Тогда Бомон произвел на него большое впечатление, и посол даже начал думать, что слухи о его репутации были преувеличены. Но даже горячные предсказания Великого Магистра не значили ничего перед лицом такой опасности.
– Моя жена и я будем крайне польщены, если ее величество согласится почесть наш дом своим, пока мы будем ждать ответа из Грандона. Его величество пожелает… закончить приготовления к приему ее величества.
Удалит леди Гвендолен, например. О духи! Ну почему Ательгар поддался этому глупому увлечению именно сейчас? А еще услал бы прочь с глаз Бомона, чтобы будущая королева не улыбалась Клинку с таким обожанием. Брам, что ты сделал?
– Ваша доброта безгранична, ваше превосходительство. Детская радость, с которой королева принимала все королевские почести, вызывала симпатию. Двор будет у ее ног. Ее будут разрывать на части, так она будет популярна.
В комнату вплыла Агнесс. Она оценила ситуацию с первого взгляда и исполнила весь придворный этикет без единого колебания. Затем отбросила дворцовые формальности:
– Да это просто ужасно! Ваше величество, должно быть, ужасно страдает от отсутствия возможности поправить свой туалет… ваши бедные ручки… костюм… прическа… моя дочь и я будем счастливы помочь вам.
Агнесс могла быть свирепой, как тигрица, или нежной, как горлица. Сейчас она ворковала. Растроганная маленькая королева растаяла. Ее губы задрожали, слезы полились из синих глаз. Через несколько секунд она оказалась под нежной женской опекой.
Два Клинка поклонились уходящим женщинам, а третий продолжал бормотать какую-то чепуху. Дверь затворилась. В наступившей зловещей тишине Хэджбери тяжело И вздохнул.
На губах Бомона блуждала недобрая улыбка.
– Вы предчувствуете препятствие, которое нужно устрашить?
– Я предчувствую много трудов и горя, брат. Прошу, садитесь, оба.
Бо сел и указал на ближайший стул:
– Садись, придурок.
– Они, которые указывают путь с опаской и осторожностью… – произнес Аркелл, глядя на книжный шкаф.
– О духи! – воскликнул Хэджбери. – Твой подопечный погиб?
– Именно так. Эй! Недоумок! Садись, Полоумный плюхнулся на пол.
– Как ты можешь называть его так? – резче, чем намеревался, спросил Хэджбери.
– Но я должен как-то называть его. Он ведь сейчас не Аркелл.
Хэджбери доводилось видеть прежде Клинков, лишившихся меча. Большинство из них либо выздоравливали через час, либо этого не происходило никогда, хотя всегда бывали исключения. Некоторые проводили свои дни в цепях, другие превращались в овощи.
– Бывают у него проблески разума?
– Редко, – ответил Бомон. – Но у него есть один трюк, несколько раз спасший наши головы. – Аркелл, как попасть в Триенн?
Полоумный указал на камин, но глаза его оставались пустыми. Он продолжал нести чепуху.
– Иногда он спрашивает про свой меч. Он называл его «Причиной». – Аркелл не реагировал. – Он потерял меч в приступе безумия. У него был другой, когда он пришел ко мне. Я принес меч Оука.
– Когда этот меч отправится в Айронхолл, – сказал Хэджбери, – проследи, чтобы и Аркелл поехал вместе с ним. Магистр Ритуалов может найти выход из этой беды. Копия «Причины», например. – На миг показалось, что в глазах Аркелла промелькнул разум. – Могу я предложить тебе что-нибудь освежающее, брат?
– Мило с твоей стороны. Но, может, сперва займемся делом?
– С радостью. Так что мне передать королю? Бомон достал бумаги.
– Вот список людей, которых мы оставили, вот список свадебных подарков, хотя я сомневаюсь в том, что они появятся. А вот мой отчет. Почтительно рекомендую вам запечатать отчет сразу после прочтения. Он взрывоопасен.
– Нет необходимости читать его вообще – гораздо спокойнее ничего не знать.
– Но вы член тайного совета, насколько я помню, – мягко произнес Бомон. – Я бы желал, чтобы вы прочитали отчет.
– Скверные новости?
– Ужасные.
– Ну, если ты полагаешь, что это поможет… Хэджбери казалось, что он попал в болото и тонет.
– Вы слышали последние новости из Скиррии?
– Нет. – Хэджбери хотелось добавить: «А разве я должен был?» – Регент знает о присутствии королевы?
Это, несомненно, проблема посла.
Бо слегка улыбнулся:
– Насколько мне известно, он ничего не знает. Знают только двое: я и она. Аркелл не говорит. Даже царь Игорь не знает точно, жива ли она.
– Но почему ты не подождал в Кинске до весны? Насколько мне известно, это входило в намерения твоего подопечного.
– Были проблемы. – По глазам Бомона было ясно, что подразумевал он больше, чем говорил. – Сразу после брачной церемонии мы отправились к границе, нас было восемь. Но возникли осложнения. Произошла бойня, уж если быть точным. Спаслись только мы втроем.
– Для резни нужны две стороны. Кто была вторая?
– Как я указал в своем отчете, освещение было тусклым, но один из них сильно походил на царевича Федора. Я полагаю, царь пришлет нам письменные разъяснения.
– О духи!
Посол удивлялся, как этот отчет не загорелся ясным пламенем прямо в его руках. Если царь пришлет декларацию об объявлении войны, наступит крах всех тех хрупких дипломатических отношений, которые Хэджбери и регент выстраивали всю зиму. Эйранию охватит война.
– Эта резня была идеей твоей или твоего подопечного? Бо неопределенно пожал плечами:
– Теперь не важно.
Все теперь имело значение: и барабаны, призывающие к войне, и этот гнуснейший скандал. Очевидно, что будущая королева Шивиаля путешествовала не с подобающим ей сопровождением, а в компании двух Клинков, мужчин с самой ужасной репутацией, что касается женщин.
– А что за человек будущая королева? – спросил Хэджбери. – Я имею в виду, как она воспримет…
– Она совсем дитя. Скиррианцы обряжают своих женщин в овечьи шкуры и хранят как драгоценности в ларце, особенно принцесс. Но ее брат позволял ей кататься верхом. На лошадях, в санях, что большинство мужчин посчитали бы скандалом в отношении женщин. Конечно, последние события значительно расширили ее познания о жизни. Она сильная, но еще такая невзрослая.
Стараясь сдерживать свой гнев, его превосходительство встал и потянулся к шнурку звонка. Вероятность неприятностей нарастала. Примет ли Ательгар невесту, репутация которой так подпорчена? Он может стать объектом для недвусмысленных шуточек.
Линдсей явился на призыв. Войдя, он удивился, увидев на полу Аркелла.
– Сэр Бомон, не хотите ли съесть чего-нибудь?
– Куры еще несутся?
– Не имею представления. Есть у нас яйца, Линдсей?
– Думаю, да, – с улыбкой ответил Линдсей.
– Тогда я с удовольствием съел бы омлет, а Аркелл вообще ест все, что угодно. Но сначала… Мой господин, Изабель все еще здесь?
Он посмотрел на посла с мальчишеским озорным любопытством.
Хэджбери усмехнулся:
– Прекрасная Изабель? Мы отправили ее к кондитеру вскоре после твоего отъезда, не сразу, конечно, через некоторое время. Ах, эти пироги!
– И торты! – вздохнул Линдсей.
– Затем моя жена сделала ее камеристкой!
– Это преступно! Непростительно!
– Но очевидно, что она творит чудеса и с иголкой, кружевами, утюгом. Она, возможно, наверху сейчас, помогает ее величеству. Насколько мне известно, она еще не выбросила тебя из своей хорошенькой головки.
Линдсей дипломатично кашлянул, напомнив о своем присутствии. Он открыл для себя прекрасную Изабель через несколько дней после своего прибытия прошлой весной и был весьма неприятно поражен, когда Хэджбери объяснил ему, при чем здесь Бомон.
– Сегодня у нее выходной, мой господин. Она обычно навещает мать. Это где-то к востоку отсюда.
– Дюфламм! – Бомон повторял это название как клятву. – Так, значит, декорации сменились утром! Эх, если бы я знал! Оставьте омлет для меня и одолжите лошадь.
– Она вернется сюда завтра утром.
– Слишком поздно. Две лошади?
– Мы присмотрим за Аркеллом, – неохотно предложил Линдсей.
– Правда, брат? Это было бы великое одолжение. Улыбка на лице Бо говорила о том, что он понимает, о чем все сейчас подумали.
– Вы не должны забывать сопроводить его в уборную и напомнить, что там нужно делать. А еще кормите его с ложки. А я вернусь до наступления темноты, обещаю.
– Будем обращаться с ним как родная мать, – пообещал Хэджбери. – Иди, выбирай лошадь.
– Вы – сама доброта, братья. Прощайте, мой господин, Мне нужно спешить в Дюфламм.
Бомон быстро пошел прочь из комнаты.
Вслед за хлопаньем закрываемой двери повисла гробовая тишина.
Линдсей с отвращением воззрился на полоумного, расположившегося на ковре.
– Полагаю, мы еще увидим его?
– Нет, если у него есть хоть капля здравого смысла, – со вздохом ответил посол. – Бомон выполнил свои обязательства по отношению к своему подопечному и даже Аркеллу. Он, возможно, получил часть из золота Вассайла. И теперь не важно, хотел ли он на самом деле встретиться с девушкой. Так или иначе, она была прекрасным поводом получить хорошую лошадь и убраться подальше.
– Он будет великим глупцом, если останется в зоне досягаемости короля. Отправьте Аркелла к Жаку и устройте его там хорошо.
Хэджбери принялся читать этот страшный отчет.

5

Дюфламм был не так славен своей дорогой, как мелководьем на реке – бродом с галечным дном для повозок и большими камнями, по которым было удобно шагать людям. Дорога и река разделяли деревню на четыре части. Выбеленные домики с крышами, крытыми красной черепицей, утопали в зелени и виноградниках, служивших и живой изгородью. В винной лавке продавали хлеб и другие необходимые продукты – соль, масло, специи, – еще кое-какие предметы роскоши, например, свечи. Повозки и кареты проезжали через Дюфламм по нескольку раз в день. Прибавьте ко всему этому еще собак, кошек, детей, кур, и вы получите полную картину славного местечка, откуда хочется сбежать, Дюфламм может показаться подходящим местом для проживания, если бега улиток приводят вас в раж. Изабель приезжала, только чтобы навестить мать, а иногда и сестру или брата. Все ее друзья детства перебрались в Лавилль, либо переженились, либо и то, и другое.
Но их родители все еще, к сожалению, находились здесь. По дороге в винную лавку, куда Изабель отправилась за бутылкой простого вина, она повстречала мадам Дюпре и мадам Дюшатль. Мадам Дюпре была не такой толстой, как мадам Дюшатль, но зато усы у нее были более заметными, Они очень мило поздоровались с Изабель и принялись подробно рассказывать обо всех мужьях и женах, которых заполучили все эти Эллис, Мод, Бланш, Лулу – каждая по одному и противоположного пола в каждом отдельном случае. Мэтр такой-то, ученик портного и мэтр сякой, старший помощник по спортивным играм самого министра рыбного хозяйства.
Милые дамы напыщенно восторгались своими многочисленными внуками. Они желали знать, почему Изабель не замужем, была ли она у кого-либо в услужении в этом зловредном городе, и ничто, похоже, не могло отвлечь их от расспросов. Тщетно девушка пыталась вставить хотя бы реплику:
– Госпожа графиня вчера говорила…
И вдруг они увидели всадника на белом коне, направляющегося к броду. Он пронесся на белом коне, а затем так внезапно остановился, что конь встал на дыбы, а дамы уставились на него в полном изумлении.
Откуда-то сверху прямо над головой Изабель прозвучал зычный голос:
– Бель, ты замужем? Конь громко фыркал.
– Нет. О Бо! Наконец-то вернулся Бо!
– Ты обручена?
Старые ведьмы наблюдали за происходящим с открытыми ртами. Джентльмен! На белом жеребце! С мечом!!!
– Нет.
– А теперь – да!
Бо обнял ее и поцеловал, А затем поцеловал еще раз. И еще, еще, еще, он целовал ее крепко и страстно, сильно и нежно, пылко и с жаром, да так, что у нее перехватило дыхание, а он все целовал и целовал. Конечно, это было вызывающе и далее стыдно – целоваться прилюдно на дороге, посреди бела дня, но сопротивляться Изабель была не в силах далее из-за присутствия мадам Дюпре и мадам Дюшатль. И кроме того, после первого ошеломляющего потрясения у нее вообще не было желания противиться, хотелось одного – вернуть все поцелуи с такой же страстностью.
– О, – только и сказала она, когда Бомон оторвался от ее губ. – Я победила. Мне не пришлось ни о чем спрашивать.
Если он ее отпустит, она упадет как подкошенная.
– Спрашивай сейчас. – Его глаза сияли как звезды, глядя прямо ей в глаза. – Минутку. – Он убрал руку. – Я обещал тебе украшения, не так ли? Я оставил кольцо в Лавилле. Оно золотое, правда, золото не самое лучшее, но оно с камнем, с таким большим жадеитом. Но я привез вот это. – Он вытащил из кармана нитку розовых бусин, похожую на длинного блестящего земляного червяка. – Я купил это для тебя в Кинске, но и туда оно попало издалека, с самого дальнего края мира. Это кораллы.
Ему пришлось убрать и другую руку, чтобы застегнуть ожерелье на ее шее. Изабель не упала, но и не чувствовала себя такой счастливой, как когда он обнимал ее обеими руками.
– Оно великолепно, – сказала она, хотя едва могла видеть ожерелье. – Ты снился мне каждую ночь. Поцелуй меня еще.
Это было еще стыднее. Они практически занимались любовью посреди дороги прямо перед лицом разгневанных дам, а ее это совершенно не заботило.
– Мы поженимся завтра, – сказал он.
– А свидетели?
– Граф и графиня Хэджбери, мсье Линдсей и Аркелл. И одна королевская особа, но она предпочитает оставаться неизвестной.
Он знал, почему она спрашивала. И он знал, что сейчас она приняла бы в качестве свидетеля и фаршированную утку.
Изабель хотела было спросить о лорде Вассайле, но вовремя остановилась. Где-то в самой глубине этих глаз залегла тень, и она чувствовала, что перед ней не тот Бо, которого она знала прежде. У этого было более острое лезвие. Этот не ждал разрешения поцеловать ее, этот затащит ее в постель в первую же ночь.
– Ты обещаешь, что я выйду замуж в присутствии королевской особы?
– Клянусь! Завтра!
– О Бо! Да о чем я только думаю? Я должна представить этих дам. Мадам Дюпре… Мсье Бомон, Клинок короля Шивиаля.
Бомон низко поклонился обеим дамам. Обе грымзы были полностью уничтожены. Как мило! Не выразить, как мило!
– Если милые дамы простят нас, мы пойдем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47