– Все, что я знаю, – вы никогда не напечатаете моих сочинений, потому что не способны взглянуть на них объективно. Вы слишком узколобый.
– Я не узколобый!
– Мне пришлось признать эту черту вашего характера, – продолжила она, пропустив мимо ушей его возмущение, – и отнести свои труды в другое место, человеку, который ценит мою работу. И который уважает меня.
– Уважает? – Намек на то, что он не уважает ее, оказался настолько чувствительным, что вывел Гарри из равновесия и разозлил. – Если вы полагаете, что Барринджер питает уважение к вам или вашим сочинениям, то сами себя обманываете. Если честно, вы человек не его круга, а Барринджер из тех напыщенных ослов, которых слишком волнуют такие вещи. Он сноб и лицемер.
– Такие же комментарии он бросает и в ваш адрес.
– Нисколько не сомневаюсь.
– И мои многолетние наблюдения подтверждают его правоту.
– Какие еще наблюдения? Вы утверждаете, что прекрасно знаете меня, но если бы это было правдой, вы бы никогда не согласились ни с одним высказыванием этого болтуна Барринджера. Вы действительно полагаете, что знаете меня? Да вы совсем меня не знаете, мисс Дав!
– А если вы думаете, что я вернусь обратно и стану терпеть ваши пренебрежительные высказывания о моих сочинениях, то вы не знаете меня, милорд!
Гарри посмотрел на порозовевшие от гнева щечки, сверкающие рыжие волосы и яростно сжатые кулачки, и его злость испарилась без следа.
Пять лет они трудились бок о бок, и каждый уверен, что досконально изучил другого. Она считает его неискренним, лживым и бог знает каким еще. Он находил ее холодной, бесстрастной, покорной и – чего уж греха таить – бездушной. Выходит, оба они ошибались.
– Я хочу, чтобы вы ушли.
Ее слова застали его на полпути к осознанию истины, и он не сразу понял их.
– Прошу прощения?
Она подошла к нему и заглянула прямо в глаза.
– Я сказала – уходите!
Что еще он пропустил в ней? Он разглядывал ее лицо, как будто не видел его почти каждый день, как будто впервые встретил.
Глаза у нее карие. Он и раньше это знал, но только теперь заметил, что, когда она злится, в них вспыхивают золотые искорки. До этой минуты он не замечал ни веснушек, рассыпанных по носу и щекам, словно эльфийский порошок, ни едва приметного шрама на скуле в виде звездочки. Он понятия не имел, что у ее коричневых ресниц светлые кончики, словно их окунули в золото.
– Вы плохо слышите? – Она подняла руки и толкнула его со всей силы. Не добившись желаемого, проделала это еще раз. – Прочь, я сказала!
Он весил стоунов на пять-шесть больше, и она не сумела сдвинуть его ни на дюйм. Гарри продолжал смотреть на нее свежим взглядом, делая все новые открытия. И сам удивился тому, что наслаждается этим зрелищем. Она, конечно, не красавица, но сейчас, разрумянившаяся и с горящим взором, порадовала бы глаз любого мужчины. Мисс Дав явно не было чуждо ничто человеческое.
Поняв, что попытки избавиться от него силой, бессмысленны, Эмма остановилась.
– Уходите сей же миг, лорд Марлоу, – приказала она. – Если вы не сделаете этого, я позову полицию. Участок на углу.
Дальнейшие уверения в том, как высоко он ценит ее, явно не тронут. Пришла пора поторговаться.
– Я увеличу вам жалованье. Скажем, десять фунтов в месяц?
– Нет! – Она снова толкнула его, и на этот раз он уступил ей, прекрасно понимая, что ничего не добьется своим упорством.
– Двадцать, – провозгласил он. Столько ни один секретарь не получает, но Гарри может позволить себе такие расходы.
– Нет.
– Тридцать. И вся суббота выходной день, не только после обеда.
– Нет, нет и нет! – С каждым словом она все ближе подталкивала его к двери. – Дело не в выходных днях. И не в деньгах.
– Тогда в чем? – спросил он, когда она остановилась у дивана и взяла его шляпу. – В ваших оскорбленных чувствах?
– Нет. – Она одной рукой нахлобучила шляпу ему на голову, а другой продолжала толкать его. – Дело во мне и в моих желаниях. Я хочу быть писателем, а не работать на вас.
– Я не приму вашей отставки.
– Придется.
Он снял шляпу и прижал ее к сердцу.
– Что вернет вас обратно?
Она раздраженно вдохнула сквозь зубы:
– Вы никогда не сдаетесь?
– Нет, если я действительно чего-то хочу. Я человек упрямый. А раз вы видите меня насквозь, то и этот факт не мог укрыться от вас.
Он должен сказать ей правду о Барринджере. Это было бы правильно.
– Умоляю вас, будьте благоразумны. В качестве моего секретаря вы сможете смело смотреть в завтрашний день, а эта авантюра с Барринджером обречена на провал. Его ждет…
– Мне не требуется защищенное будущее, – перебила она его. – Я не передумаю! И хватит с меня благоразумия. Я не провалюсь. Масса людей интересуется хорошими манерами, хотя вы явно не из их числа.
– Вы не понимаете, при каких обстоятельствах Барринджер предложил опубликовать ваш труд. Не удивлюсь, если он утаил это от вас, но вы должны знать…
– Он не вы. Это все, что мне нужно знать. – Эмма шагнула в сторону и открыла дверь. Быстрый взгляд в обе стороны, и вот уже она выжидательно смотрит на него.
Поскольку Гарри не сдвинулся с места, она раздраженно вздохнула и снова встала перед ним. Уперлась ладошками в его грудь и принялась выталкивать в коридор.
– Я непременно стану печататься, я всегда об этом мечтала. Барринджер сколотит целое состояние и обставит вас, ведь, по вашим словам, он спит и видит это. Наша авантюра будет иметь оглушительный успех. – Она остановилась на пороге, тяжело дыша – не так просто выставить из квартиры такую махину. – Но самое лучшее заключается в том, что мне больше никогда не придется покупать подарки для ваших кошмарных любовниц!
Она хотела было закрыть дверь, но замерла на мгновение.
– И Мистер Голубь не толстый! – выпалила она и захлопнула дверь прямо у него перед носом.
Он стоял и смотрел на дверь, не в силах поверить в произошедшее. Он должен был явиться сюда в качестве великодушного хозяина и дать заблудшему секретарю второй шанс. Она должна была высказать сожаление о своем опрометчивом поведении. Она должна была все хорошенько обдумать и прийти в чувство. Назавтра ей полагалось сидеть за своим рабочим столом. А вместо этого у него перед лицом хлопают дверью, а его покорная, разумная, опытная секретарша сбегает к ненавистному лорду Барринджеру.
Гарри провел рукой по лицу. Может, он, как Алиса, прошел сквозь зеркало и попал в Зазеркалье, где все шиворот-навыворот и совершенно не такое, каким кажется?
Однако одно ясно. Мисс Дав понятия не имеет о финансовых затруднениях Барринджера и о том, что в ближайшем будущем она вновь станет его, Гарри, сотрудником. Барринджер мастер производить впечатление процветающего дельца, но Гарри знал, что кредиторы давят на него со всех сторон. Вскоре ему придется расстаться с «Газетт», и после приобретения этого издания Гарри собирается сделать его развлекательным. Причем колонка этикета в его планы не входит.
Он попытался сказать ей об этом, но она отказалась слушать. Она дважды прервала его попытки объяснить ей сложившуюся ситуацию. К тому же оскорбила его, обвинила в отсутствии уважения к ней, обозвала лжецом. Ни одна книга этикета, черт возьми, не одобрила бы подобного поведения!
Гарри решил оставить все как есть. Пусть сама узнает правду о новом хозяине. И когда это произойдет, Гарри будет счастлив предложить ей прежнее место и протянуть оливковую ветвь мира.
Он выправил шляпу, водрузил ее на голову и пошел вниз по лестнице. Может, оно и к лучшему. Может, до мисс Дав наконец дойдет, что не стоит тратить время ни на написание книг по этикету, ни на их публикацию. Люди не хотят читать о том, как правильно себя вести. Они хотят читать о дурном поведении других.
Через несколько недель мисс Дав вернется на свое место. А ему пока нужно нанять временного секретаря и запастись терпением. Но легко ли это?
Глава 6
Дело не в справедливой цене. Дело в том, сколько человек готов заплатить.
Миссис Бартлби «Лондон как он есть» «Соушл газетт», 1893 г
Если у Гарри и были сомнения в скорой смерти литературной карьеры мисс Дав, то субботний выпуск «Соушл газетт» окончательно развеял их. Он переложил свернутую газету из правой руки в левую, не отрываясь от дебютной статьи Эммы, пока камердинер Каммингз помогал ему облачиться в сюртук.
Первые два абзаца удовлетворили его любопытство, и Гарри бросил газету на серебряный поднос, который держал дворецкий.
– Спасибо, Джексон. Отнеси все это вниз и положи с прочей почтой. Я уже иду.
– Хорошо, милорд. – Дворецкий удалился, а Гарри повернулся, поднимая подбородок, чтобы Каммингз мог повязать ему галстук. Как правильно дать званый обед. Именно это он и ожидал увидеть в колонке мисс Дав, ее опусы явно не вызволят лорда Барринджера из бедственного положения. Скоро Гарри договорится с графом о сходной цене на издание. Недели через две, определил он, спускаясь по лестнице. Крайний срок – через месяц.
– Ехать в Челси за скатертями? – услышал он на подходе к столовой голос матери, – Поверить не могу. Доброе утро, дорогой.
– Доброе утро, мама. – Он поцеловал мать в щеку. – Доброе утро, дамы. – Он поклонился, с удивлением отметив, что леди Фелисити воспылала неожиданной страстью к печатному слову – она держала в руках газету!
– Сегодня ты в добром расположении духа, Гарри, – бросила Диана, когда он направился к буфету.
– А что, не должен? – спросил он, накладывая себе почек, бекона и тостов.
– Несколько дней назад все было иначе, – напомнила ему старшая сестра. – Но похоже, ты все-таки смирился с потерей секретаря.
Бабушка не дала Гарри ответить.
– Харрисон, я не могу поверить, что мисс Дав покинула тебя. – Она с тяжким вздохом покачала головой. – Боюсь, теперь ты никогда никуда не поспеешь вовремя.
– Не расстраивайтесь, бабушка. Я не потерял мисс Дав. – Он занял свое место во главе стола. – Она временно отсутствует, только и всего.
– Только ты способен назвать окончательную отставку временным отсутствием, – рассмеялась Вивиан, – Ты неисправимый оптимист, Гарри.
– Почему Челси? – спросила леди Луиза, возвращаясь к разговору, начатому до его прихода. – Она ссылается на определенный магазин?
Фелисити подняла сложенную пополам газету, пробежала глазами по строчкам и кивнула. Потом кашлянула и зачитала отрывок:
– «Если кому-то потребовались скатерти, „Максуэллз“ в Челси – прекрасное место, чтобы обзавестись ими. С их ирландскими скатертями не сравнятся никакие другие, а для людей экономных сообщу – цены в „Максуэллз“ очень разумные».
– Дайте посмотреть. – Леди Луиза нацепила на нос пенсне в золотой оправе и забрала газету из рук Фелисити. – Хм-м… она говорит, что для званого обеда одинаково хорошо подойдут скатерти и белые, и цвета слоновой кости.
Гарри перестал жевать.
– Вы «Соушл газетт» читаете?
– Да, дорогой, – отозвалась мать, не отрываясь от статьи. – Колонку миссис Бартлби. Фелисити захотела взглянуть, какая газета привлекла твое внимание настолько, что ты попросил Джексона доставить ее наверх до завтрака, но я и не подозревала, что ты интересуешься зваными обедами и покупкой скатертей. Хм-м… она предпочитает ставить в центр стола орхидеи, это очень мило – правда, они не пахнут… хм-м… разложить карточки с-именами гостей в подставки в форме розовых фламинго? Какая прелесть!
Гарри и в голову бы не пришло окрестить это «прелестью». «Полный бред» – вот что он сказал бы.
– Она называет это оригами, – продолжала тем временем мать. – Японская традиция. «Бумага в оригами складывается в виде животных и цветов, что снабжает хозяек бесконечным множеством необычных украшений к каждому приему, – процитировала она. – В конце мероприятия хозяйка может подарить каждому гостю по оригами на память».
– Отличная идея, – вставила Вивиан, – очень умно.
Остальные дамы одобрительно закивали, и в душу Гарри прокралась смутная тревога.
– Вы же не принимаете эту миссис Бартлби всерьез? – заволновался он.
– Званый вечер, как и любое другое мероприятие, очень серьезное дело, дорогой. – Мать расправила газету и перевернула страницу в поисках окончания колонки мисс Дав. – Один удачно организованный прием может превратить хозяйку в событие сезона.
– Я. отчего-то сильно сомневаюсь, что бумажные розовые фламинго способны повлиять на репутацию хозяйки дома, – буркнул Гарри!
– Но такие вещи очень важны, лорд Марлоу, – поддержала леди Луизу Фелисити. – Поскольку мой отец вдовец, мне приходится выполнять роль хозяйки дома, и могу вас заверить, что организация приема – дело сложное. Нужно все как следует обдумать, не упустить ни одной мелочи. Я уверена, что Мелани, которая тоже выступает хозяйкой дома своего вдового батюшки, согласится со мной. Умные идеи миссис Бартлби помогут успешно провести прием.
Мелани, так и не сумевшая побороть стеснения в присутствии Гарри, молча кивнула.
– Девочки, послушайте. – Мать подалась вперед, приготовившись поделиться с дамами очередной мудростью миссис Бартлби. – Она говорит, что в Челси, прямо напротив магазина мануфактурных товаров, есть лавка канцтоваров, где продается цветная бумага чудесных расцветок, пригодная для оригами. Там также можно получить инструкции по изготовлению фламинго или просто сделать заказ на любое количество фигурок. Она дает торговцу самые лучшие рекомендации.
– Да неужели? – Бабушка фыркнула и отпила чаю. – А кто такая эта мисс Бартлби, чтобы принимать во внимание ее рекомендации?
Гарри мог бы просветить их, но не собирался делать этого. Если сестры узнают, что миссис Бартлби и мисс Дав одно лицо, они изведут его непрерывными шуточками и упреками, ведь он посмел отвергнуть ее ах-какие-умные идеи и позволил перейти к Барринджеру. И пусть ситуация эта временная, они жизни ему не дадут. Мудрее будет держать рот на замке.
– Какие у нее связи? – продолжала бабушка. – Кто ее родственники? Я не знаю ни одного достойного британского семейства по фамилии Бартлби.
– Возможно, она из Америки, – предположила Фиби.
– Ах, американка. – Бабушка произнесла второе слово с нажимом, ясно давая понять, как она относится и к неведомой миссис Бартлби, и к вероятной стране ее происхождения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34