– Не знаю, что за работу задала тебе Хау, – решительно заявил он, – но хочу, чтобы это прекратилось.
Лили открыла рот, чтобы возразить, но прежде, чем она успела сказать хоть слово, он спросил:
– Какой награды ты хочешь? Лили удивленно вскинула голову.
– Мне не нужна награда. По-моему, вам следует прилечь.
– Тогда зачем ты на это пошла? Мы ведь уже установили, что спать со мной ты не желаешь.
Оборванная, растрепанная, едва не падающая с ног от усталости, она все-таки была удивительно хороша. Ее глаза горели сказочным светом, а рот был нежен, как лепесток розы.
– Вас лихорадит.
– Верно. Я просто весь горю.
Он обхватил ее рукой за шею и притянул к себе, но она вывернулась и оттолкнула его. Дэвон невольно вскрикнул от боли.
Пряча тревогу за суровым взглядом. Лили подхватила его под руку и попыталась подтащить к постели.
– Не хочу вас обижать, но вы получили по заслугам, – выбранила она его.
Тем не менее Дэвон обхватил ее здоровой рукой за талию и вновь привлек к себе.
– Я вижу, вы вовсе не так больны, как кажется на первый взгляд, – заметила Лили слегка дрожащим голосом, но не стала вырываться, чтобы не сделать ему больно.
– Не правда. Я умираю от боли, и лишь одно лекарство может меня спасти.
– Интересно, что за лекарство. Вам надо поскорее лечь, вы только…
– Сперва мне надо найти лекарство. Вот, нашел. Вот оно. – Он коснулся пальцами ее губ. – Вот тут.
– Мистер Дарквелл…
– Тихо, тихо, я принимаю лекарство.
Дэвон сорвал легкий поцелуй с ее губ, у него не было далеко идущих намерений, ему хотелось лишь подразнить ее немного, прикоснуться к ней. Но она ахнула от неожиданности, и этот тихий звук вскружил ему голову. Он уже почти забыл, что поцелуй может быть так сладок. Начавшись как нечто мимолетное, этот поцелуй углубился самым простым и естественным образом, доставив Дэвону столь чистое наслаждение, что он и в самом деле почувствовал себя излечившимся. Но в конце концов поцелуй прервался, очарование разрушилось, оба пришли в себя и смущенно отступили друг от друга.
– Я вижу, у вас хватит сил самому добраться до постели, – задыхаясь, проговорила Лили и попятилась к двери. – Чуть позже я принесу вам ужин. А пока вам лучше поспать.
– Погоди, Лили, ты не можешь уйти.
– Я ухожу.
– О, дьявольщина!
Теперь, когда возбуждение прошло, Дэвон опять почувствовал себя ужасно. Он еле доплелся до постели и осторожно сел, прижимая раненую руку к груди.
– И куда, черт подери, ты направляешься?
– У меня все еще есть работа.
Он продолжал пристально смотреть на нее, ожидая объяснений, и ей пришлось говорить, хотя вся ее душа восставала против этого.
– Миссис Хау дала мне задание, и я должна его выполнить.
– Но я не хочу, чтобы ты выполняла это задание.
– Если я не закончу, она просто даст мне какое-нибудь другое, вот и все.
– И что же она заставляет тебя делать, Лили? Девушка отвернулась, но потом вновь взглянула ему в глаза.
– Ну.., что бы это ни было, какая разница? Мне надо закончить эту работу.
Ну почему она не могла сказать ему? Глупо было держать это в тайне. Но Лили казалось, что рассказать Дэвону – все равно что пожаловаться, попросить о помощи, признать свое поражение.
– Это что, наказание?
Дэвон смотрел на нее как зачарованный, не в силах отвести глаз от лица девушки, на котором сложные чувства сменялись с такой быстротой, что ему не удавалось их прочесть. Увидев, что она не отвечает, он обо всем догадался сам, в том числе и о том, за что наказана Лили.
– Ты хоть немного спала прошлой ночью? Лили пожала плечами.
– Ровно столько же, сколько и вы.
– Да нет, вряд ли. Ты что-нибудь ела?
Она не ответила.
Его глаза грозно прищурились.
– Иди поспи.
Лили невесело рассмеялась.
– Я же вам говорила…
– Нет, это я тебе говорил, да ты, видно, запамятовала Ты работаешь на меня, а не на мою экономку. А так как в настоящий момент мне твои услуги не требуются, я тебе приказываю отправляться в постель. Немедленно.
Сколько она об этом мечтала! Лечь в постель в своей тихой, полутемной комнатушке и уснуть. Прямо сейчас. Лили закрыла глаза и Содрогнулась.
– Ступай.
– Но…
– Уходи.
– Но миссис Хау… – Ну как ему растолковать? – Если бы вы могли…
Нет, об этом она просить не станет. Не зная, что сказать, Лили спрятала стиснутые кулаки под фартуком.
Дэвон схватил шнурок звонка и дернул.
– Сейчас я пошлю за ней, – сказал он. – Я ей объясню, что мне нужно. А нужно мне, чтобы ты одна мне прислуживала в течение ближайших нескольких дней;
– Да, но она подумает…
– А мне плевать, что она подумает.
"Но мне не плевать”. Впрочем, было ясно, что ее соображений он все равно в расчет не примет. Он-то думает, будто проявляет великодушие.
– Ступай спать, Лили, – повторил Дэвон, на сей раз более ласково. – Не хочу тебя больше видеть до самого вечера.
– Ну хорошо, – уступила девушка после долгого молчания, – я уйду. Но я вернусь через час с небольшим… – Он нетерпеливо отмахнулся, но Лили упрямо продолжала:
– И принесу вам что-нибудь поесть. Да-да, и не спорьте. А теперь ложитесь в постель. Сэр. И короткие улыбки одновременно осветили их лица. Потом Лили ушла, а Дэвон обругал себя за то, что не догадался предложить ей поспать в своей постели.

Часть вторая
ХОЗЯИН
Глава 10
– Чтобы ухаживать за больными, требуется железное здоровье.
– Несомненно, – без улыбки ответил Дэвон.
– Так вы будете пить или нет?
– Нет, не буду. Это пойло пахнет, как навозный отвар.
– Это настой ромашки: он оказывает успокаивающее воздействие.
– На навозных жуков – несомненно. Лили досадливо прищелкнула языком и со стуком поставила чашку на блюдце, расплескав настойку.
– Вы просто невыносимы. Это хорошее лекарство:
Кэбби Дартэвей показала мне, как его готовить.
– Ну, тогда все ясно. Кэбби Дартэвей – ведьма.
– Ведьма? Что за вздор! Между прочим, именно она научила меня делать припарки, которые – по вашему собственному признанию – облегчают боли в плече.
– Это та гадость, что пахла дохлой кошкой?
– Нет, – возразила Лили, пряча улыбку, – то были корни окопника, а вы сейчас имеете в виду подорожник. И вы ничего не говорили о кошках. Вы сказали, что он пахнет как ряска на пруду в июльский полдень.
– Даже хуже.
– Ну что ж, вы сами виноваты. Надо было с самого начала позвать доктора, тогда мне не пришлось бы поступать в ученицы к знахарке. А теперь, я полагаю, пора бы вам покончить с капризами и поблагодарить Бога за то, что вы все еще живы.
– Ты так думаешь? Лили подбоченилась.
– Да, я так думаю.
Она совсем перестала его бояться, и Дэвон больше не пытался воздействовать на нес испугом. Он нашел себе куда более интересное занятие: старался вывести ее из себя, чтобы посмотреть, что она станет делать. Но ее терпение было, похоже, беспредельным: она действительно оказалась отличной сиделкой. Конечно, Лили могла порой и рассердиться, но чаще усмиряла его своей обезоруживающей улыбкой, а за последние четыре дня не раз возникали случаи, когда его приходилось усмирять. Он сам это признавал.
– Ну что ж, в таком случае я вас оставлю, чтобы вы могли вздремнуть.
– Я не хочу спать.
– Захотели бы, если бы выпили ромашковую настойку.
– Но раз уж я ее не выпил, можешь не уходить.
– Но мне надо спуститься вниз и поговорить с миссис Белт о вашем ужине.
– А ты позвони в колокольчик и передай ей все, что хотела сказать, со служанкой.
– Я.., я предпочитаю никого не беспокоить. Лучше я схожу сама.
– А я предпочитаю, чтобы ты осталась. Лили покачала головой. Ей хотелось запустить чем-нибудь ему в голову, и в то же время ее разбирал смех. Она прекрасно понимала, что все эти споры служат одной-единственной цели: он хочет заставить ее потерять терпение, толкнуть на какой-нибудь необдуманный ответ или поступок. Сейчас ей было особенно досадно, но он вряд ли понял бы, в чем дело. Виконт Сэндаун представления не имел (да, пожалуй, и не захотел бы иметь) о том, как низко пала ее репутация в подвальном этаже: ведь все слуги были убеждены, что она спит с ним.
– Хорошо, – кротко ответила Лили, словно не замечая подначки, – я вызову Доркас и поговорю с нею в коридоре.
Она потянулась к шнуру звонка на стене, висевшему прямо над его правой, дальней от нее рукой. В ту же минуту Дэвон обеими руками обхватил ее за талию и крепко сжал. Бросив на него взгляд, Лили увидала азарт в его глазах. Еще совсем недавно такая вольность привела бы ее в ужас, но теперь, когда нечто подобное происходило каждый день (а в самое последнее время, по мере того как к нему возвращались силы, чуть ли не каждый час), его дерзкие выходки больше не вызывали у нее ничего, кроме легкой досады.
– Спасибо, мне вовсе не требуется помощь, – проговорила Лили, дергая за шнур соответствующее количество раз, чтобы вызвать горничную из кухни.
– Ты уверена?
Девушка послала ему грозный взгляд, хотя в глуби не души давно уже начала подозревать, что готова поступиться чем угодно, лишь бы вызвать искру веселья, столь редко появляющуюся в холодной глубине его бирюзовых глаз, и не дать ей угаснуть. Она деловито сняла его руки со своей талии и спросила:
– Может, я вам немного почитаю? Полагаю, роман мистера Филдинга мы одолеем очень скоро.
– Ты отлично читаешь. Лили. Интересно, где это простых судомоек обучают так хорошо читать?
– Спасибо на добром слове.
Лили поспешила сменить тему, поскольку ей вовсе не улыбалось продолжать разговор о своей образованности.
– Я думаю, не кто иной, как Бриджет, сестра мистера Оллворзи, сможет спасти положение, вам так не кажется? Если кому-то и удастся убедить его, что Том хороший, а Блайфил – прохвост, то только ей одной, как по-вашему? А как ваше плечо? Если не хотите ромашковой настойки, полагаю, я могла бы приготовить вам “Кромвель”.
– Что приготовить?
– Горячий пунш.
"Какая огромная уступка!” – подумал Дэвон. Обычно Лили тряслась над спиртным, как его престарелая, оставшаяся в девах тетушка.
– Но при чем тут Кромвель?
– Неужели вы никогда “Кромвеля” не пробовали? Коньяк пополам с сидром и немного сахара. Это “обезглавленный Кромвель”.
– А если необезглавленный?
– Вдвое больше коньяку. Он засмеялся.
– А тебе нравится “Кромвель”?
– Я никогда его не пила. Ни разу в жизни ничего не пробовала крепче вина. “Кромвель” нравился моему отцу.
– Понятно.
– Стало быть, злоключения бедняги Тома вас сейчас не интересуют?
– Вроде бы нет. И “Кромвеля” мне тоже что-то не хочется.
– Сыграем в карты?
– Вот ты и попалась! Теперь мне все ясно. Хочешь меня напоить, чтобы обыграть в пикет. Лили позволила себе усмехнуться.
– Не в обиду будь сказано, мистер Дарквелл, но мне вовсе не требуется вас спаивать. Я вас и так обыграю.
– Ах вот как? Давай сюда карты. Я принимаю твой нахальный вызов, даже если мне суждено остаться без единого лампового фитиля в доме.
Она взяла со стола колоду карт и пододвинула стул поближе к постели.
– Мы можем и не играть, если вы не хотите. Я бы охотно занялась шитьем. Так какой счет у нас был в прошлый раз? – невинным голоском спросила Лили.
– Пятьдесят девять на семь, если не ошибаюсь. Играем до ста.
– Да, кажется, именно так.
Лили перетасовала колоду, дала ему снять и принялась сдавать. Карты так и летели у нее из-под пальцев.
– Полагаю, вы не хотите поднять ставки?
– На что играем?
– М-м-м… Как насчет ниток? Мне бы пригодилась пара катушек.
– У меня нет ниток.
– Ну.., вы могли бы их достать, позвонив в колокольчик.
– Лили, если хочешь, я готов играть на деньги.
– Весьма заманчивое предложение, но мне бы не хотелось злоупотреблять вашим великодушием. Оста вить виконта без состояния, пользуясь тем, что он простерт на одре болезни, – согласитесь, нам обоим стало бы стыдно.
Дэвон расхохотался. Впервые Лили услышала, как он смеется. Обо всем на свете позабыв, она уставилась на него, радостно улыбаясь в ответ. Смех у него был хриплый и затрудненный, словно кто-то привел в движение долго бездействовавший механизм. Лили была на седьмом небе и мысленно дала себе слово задавать работу этому механизму как можно чаще.
Все еще усмехаясь, Дэвон откинулся на подушки. Ему нравилось смотреть, как ловко она сортирует карты своими длинными тонкими пальцами. До чего же красивое у нее тело: стройное, изящное, гибкое. Наблюдение за партнершей отвлекало его от игры, возможно, именно этим можно было объяснить столь плачевные для него итоги: он почти неизменно оказывался в проигрыше. Впрочем, подобное объяснение годилось лишь отчасти. В основе его неудач лежала куда более серьезная причина: Лили просто-напросто играла лучше, чем любой из когда-либо встречавшихся ему карточных партнеров. Она точно угадывала, когда следует проявить осторожность, а когда можно и рискнуть. Ее безошибочное чутье вызывало у Дэвона удивление, а выражение лица полностью сбивало его с толку. Сколько ни пытался, он никак не мог понять по лицу Лили, что она думает о выпавших ей картах, в какую бы игру они ни играли. Обычно она смотрела в карты с легкой, слегка озадаченной улыбкой, не говорившей ему ровным счетом ничего, но иногда позволяла себе одобрительно поднять бровь или, напротив, досадливо нахмуриться. Однако когда он, исходя из этих наблюдений, пытался повысить ставки или пропустить ход, то неизменно оказывался в проигрыше. Стремясь ее перехитрить, Дэвон попробовал было действовать от противного, то есть делать ходы вопреки тому, что читал у нее на лице, но и в этом случае не добился успеха.
– Кто тебя научил играть в карты? – раздраженно спросил он после того, как Лили не моргнув глазом выиграла три взятки кряду.
Он уже не в первый раз задавал этот вопрос, и Лили всякий раз уклонялась от ответа, не зная, насколько ему можно довериться. Ей очень хотелось рассказать ему все, но жизненный опыт научил ее осторожности. И все же на этот раз она не смогла удержаться: ей так давно не случалось просто и правдиво поговорить с кем-либо о себе.
– Мой отец, – ответила она. Неужели такой ответ мог ей навредить?
– А он был игроком?
– Иногда.
– Чем же он занимался, когда не играл в карты?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29