Даже мелькнула совсем не ко времени мысль, что благодаря ранению они с Джоном стали ближе друг другу.Путь до Канросса она проделала в седле позади Карлейля, ее руки обхватывали его поясницу, голова покоилась возле мускулистого плеча. В течение всего путешествия она, кажется, произнесла только одну фразу: «Спасибо, милорд, за вашего коня. Если б не Галаад, мне пришлось бы хуже». Карлейль ничего не ответил.В Канроссе Джиллиане больше всего хотелось окунуться в лохань с горячей водой, но рана не позволяла. Она все же разделась и, стоя возле лохани, с наслаждением плескала воду себе на лицо, на плечи, промыла волосы. Карлейль сидел на подоконнике и ни во что не вмешивался, стараясь не смотреть на Джиллиану, что плохо ему удавалось. По-прежнему оба хранили молчание. Джиллиана, казалось, вовсе не замечала его присутствия.Она уже, наверное, в третий или четвертый раз обливала себя водой, когда он услышал ее голос, показавшийся ему голосом совсем маленькой девочки, печально вопрошавшей воздух:– Отец, дорогой, ты гордишься мною хотя бы немного?..Сердце Карлейля чуть не выпрыгнуло из груди. Ни он, ни она не произнесли больше ни слова.После молитвы, еще не успевшие отдохнуть с дороги, они все собрались на обед в большом зале замка. Окна были расположены высоко и покрыты промасленной бумагой для предохранения от холодных ветров, часто дующих здесь. Один конец зала почти целиком занимал огромный очаг, возле которого стояли обеденные етолы с тяжелыми скамьями, каждая на пятерых человек. В другом конце возвышалось на помосте кресло главы дома и всего клана, Роберта Брюса, но оно большей частью пустовало.Английские заложники, которых разместили здесь же, в замке, тоже были приглашены к обеденному столу, но трое из них, извинившись, отказались прийти: Маргарита находилась в состоянии, близком к обмороку, ее дочь вконец измоталась и в слезах уснула, их муж и отец предпочел оставаться с ними. Остальные присоединились к шотландцам. Их посадили как почетных гостей в верхней части стола.Смыв с себя дорожную грязь, а также свою и чужую кровь, Джиллиана уложила влажные волосы, после чего надела новое платье из розовой венецианской парчи, прошитой золотыми нитями, и поверх него белый камзол – ее немного знобило.Карлейль обратил внимание, что сейчас она и не подумала запастись на всякий случай кинжалом и спрятать его в рукаве или в складках платья. Наигралась, подумал он и остановил себя, вспомнив вчерашнюю схватку и смелое поведение в ней Джиллианы. Что касается его самого, он все же сунул кинжал за пояс, перед тем как предложить руку Джиллиане и спуститься с ней в зал. Бедняжка сильно хромала и в то же время старалась изо всех сил не показывать, как ей больно!Брюс уже сидел за столом и приветствовал их с такой сердечностью, словно они не виделись целую вечность. Он сразу же увлек Джона в разговор, который вел до их прихода с четырьмя своими гостями. Чтобы Джиллиана чувствовала себя удобнее, Джон усадил ее за более высокий стол, после чего снова присоединился к Брюсу и его собеседникам.Одного из них, крупного и благожелательного с виду, сидевшего слева от Роберта, звали Черным Дугласом. Он представлял наиболее могущественный клан из всех шотландских лордов. Несмотря на вполне добродушный вид, он был весьма строг в суждениях и слыл прекрасным воином. Левее Дугласа находился худощавый невысокий мужчина с красивым энергичным лицом. Звали его Джон Мантит, и в свои тридцать с чем-то он тоже стоял во главе клана, так как потерял отца и старших братьев в битве у моста Стерлинг. Третий внешне очень напоминал Роберта, просто ни дать ни взять Брюс, только худощавее и ниже ростом, а также значительно моложе. Сходство объяснялось тем, что он приходился Роберту Брюсу братом. У Эдварда, что бы про него ни говорили, и в мыслях не было становиться королем Шотландии. Он безоговорочно поддерживал старшего брата в управлении страной и их кланом. Четвертый мужчина, темноволосый, угрюмый, лет под пятьдесят, носил имя Реймонд Морэ. Умный и фанатически приверженный своей стране и ее королю, он отличался пристрастием давать умные советы, хотя чаще предпочитал отмалчиваться. Все они рады были вновь видеть своего не слишком удачливого монарха и его друга – Джона Карлейля.Когда Джиллиана вошла, все мужчины разом повернулись в ее сторону, и она поняла, что разговор идет о недавней схватке на горном перевале. Сидя за столом, она задумчиво прихлебывала медовый напиток, погруженная в свою боль от еще свежей раны и в свои мысли, не замечая ничего и никого кругом.Когда начали вносить горячую еду, большинство мужчин пересели за высокий стол, где сидела Джиллиана.Джон Мантит взглянув на нее с откровенным восхищением, сказал с улыбкой:– Вы настоящая героиня, леди Карлейль.Однако она ощущала такую усталость и пустоту внутри, что не смогла поддерживать разговор, и он, поняв ее состояние, оставил ее в покое.Рядом с ней на скамью опустился Карлейль. Джиллиана с трудом расправлялась с единственным куском мяса, а до хлеба вовсе не дотронулась. Даже медовый напиток не прибавил ей бодрости.Заметив ее состояние, Роберт посоветовал Карлейлю поскорее отвести Джиллиану наверх и уложить в постель.Она почти не помнила, как шла к себе в комнату, как Джон раздел ее, накрыл одеялом.– Так бывает всегда? – спросила она у него, не открывая глаз.– Что бывает?Он переспросил, хотя знал, что она говорит о своем первом бое, о кровопролитии, об убийстве.– Так, как чувствую я...– Да, – ответил он и сразу добавил: – Хотя у каждого по-своему.Она сразу уснула. Он провел рукой по ее влажному лбу и, выйдя из комнаты, вернулся в зал. Глава 8 В последних числах сентября Джиллиана впервые увидела долину Гленкирк, и она произвела на нее незабываемое впечатление. Солнце уже начало заходить, и, на западную часть долины падала тень от огромной скалы, у подножия которой темнела водная гладь озера. Однако на склонах Бен-Ландока, где стоял замок Карлейля, деревья еще купались в солнечном свете, и было заметно, как их листва начинает приобретать яркие краски осени.Четверо всадников – Карлейль, его воин из долины Обервен, брат Уолдеф и Джиллиана, которую так и не удалось уговорить не садиться в седло, остановились перед спуском в долину и задержали на ней взгляд.Быстро темнело, но селение Гленкирк и отстоящий от него небольшой замок тоже освещались последними лучами солнца. Джон Карлейль протянул руку в сторону полосы света и сказал:– Вот наш дом.Еще около часа ушло на то, чтобы спуститься к селению и проехать через него, отвечая на приветствия всех встречных, а потом – довольно извилистый и крутой подъем на скалу к замку.В полной темноте три всадника подъехали к воротам замка, четвертый, воин Карлейля, покинул их еще в селении, отправившись к себе в Обервен.На Джиллиане были простое шерстяное платье и плащ поверх него. Мужские рейтузы и кольчугу она не могла еще надевать из-за раны на бедре. Все ее вещи вместе с остальным имуществом везли вслед на отставшей по дороге повозке.В доме открылась дверь, показалась полоска света. Во двор выбежала женщина и поспешила к прибывшим.Карлейль соскочил с коня, сделал несколько шагов ей навстречу. Она кинулась ему на шею.– Джонни! Наконец-то вернулся!Джиллиана пыталась спешиться, хотя ей было нелегко: мешала рана, она с трудом сдерживала гримасу боли. Высвободившись из объятий сестры, Карлейль поспешил на помощь жене и успел подхватить ее в последний момент, что Джиллиана приняла чуть ли не с оскорбленным видом. Сестра Карлейля смотрела на них с широкой улыбкой, которая искрилась такой доброжелательностью, что Джиллиана, несмотря на боль, не могла не улыбнуться в ответ.– Я – Агнес, сестра Джона, – произнесла женщина, приблизившись к Джиллиане. – И теперь ваша сестра тоже. – И прежде чем Карлейль официально представил их друг другу, добавила с некоторым стеснением: – Можете мне не поверить, но я так рада, так рада вашему приезду.Она робко протянула руки, и Джиллиана ответила ей на объятие и щекой коснулась ее розовой щечки, почти не нагибаясь, потому что сестра Карлейля тоже была высокого роста.– Меня зовут Джиллиана, – сообщила она своей золовке, после чего та взяла ее за руку и повела в дом со словами:– Идемте скорее. Я покажу вам ваше новое жилище. Скорее Джиллиана идти не смогла, и Агнес умерила шаг, не проявляя ни замешательства, ни излишнего любопытства.Карлейль проследил за их уходом, затем повернулся к встретившим его слугам, отдал распоряжение, куда поместить брата Уолдефа, а также велел позаботиться о лошадях. Только после этого он вошел в дом, с которым уже начала знакомиться Джиллиана.Ей сразу понравились размеры замка, размещение комнат, хотя она увидела только малую их часть. Коридор, по которому они шли от входа, разделял нижний этаж надвое: в одной части находились гостиная, крошечная часовня, кладовая, буфетная, вторая часть представляла собой зал. Кухня была в отдельном помещении на заднем дворе, за ней – дровяной сарай, конюшня и еще одна кладовая. На верхний этаж вела неширокая Лестница, и там, объяснила Агнес, располагались комнаты Джона, ее собственная, а также три гостевые и кабинет, а в задней части дома – помещения для прислуги.– ...Постойте, – произнесла Джиллиана, когда они поднялись наверх и стояли в одной из комнат. – Кажется, вы сказали, Джон давно не пользуется своими покоями?– Да, со дня смерти первой жены. Он... – Агнес прервала себя на полуслове, увидев выражение крайнего удивления на лице Джиллианы. – Разве он не говорил вам, что был женат?Джиллиана ничего не знала о его женитьбе, но ведь она никогда и не спрашивала у него ни о чем, не интересовалась его прежней жизнью. Почему? В чем причина? Все та же гордыня, или неловко было проявлять интерес, любопытство, даже если они у нее появлялись?– Нет, – ответила она, – он не говорил ничего.Простодушная, но отнюдь не глупая, Агнес сразу поняла, что в отношениях ее любимого брата и его новой жены далеко не все в порядке. От нее не укрылась напряженность в голосе и во взгляде Джиллианы, когда та говорила о своем муже. И почему она ничего о нем не знает? Так же нельзя. Чья тут вина?Джиллиана подошла к одному из окон и молча смотрела в непроглядную тьму. Она почувствовала перемену в Агнес, внезапную настороженность, столь не идущую к ее открытости.Повернувшись от окна, она сказала:– Я никогда не имела настоящей подруги. Друга... Были слуги, напарники, соперники в состязаниях... Я не знаю, как себя вести с вами, потому что у меня нет умения близко общаться с новыми людьми.Агнес склонила голову набок, внимательно посмотрела на жену брата.– Любой человек бывает когда-то новым для другого. Вы боитесь, что вам здесь будет плохо?– Мне все равно некуда идти, – ответила Джиллиана, понимая, что она говорит не то.Агнес продолжала изучать ее лицо, но понять ничего не могла – ни по его выражению, ни по тону, каким Джиллиана произнесла последние слова, и решила сообщить ей то, чего Джиллиана еще не знала.– Ее звали Марта Данбар, – сказала Агнес. – Джон любил ее. Она была очень маленькая, хрупкая, мне едва до плеча. И умерла при родах. Ребёнок тоже умер. Он оказался слишком велик для нее.– Здесь, в этой комнате? – спросила Джиллиана.– Да. Женщины из рода Карлейлей рожали здесь.Джиллиана опустилась на кровать, пуховая перина которой отличалась от соломенного тюфяка необыкновенной мягкостью. Она не привыкла к таким постелям.Молча она взглянула на свои руки, сложенные на коленях, потом сказала без всякого выражения:– Я убила двух человек на пути сюда. На нас напали. Произошла битва. Я рождена быть воином. Не женой, не хозяйкой поместья. Мне не нужно было, чтобы мужчина клал меня на постель.Она говорила ровным, бесцветным голосом, каким говорят об урожае, о погоде. И тут же пожалела, что сказала о двух убитых ею: Агнес, наверное, в ужасе.И Агнес действительно ужаснулась, слушая, что говорит такое юное и красивое создание, но она с рождения отличалась простым и добрым характером и всегда искренне сочувствовала всем несчастным людям, в особенности бедным, злым, больным. Она свыше получила умение распознавать их нужды и потребности и, если не помогала делом, то хотя бы сочувствовала. Она поняла, что молодая красивая женщина – одна из тех, кому сострадание необходимо, и как можно скорее.Решив так, Агнес без малейших колебаний села рядом с Джиллианой на постель и взяла ее за руку.– Вы очень скоро поймете, что вам требуется, – сказала она негромко и после паузы доверительно, словно выдает большой секрет, добавила: – Мой брат очень хороший человек.– А я не очень.В тоне Джиллианы звучали нотки иронии. Но возможно, Агнес просто почудилось. Во всяком случае, она не стала спорить с ее утверждением, а сказала совершенно обыденно, по-деловому:– Я могу вам помочь управлять домом. Научить кое-чему.– Дом меня мало интересует, – ответила Джиллиана. Агнес открыла рот, чтобы возразить, и туг в комнату вошел брат. Она улыбнулась ему, Джиллиана мельком взглянула на Джона и потупилась.– Я обновила комнату перед вашим приездом, – сказала Агнес брату.– Сейчас Джейми принесет сюда некоторые вещи, – проговорил тот. – Ты хорошо потрудилась. Впрочем, другого я от тебя и не ждал.– Это доставило мне огромное удовольствие, – ответила она.Их искренний, но полушутливый обмен любезностями сразу понравился Джиллиане.Топот ног и кряхтенье сопутствовали появлению Джейми с тяжеленным сундуком на спине.Поставив его на пол и отдышавшись, он заулыбался Джиллиане, да так заразительно, что она не могла не ответить тем же.– Не сумели найти для себя во всей Шотландии получше долину, чем Гленкирк? – сказал он. – Что ж, приветствую вас, миледи, и одобряю выбор.«Здесь не такие люди, каких я знала в последнее время, – подумалось Джиллиане. – Совсем не такие, как при дворе или при церкви. Непритворные, простые, смешливые. И потому, наверное, счастливые».– Корзины я пока оставил в коридоре, – сказал Джейми. – Завтра решите, что с ними делать.– В селении есть кузнец?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36