Тьма казалась теперь еще более густой и плотной; несмотря на полумесяц, я почти ничего не видела. Ночь окутала нас. Я ощущала себя зверем, нашедшим надежное укрытие от охотников, и несмотря на гнетущую жару, вздохнула куда более свободно.
Мы проехали с четверть мили, прежде чем решились заговорить.
— Вы ранены, мистер Боннет? — громким шепотом спросил Ян, и его едва можно было расслышать за дребезжанием фургона.
— Да, он ткнул меня прямо в бедро, чертов щенок, — низкий голос Боннета звучал спокойно. — Слава Господу, что он ушел прежде, чем кровь просочилась сквозь саван. Покойник не может истекать кровью.
— Вы сильно пострадали? Могу я посмотреть на вашу рану? — обернулась назад я. Боннет отодвинул парусину, покрывавшую фургон, и сел; в темноте он казался смутным пятном.
— Нет, спасибо, мэм. Я обвязал ногу чулком, думаю, этого пока достаточно.
Мои глаза уже привыкли к темноте; я рассмотрела волну светлых волос, когда мужчина наклонил голову, изучая собственную ногу.
— Вы сможете идти, как вы думаете? — Джейми придержал лошадей, и они перешли на шаг, а сам обернулся назад, проверить, как там наш гость. Голос Джейми звучал не слишком дружелюбно, и ясно было, что он предпочел бы избавиться от опасного груза как можно скорее.
— Вряд ли прямо сейчас, нет. Мне очень жаль, сэр, — Боннет тоже прекрасно понял горячее желание Джейми высадить его. Он с заметным трудом встал с койки, опираясь на нее здоровой ногой. Нижняя часть его тела была совсем не видна в темноте, но я почувствовала запах крови, куда более острый, чем слабый дух, все еще исходивший от савана Хайза.
— Я вам кое-что предложу, мистер Фрезер. Через три мили будет дорога на Ферри. А дальше, в миле от перекрестка, еще одна дорога, она ведет к побережью. Это, правда, просто две колеи, но проехать по ней можно. Она нас выведет к ручью, который впадает в небольшую бухту, а оттуда можно попасть в залив. Ну, кое-кто из моих компаньонов должен подойти туда и встать на якорь в течение этой недели; и если бы вы были так добры и снабдили меня небольшим количеством провизии, я бы дождался их в полной безопасности. А вы бы могли продолжить путь, избавившись от моего дурного общества.
— Компаньоны? Вы имеете в виду пиратов? — В голосе Яна слышалась явная настороженность. Будучи увезен из Шотландии пиратами, он вовсе не обольщался на их счет, как это обычно свойственно романтическим юнцам.
— Ну, это как посмотреть, парень, — весело произнес Боннет. — Пожалуй, власти Каролины назовут их именно так; а вот купцы из Велмингтона и Чарльстона могут рассудить по-другому.
Джейми коротко фыркнул.
— Контрабандисты, а? И чем эти ваши компаньоны собираются там заняться?
— Всем, что того стоит, и ради чего стоит рискнуть, — насмешка по-прежнему звучала в голосе Боннета, но теперь к ней примешалась еще и изрядная доля цинизма. — Может, вы пожелали бы вознаграждения для ваших помощников? Это можно устроить.
— Нет, — холодно ответил Джейми. — Я спас вас ради Гэйвина Хайза и ради себя самого. Я не ищу вознаграждения за это.
— Я не хотел вас оскорбить, сэр, — и голова Боннета слегка склонилась в нашу сторону.
— Вы и не оскорбили, — коротко бросил Джейми. Он размотал поводья, высвободив руки.
Разговор прервался, но Боннет все так же стоял на коленях позади нас, вглядываясь через мое плечо в темную дорогу. Но на ней больше не было солдат; все вокруг замерло, даже ветра не было, и ни один листок на деревьях не шевелился. Ничто не нарушало тишину летней ночи, кроме редких случайных вскриков ночной птицы или далекого уханья совы.
Мягкий ритмичный стук лошадиных копыт по густой пыли и дребезжание фургона начали действовать на меня усыпляюще. Я пыталась держаться прямо, таращась на черные тени деревьев на дороге, но вскоре обнаружила, что постепенно склоняюсь к Джейми, а мои глаза закрываются, несмотря на все мои усилия.
Джейми переложил поводья в левую руку, а правой обнял меня, предлагая отдохнуть на его плече. И как обычно, я почувствовала себя защищенной, прижавшись к нему. Я расслабилась, приникнув щекой к пыльной сарже его пальто, и сразу же впала в ту полудрему, в какую впадает сознание, когда тело измучено донельзя, а лечь и вытянуться нет возможности.
В какой-то момент я открыла глаза и увидела высокую, худощавую фигуру Дункана Иннеса, шагавшего рядом с фургоном с неутомимостью истинного горца, со склоненной, как в глубоком раздумье, головой. И тут же снова задремала, и воспоминания о прошедшем дне перемешались в моей голове с обрывками снов.
Мне виделся гигантский скунс, спящий под столом в таверне, а потом он проснулся и присоединился к хору, исполнявшему «Звездное знамя», а потом я увидела качающийся труп, и он вдруг поднял свернутую набок голову и уставился на меня пустыми глазами… Я проснулась и обнаружила, что Джейми легонько трясет меня.
— Тебе лучше забраться внутрь и лечь, Сасснек, — сказал он. — Ты дергалась во сне. Ты можешь свалиться на дорогу, прежде всего.
Пробормотав что-то в знак согласия, я неуклюже перевалилась через спинку сиденья, поменявшись местами с Боннетом, и свалилась на койку рядом с бесчувственным малышом Яном.
Койка пахла пылью — и еще кое-чем похуже. Ян вместо подушки положил голову на слегка подпортившуюся оленью тушу, завернутую в невыделанную шкуру. Ролло устроился лучше, его лохматая морда удобно лежала на животе Яна. Мне пришлось использовать вместо подушки кожаный мешок с солью. Гладкая кожа под моей щекой была твердой, зато ничем не пахла.
Трясущиеся доски фургонной койки даже при большом воображении нельзя было назвать удобной кроватью, но я испытала такое наслаждение, когда смогла наконец вытянуть ноги, что едва замечала толчки и тряску. Верх с фургона был снят из-за жары. Я перевернулась на спину и уставилась в необъятное южное небо, густо утыканное сияющими звездами. Христос воскрес, подумала я, и, утешив себя мыслью, что Гэйвин Хайз нашел надежный приют среди небесных огней, снова заснула.
Не знаю, как долго я спала, убаюканная усталостью и жарой. Я проснулась, когда фургон замедлил ход, и чувство какой-то перемены проникло в сознание вместе с ощущением жары.
Боннет и Джейми разговаривали, и в их голосах звучала та легкость, какая возникает между людьми, преодолевшими первые трудные шаги знакомства.
— Вы сказали, что спасли меня ради Гэйвина Хайза и ради себя самого, — говорил Боннет. Голос у него был мягкий, и говорил негромко, так что его едва было слышно сквозь издаваемый фургоном шум. — Что вы имели в виду, если можно спросить…
Джейми ответил далеко не сразу; я чуть не уснула снова, пока он заговорил; но вот наконец зазвучал его голос, уплывая в теплый, темный воздух.
— Вы, я думаю, в прошлую ночь не слишком много спали, а? Зная, что вас ждет днем?
В ответ раздался низкий и совсем не веселый смех Боннета.
— Очень верно… Боюсь, я не скоро это забуду.
— Я тоже. — Джейми сказал что-то по-гэльски, обращаясь к лошадям, и они пошли еще медленнее. — Мне тоже пришлось пережить такую ночь, в ожидании утра, когда меня должны были повесить. Но я все еще жив, благодаря храбрости того, кто рисковал слишком многим, спасая меня.
— Понимаю, — серьезно произнес Боннет. — Так вы asgi na ageli , да?
— Как? Что это значит?
По бортам фургона зашуршали листья и заскребли ветки, и пряный аромат живых деревьев внезапно стал резче. Что-то легко коснулось моего лица — это был лист, упавший сверху. Лошади едва тащились, и ритм стука и скрипа фургона стал совсем другим, колеса подпрыгивали в неровных колеях. Мы повернули на ту короткую дорогу, которая вела к бухте Боннета.
— Asgina ageli — так говорят краснокожие в горах, чероки… я слышал это от одного из них, он был у меня проводником. Это значит «полупризрак», тот, кто по всем законам должен был умереть, но остался на земле… женщина, вставшая после смертельной болезни; мужчина, попавший в плен к врагам, но сбежавший. Они говорят, что у асгина-агели одна нога на земле, а другая — в мире духов. Он может общаться с призраками и видеть нуннахов — Маленький Народ.
— Маленький народ? Это что-то вроде эльфов? — удивленно спросил Джейми.
— Да, в этом роде, — Боннет повернулся на месте, и сиденье скрипнуло под ним. — Индейцы говорят, что нуннахи живут внутри скал, в горах, и выходят оттуда, чтобы помогать людям во время войн или других бедствий.
— Вот как? Тогда это похоже на сказки Горной Шотландии… сказки о Древнем Народе.
— Действительно, — Боннет, похоже, слегка развеселился. — Ну, судя по тому, что я слыхал о шотландских горцах, они не слишком отличаются от краснокожих.
— Чушь, — ответил Джейми, ничуть не задетый. — Краснокожие дикари едят сердца своих врагов, ну, я так слышал. А лично я предпочитаю хорошую тарелку овсяной каши.
Боннет сдавленно хмыкнул.
— Так вы горец? Ну, позвольте вас заверить, для дикаря вы весьма цивилизованны, — заверил он Джейми, и его голос задрожал от смеха.
— Я чрезвычайно признателен вам за высокую оценку, сэр, — сообщил Джейми с такой же церемонностью.
Потом их голоса слились с ритмичным скрипом колес, и я снова заснула и ничего больше не слышала.

* * *
Когда мы остановились, полумесяц уже коснулся верхушек деревьев. Меня разбудил малыш Ян, сонно выбиравшийся из фургона, чтобы помочь Джейми распрячь лошадей. Я подняла голову и увидела массу воды, плещущейся между пологими берегами, глинистыми, затянутыми илом; сверкающая чернота течения отсвечивала серебром там, где волны бились о камни у берега. Боннет, с обычной для Нового Света склонностью к преуменьшению, мог назвать это ручьем, — но, думаю, многие другие назвали бы это полноводной рекой.
Мужчины сновали туда-сюда, занимаясь делом и лишь изредка перебрасываясь словами. Они двигались как-то замедленно, словно ночь высосала из них остатки сил, почти лишив телесности.
— Может, ты поищешь местечко, где можно поспать, Сасснек? — сказал Джейми, останавливаясь, чтобы поддержать меня, когда я выпрыгивала из фургона. — Мне надо собрать еды на дорогу нашему гостю, и заняться лошадьми.
За всю ночь почти не стало прохладнее, но воздух у воды был куда свежее, и я почувствовала, что понемногу оживаю.
— Я больше не смогу уснуть, пока не искупаюсь! — заявила я, в очередной раз отдирая пропотевшее платье от груди. — Я просто ужасно себя чувствую. — Мои волосы прилипли к вискам, все тело чесалось. Темная вода выглядела прохладной и манящей. Джейми тоскливо посмотрел на нее, дернув свой мятый шейный платок.
— Не могу сказать, что я тебя порицаю. Но будь осторожна, ладно? Боннет говорит, что эта речка в середине довольно глубокая, по ней проходят небольшие двухмачтовые суда, и прилив сюда доходит, так что течение может быть очень сильным.
— Я буду держаться поближе к берегу, — я показала на участок вниз по течению, где небольшой мыс обозначал поворот реки; там росли ивы, чья листва смутно серебрилась в лунном свете. — Видишь, вот тот мысок? Там должна быть заводь.
— А… ну, все равно, ты уж поосторожнее, — повторил он и вдруг на мгновение крепко сжал мой локоть. Когда я повернулась, передо мной возникла большая светлая фигура; это был наш недавний гость, одну штанину которого покрывали темные пятна засохшей крови.
— Ваш вечный слуга, мэм, — произнес он, отвешивая мне поклон, несмотря на раненную ногу. — Не позволите ли попрощаться с вами прямо сейчас?
Он очутился несколько ближе ко мне, чем мне это могло бы понравиться, и я невольно отступила на шаг назад.
— Да, конечно, — кивнула я, отводя со лба упавшие волосы. — Удачи вам, мистер Боннет.
— Благодарю за доброе пожелание, мэм, — вежливо откликнулся он. — Но я давно понял, что люди по большей части заботятся о собственной удаче. Спокойной вам ночи, мэм. Он еще раз поклонился и пошел прочь, сильно прихрамывая, — словно призрак подстреленного медведя.
Шум речного течения почти заглушал обычные ночные звуки. Я заметила летучую мышь, проскользнувшую сквозь лунный луч над водой и тут же растаявшую в темноте, — она гонялась за насекомыми, которых невозможно было и рассмотреть из-за их малости. А если во тьме и рыскал еще кто-нибудь, его не было слышно.
Джейми негромко хмыкнул себе под нос.
— Ну, вообще-то я сомневаюсь в этом человеке, — задумчиво произнес он, словно отвечая на вопрос, которого я не задавала. — Я лишь надеюсь, что проявил только мягкость сердца, а отнюдь не размягчение мозгов, спасая его.
— Ну, в конце концов, ты не мог допустить, чтобы его повесили, — сказала я.
— Ой, мог, — возразил он, удивив меня. Он заметил недоумение в моих глазах и улыбнулся, но как-то сухо и криво. — Королевское правосудие далеко не всегда ошибается в том, кого следует повесить, Сасснек, — пояснил он. — Гораздо чаще человек, оказавшийся на конце веревки, действительно заслуживает этого. И мне бы неприятно было думать, что я помог бежать настоящему злодею. — Он передернул плечами и отвел с лица упавшие волосы. — А, ладно, что сделано, то сделано. Иди купаться, Сасснек; я постараюсь присоединиться к тебе как можно скорее.
Я приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его, и ощутила его улыбку. Мой язык коснулся его рта в осторожном приглашении, и он слегка куснул мою нижнюю губу в ответ.
— Ты не могла бы подольше не засыпать, Сасснек?
— Продержусь как можно дольше! — пообещала я. — Но ты поспеши, ладно?

* * *
Под ивами на мысу нашлась полянка, заросшая густой травой. Я неторопливо разделась, наслаждаясь ветерком, дувшим с воды и проникавшим сквозь влажную ткань платья, сквозь чулки, — и полной свободой от последнего клочка одежды, упавшей на землю. Я осталась полностью обнаженной в ночи.
Наконец я осторожно вошла в воду. Она оказалась на удивление прохладной — даже холодной по сравнению с горячим ночным воздухом. Дно под моими ногами оказалось илистым, но уже в ярде от берега ил сменился чудесным песком.
Хотя на этот водный поток влияли приливы и отливы, мы остановились достаточно высоко по течению, чтобы вода была чистой и свежей. Я напилась и вымыла лицо, а потом хорошенько прочистила нос и горло, освобождая их от набившейся пыли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15