выбор сама, не полагаясь на других?
— Конечно, я сделаю свой выбор сама.
— Ну что ж, получив разрешение от твоего отца на ухаживание за тобой, я начинаю.
— Не стоит понапрасну стараться. Вместо ответа он подхватил меня, приподнял в воздух и, смеясь, взглянул мне в лицо.
— Опустите меня, — сказала я, — вдруг нас увидят.
— Все правильно поймут это. Хорошо воспитанный господин ухаживает за хорошо воспитанной дамой. Почему бы им не быть влюбленными?
Он медленно стал опускать меня, пока наши лица не оказались на одном уровне.
— Лотти… — нежно бормотал он, — ах, Лотти… И мне действительно хотелось, чтобы он продолжал держать меня. Я вдруг ощутила, что жизнь вновь приобрела краски.
Было решено, что Арман женится на Рождество, и это значило, что мы проведем рождественские праздники в Брамоне, фамильных владениях семьи Марии-Луизы, неподалеку от Орлеана.
Софи не собиралась ехать и заявила, что предпочитает остаться в замке, где за ней будет присматривать Жанна. Это обрадовало мать, хотя она и пыталась переубедить Софи. Вряд ли праздники оказались бы слишком радостными, если бы там была Софи, постоянно прячущаяся от людей, которые, тем не менее, все равно знают о ее присутствии.
Итак, мы готовились ехать в Брамон без нее.
После свадьбы Арман с молодой женой предполагал вернуться в Обинье и продолжать там совместную жизнь. Я надеялась, что нам удастся поладить с Марией-Луизой. Было бы приятно иметь в доме молодую женщину, хотя она считалась серьезной, религиозной девушкой — полной противоположностью Лизетте.
Я часто вспоминала Лизетту. От нее не поступало никаких вестей. Я попросила у тети Берты ее адрес, чтобы написать ей, но тетя Берта сказала, что с этим придется повременить, так как Лизетта отправилась с мужем в путешествие и будет отсутствовать в течение нескольких месяцев.
Выяснилось, что ее муж владеет какими-то землями. Я решила, что он фермер.
— Надеюсь, она будет с ним счастлива, — сказала я — не представляю себе Лизетту на ферме.
— Лизетта очень довольна, поверьте мне, — ответила тетя Берта.
Но адрес она мне так и не дала.
— Попозже, — обещала она, — когда они устроятся Меня в данный момент занимали, конечно, свои собственные дела и перспективы, возникавшие в связи с предложением Шарля.
По этому поводу я имела разговор с матерью.
— Он очень влюблен в тебя, Лотти, и твоего отца порадовал бы ваш брак. Он говорит, что передаст тебе приданое, которое готовили для Софи. Я знаю, что Турвили будут только счастливы, если ваш брак удастся.
— А что же с Софи?
— Софи сама приняла решение относительно своей жизни. И она предполагает, что и остальные поступят точно так же. Бедная Софи. Это так трагично… и причем как раз тогда, когда она стала избавляться от чувства неполноценности. Но так уж случилось. Такова жизнь. Это могло произойти с кем угодно. Ах, мря дорогая, как я рада, что тебе удалось выбраться из всего этого. Я хочу, чтобы у тебя все сложилось так же счастливо, как у меня. Я сама удивляюсь тому, как у меня прекрасно все обернулось.
— Дорогая мамочка, — сказала я ей, — все обернулось именно так только потому, что ты такова. Граф любит тебя потому, что ты очень отличаешься от всех остальных.
Она слегка удивилась, и я поняла, что люди представляются ей в несколько ином свете, чем мне.
Я быстро продолжила:
— Я много думаю о Софи. Мне кажется, будет нехорошо выйти замуж за мужчину, который должен был стать ее мужем.
— Их брак был бы браком по договоренности.
— Но она его очень любила.
— Софи полюбила бы всякого, обратившего на нее внимание. Бедняжка, конечно, ее судьба трагична, но нельзя позволить, чтобы она стала препятствием на пути к твоему счастью. Если ты выйдешь замуж за Шарля, ты не будешь жить здесь… в отличие от Армана. Это его дом. Когда-нибудь замок будет принадлежать ему. А ты отправишься в дом своего мужа. Ты можешь сама для себя выстроить жизнь… завести детей… жить счастливо… забыть тот ужасный вечер. Забыть Софи.
— Я очень хочу этого.
Она улыбнулась и положила мне руку на плечо.
— Мое милое дитя, ты же знаешь, что ты мне вдвойне дорога… принимая во внимание обстоятельства твоего рождения. Ты принесла огромную радость Жан-Луи и мне. Более всего мне хотелось бы видеть тебя счастливой.
— И ты полагаешь, что выйдя замуж за Шарля де Турвиля…
— Я уверена в этом, поскольку внимательно наблюдаю за вами. Ты сдерживаешь себя, а это лишнее. Что же касается его, то редко можно встретить более влюбленного мужчину.
Вот так обстояли дела, когда мы отправились в Брамон на свадьбу Армана.
Замок Брамон был гораздо меньше замка Обинье, но построен в том же самом стиле: с высокими крутыми крышами и башнями, напоминающими перечницы. Он был гораздо милей, чем большие замки. Я была в восторге от причудливых фризов, ниш со скульптурами, островерхих окон.
На этот раз суматохи было еще больше, чем всегда бывает под Рождество, поскольку через два дня после него предстояло праздновать свадьбу Замок был заполнен членами семьи и гостями, к своему удивлению, я обнаружила там семейство де Турвилей.
Вскоре меня нашел Шарль. Его явно обрадовала перспектива провести Рождество под одной крышей со мной.
Мы катались верхом, танцевали, распевали рождественские гимны. Рождество здесь было непохоже на английское, но к этому времени я уже привыкла к французским обычаям. Здесь не было принято пускать по кругу чашу с пуншем и устраивать всеобщую пирушку — что было характерно для Рождества в Клаверинге, — однако мы праздновали то же самое событие.
Все мне здесь очень нравилось, и я была счастлива — чувство почти забытое за последние месяцы. Мне доставляли удовольствие словесные перепалки с Шарлем, а когда он целовал меня и обнимал — а делал он это при всякой возможности, — следует признать, я чувствовала возбуждение.
Церемония бракосочетания состоялась в церкви замка, а затем был дан обед. Шарль сидел рядом со мной, поскольку, кажется, наши чувства друг к другу стали признанным фактом.
Католическая церемония бракосочетания заставила меня вспомнить о том, что я протестантка. Мой отец ни разу не предлагал мне изменить вероисповедание, хотя в этом, собственно, не было никакой нужды Моей матери перед бракосочетанием пришлось пройти через некоторые формальности. Я сообразила, что, если буду выходить замуж во Франции, мой муж, скорее всего, окажется католиком, и хотя это не имело для меня никакого значения, в случае появления детей могли возникнуть некоторые проблемы.
И вот в то время, как Шарль начал в который раз объяснять мне, как глупо я веду себя, затягивая с положительным ответом, я, сама не успев сообразить, что делаю, выпалила:
— А что будет с детьми?
— С какими детьми? — изумленно спросил он. ;
— От нашего брака.
— Ах, ты имеешь в виду наших детей. Ну, значит, я получил ответ. Он звучит как «да». Наконец, моя милая Лотти! Я объявлю об этом сегодня же.
— Но я ничего не сказала…
— Нет, ты сказала «А что будет с детьми?»; Дорогая моя девочка, ты ведь не хочешь сказать, что мы заведем детей без церковного благословения?
— Я просто размышляла вслух.
— Ты размышляла о нас… о наших детях. И что ты собиралась сказать о них?
— Я не католичка.
На секунду он стал серьезным, а потом сказал:
— Это очень просто. Ты можешь стать католичкой.
— Я не сделаю этого. Неужели ты не понимаешь; что именно по этой причине я не могу выйти за тебя замуж.
— Такие причины легко устраняются.
— Как? Ты согласен отказаться от своей религии?
— Должен признаться, я вообще не слишком религиозен.
— Поняла это по твоему поведению. Он рассмеялся.
— Дорогая Лотти, — сказал он, — но на самом деле это всего лишь обычай. А вот для детей это важно. — Он уже более серьезно взглянул на меня. — Мы не позволим, чтобы это разделило нас. Я разумно смотрю на жизнь. Ты говоришь, что не изменишь свое вероисповедание. Вижу ты готова твердо стоять на своем. Очень хорошо. Что же делать? Наш первый мальчик будет наследником. Ему придется стать католиком, девочки, которые у нас появятся, они будут твоими. Нальчик мой… это необходимо для столь древнего рода и тому подобное, для будущего наследника и так далее… ты же понимаешь. А девочки станут твоими. Так будет честно, правда?
— Думаю, что да.
— Так чего же мы еще ждем? Сегодня вечером я объявлю о нашей помолвке.
Вот так все это и случилось, и, по правде сказать, именно этого я хотела. Именно этого я и хотела давным-давно.
Мать и отец были очень рады, это же относилось и к Турвилям. Это было счастливым разрешением ситуации. Все договоренности, касавшиеся в свое время Софи, теперь относились ко мне. Мать сказала:
— Я очень рада. По правде сказать, я беспокоилась, ведь французы придают большое значение формальностям… а с твоим рождением дела обстояли несколько необычно… Я знаю, что твой отец уже позаботился об этом. Он занимался тем, чтобы сделать твои права законными. Оказывается, это можно сделать. Но теперь, когда ты выходишь замуж, это уже ненужно. Я так счастлива за тебя, дорогая. Я знаю, ты любишь его, а он очень привлекателен. Я вижу, ты счастлива.
— Да, — удивленно произнесла я»— полагаю, что так оно и есть.
Моя мать немедленно взялась за подготовку.
— Очень удачно, что здесь и Турвили, — сказала она. — Мы можем все сразу же уладить. Хотя, возможно, свадьба произойдет не так скоро. Нужно, чтобы прошел, скажем, год после того ужасного события. Думаю, лучше всего — в мае. Чудесный месяц для свадеб. И есть еще проблемы. Я думала устроить все в Париже… но, наверное, не стоит… В замке же будет нехорошо из-за…
— Из-за Софи, сидящей в своей башне. Она кивнула.
— Ну, де Турвили сделали предложение, и оно показалось мне стоящим. Почему бы вам не устроить свадьбу в их замке? Я знаю, что это несколько непривычно, и свадьбу положено устраивать в доме невесты… но в данных обстоятельствах…
Я поняла, что они все решают без меня и с удовольствием позволила им продолжать это делать. Меня очень радовала возможность брака с Шарлем, избавлявшая, наконец, от необходимости бороться со своими инстинктами.
Я не могла с уверенностью сказать, когда полюбила его. Конечно, я была влюблена в него, если влюбленность значит, что в отсутствие любимого все кажется скучным.
Я хотела изменений. Я хотела радости. Я не хотела возвращаться в Обинье, где Софи жила в своей башне как угрюмое привидение… преследуя меня. Хотя я не могла понять, отчего должна чувствовать хотя бы частичную вину за случившееся. Действительно, во время этих страшных событий Шарль бросился спасать меня. Но если бы он покинул меня и попытался пробраться к Софи, ему не удалось бы спасти ее.
И все-таки меня не оставляло постоянное чувство вины, преследовавшее меня в Обинье, где Софи вечно напоминала мне об этом.
Мне нужно было бежать, и Шарль предоставлял мне возможность устроить побег. Я готовилась к приключениям — к эротическому приключению, которое, насколько я знала, будет затрагивать мои чувства. К неизвестному — да, конечно, к неизвестному. Но будущее должно было разрешить все мои проблемы.
Мы вернулись в Обинье, и долгие зимние недели я проводила в размышлениях о грядущей свадьбе.
Более чем когда-либо мне не хватало Лизетты. Я пообещала себе, что, когда стану замужней женщиной и получу большую свободу, чем та, которой обладаю сейчас, я непременно отправлюсь и разыщу Лизетту на ее ферме, где бы та ни находилась. Тетя Берта давно вернулась и начала выполнять свои старые обязанности как ни в чем не бывало, но она оставалась, как всегда, необщительной, и я так и не смогла получить от нее адрес, по которому могла бы написать Лизетте.
Она все еще путешествовала со своим мужем — настаивала тетя Берта. Она должна будет въехать в свой новый дом с наступлением весны. Наконец, я написала письмо, в котором сообщала, что выхожу замуж за Шарля де Турвиля и надеюсь, что Лизетта со своим мужем смогут приехать ко мне на свадьбу. Я отнесла это письмо тете Берте, которая заявила, что немедленно отошлет его, как только узнает адрес Лизетты. О Лизетте ничего не было слышно, и постепенно я стала вспоминать ее все реже и реже, потому что была занята своими собственными делами.
Мы отправились в Париж подобрать для меня приданое, и меня полностью поглотили дела, связанные с шитьем новых платьев. Главным, конечно, было свадебное платье из белой парчи, изящно украшенное жемчугом, а также фата, которая должна была спадать с жемчужной диадемы на моей голове. В моде были высокие прически, так что волосы приходилось укладывать на специальные подушечки. Эту моду ввели придворные парикмахеры, потому что такая прическа очень шла к высокому лбу Марии-Антуанетты. Прическа действительно шла очень многим, если моду, как это часто с нею бывает, не доводили до абсурда.
В общем я приятно проводила время в Париже, и в первый раз после того ужасного случая смогла проехаться по Елисейским полям, не ощущав при этом невыносимо тяжелых переживаний.
Весь мой гардероб должны были доставить в Обинье, чтобы мы могли проверить, все ли необходимое я заказала, а уж потом отправить его в Турвиль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44