Я очень хочу тебя, но не здесь, в проклятом доме Де Воба!
– Я чрезвычайно польщена, только давай уйдем через окно. Не хочу, чтобы гости видели меня в таком виде.
Она показала на свое грязное вечернее платье. Стивен усмехнулся. Он и сам выглядел не лучше: на щеке синяк, рубашка порвана и забрызгана кровью Одноглазого.
– Мне ты кажешься как никогда прекрасной, – заверил он девушку.
– Твой комплимент – слабое утешение, – отозвалась она.
Взявшись за руки, они подошли к окну, раздвинули шторы, потом быстро вылезли наружу и пересекли галерею.
Воздух был напоен свежестью сырой земли и сладким ароматом диких азалий. Они бежали по плантации, держась в тени вековых дубов. Путь им освещали тонкие полосы лунного света, сочившиеся сквозь листву.
Уильям Таттл и Джонни привели заранее лошадей, которые сейчас паслись в той же рощице, где до этого прятали карету. Анемон подобрала золотую юбку, и Стивен подсадил ее на красивого, серого в яблоках коня, а сам ловко запрыгнул в седло гнедой мускулистой кобылы.
– Готова?
Анемон бросила быстрый взгляд на извилистую тропинку и на дом, все еще утопавший в сиянии огней. До слуха ее долетели слабые звуки музыки.
– Готова, – ответила она и подняла поводья.
Всю усталость как рукой сняло. Она испытывала чудесный прилив сил, вызванный любовью Стивена и победой, которую они сегодня ночью одержали над врагами.
Они скакали по лесной дороге, окруженной густыми зарослями. Девушка посмотрела на Стивена. «Я люблю тебя», – подумала она, и в этот момент он повернул голову. Взгляды их встретились.
– Я люблю тебя! – громко сказал он, покрывая топот копыт.
Анемон увидела его лицо, и сердце ее наполнилось ликованием.
Они молча въехали в город, проскакали по изрезанным колеями и залитым светом фонарей улицам Нового Орлеана и наконец прибыли в порт. Томас Карстейз ждал их на палубе «Морского льва».
– Папа! – Кинув поводья Стивену, Анемон соскользнула с седла и бросилась в объятия отца. Девушка взяла в ладони его избитое, забинтованное лицо. – Подонки, чудовища! – прошептала она. – Что они с тобой сделали! – В ее голосе было столько нежности, что Томас расхохотался:
– Не волнуйся за меня, Эмми. Я бывал и не в таких переделках. Хотя, не скрою, я с радостью увидел Уильяма, Джонни и матросов, пришедших меня спасать.
– Где его светлость? – Стивен отдал лошадей Тому Раггинсу, чтобы тот поставил их в конюшню на Канал-стрит, и поднялся на палубу следом за Анемон. – Как он себя чувствует, Томас?
– Поправляется. Врач сказал, что все болезненные симптомы к утру должны пройти.
– Хорошая новость! – облегченно вздохнул Стивен и оглядел своих спутников. Все трое, усмехаясь, переглянулись. Стивен обнял Анемон за плечи.
– Похоже, у вас двоих была удачная ночка, – заметил Томас, и девушка весело засмеялась.
– Очень удачная, папа!
– Прошу прощения, сэр, но вашей дочери нужна медицинская помощь, – вмешался Стивен. – Врач еще на борту?
– Да. – Томас нахмурился. Только сейчас он заметил многочисленные царапины Анемон и синяк на лице Стивена. – Я пойду с вами, – отрывисто добавил он.
Некоторое время спустя Анемон лежала в объятиях Стивена в его каюте на «Морском льве». Ее стертые запястья и поцарапанная щека были перевязаны. Холодный компресс помог снять опухоль.
Она приняла ванну, надела чистую шелковую рубашку Стивена и сейчас, оказавшись наконец в полной безопасности, испытывала невероятное блаженство. Стивен прижал ее к груди и, на мгновение задержав, уложил на восхитительно мягкую подушку. Девушка довольно вздохнула.
– Спи, любимая! – Он поцеловал ее в лоб.
– Только если ты пообещаешь не уходить.
– Обещаю. – С этими словами Стивен вытянулся рядом с ней.
Внезапно Анемон расхотелось спать. Она томно протянула к Стивену руки.
– Прежде чем уснуть, я должна кое-что сделать, – прошептала она.
Брови его поползли вверх. Из-под густой копны иссиня-черных волос сверкали синие глаза. Он дразняще коснулся губами ее губ.
– Что же это, любимая?
– Вот что, – ласково проговорила она и прижалась к нему всем телом, увлекая его в свои объятия. Любовь пылала в ее сердце ярким неугасимым пламенем.
Глава 26
На реке было тихо. Розовые утренние краски начали просачиваться сквозь синие ночные тени. По безлюдной набережной неторопливо шла одинокая девушка в накинутой на плечи шали. Она остановилась и немного постояла, любуясь пейзажем. По Миссисипи медленно плыла лодка. Вдали по грязной воде скользили несколько парусников. «Морской лев» стоял в гавани, далеко отсюда. Его высокие паруса трепетали на утреннем ветру. На сердце у девушки потеплело. «Морской лев» был теперь ее домом – знакомым, уютным и безопасным, а его рослый красавец капитан – человеком, которого она любила.
Легкий утренний туман еще висел над рекой и просыпавшимся городом, но плоские крыши домов и корабельные паруса уже тронул опаловый свет нового дня, и все вокруг засияло перламутром.
После бала у Де Воба прошло два дня. За это время Стивен и ее отец успели сделать немало. Они встретились с губернатором Клейбурном и другими членами правительства и рассказали им обо всем. Де Воба, Оливер Фенвик и остальные заговорщики, включая братьев Дюфур, были взяты под стражу. Началось тщательное расследование с целью удостовериться, все ли участники заговора найдены и арестованы.
Лорд Бромфорд полностью поправился. Вернувшись на следующий день в дом губернатора, он послал за Томасом Карстейзом, Анемон и Стивеном. Они объяснили ему, что произошло. Его светлость побледнел, узнав, какую страшную участь готовили ему заговорщики, но выслушал рассказ с удивительным спокойствием, а в конце выразил всем искреннюю благодарность.
Теперь, когда почти все официальные процедуры были закончены, «Морской лев» готовился к отплытию из Нового Орлеана. Анемон решила в последний раз прогуляться вдоль величественной реки, попрощаться с богатым, оживленным городом, гудевшим по берегам Миссисипи.
– Эмми, я вижу, тебе в голову пришла та же мысль, что и мне.
Она обернулась на голос отца и улыбнулась:
– Папа, правда же, здесь чудесно? Я буду скучать по Новому Орлеану.
– Говорят, Филадельфия – тоже неплохой город. – От его внимательного взгляда не укрылось сомнение, мелькнувшее в глазах дочери. Он коснулся рукой ее подбородка. – Ты волнуешься перед встречей с родственниками Стивена, моя девочка?
– Конечно, нет, – отозвалась Анемон, но в голосе не было обычной уверенности.
Томас Карстейз усмехнулся и взял ее за руку. Вместе они пошли по набережной вдоль бурной Миссисипи.
– Знаешь, я очень горжусь твоим мужеством. Представляю, что ты пережила в ту ночь, сидя взаперти в подвале под библиотекой. Но ты все выдержала. Я никогда в тебе не сомневался. Молодчина, Эмми! Если бы не ты, Стивен и Джонни Такер, я бы сейчас был мертвецом и его светлость тоже.
– Да, мы обязаны Джонни нашими жизнями, – мрачно протянула девушка. Ей было трудно испытывать признательность к Джонни Такеру: в душе ее еще не остыла ненависть.
Томас посмотрел на дочь. Восходящее солнце сияло на ее пепельно-русых волосах, очаровательно подсвечивая лицо нежным розовым светом.
Она выглядела невероятно элегантной в розовом шелковом платье и такого же цвета перчатках и туфлях. Стивен Берк купил все эти вещи на свои деньги, как только они сочли необходимым влиться в новоорлеанское общество. Когда операция по обезвреживанию заговорщиков была выполнена, Анемон предложила продать все драгоценности и дорогие украшения, но он настоял, чтобы она оставила их себе. Ей удивительно шли эти роскошные платья, ожерелья, шелковые чулки и гребни из слоновой кости.
Томас с грустным удивлением понял, что его дочь – уже не та шаловливая девчонка, которая, как губка, впитывала отцовскую науку, и не та отчаянная девушка, которая после известия о его якобы смерти продолжила одна их дело, работая в интересах Англии.
Анемон стала женщиной. У нее остались милое юное личико и озорная улыбка, но появились женское достоинство и потребность быть любимой. Томас гордился своей дочерью – такой, какой она была в прошлом, и такой, какой стала сейчас. Он был несказанно счастлив, что она помирилась со Стивеном Берком.
– Ты видел вчера Оливера? – спросила Анемон, переводя разговор с Джонни Такера.
Томас кивнул:
– Видел. Я хотел придушить его голыми руками, Эмми. Не терплю предателей, особенно тех, которые пытаются убить меня и мою девочку. Но меня не подпустила к нему тюремная охрана.
Она засмеялась, потом глубоко вздохнула:
– Когда ты впервые его заподозрил, папа? Я была сражена наповал, увидев его в подземелье и поняв, что это и есть Паук.
– У меня появились подозрения, когда я был в Испании, Эмми. Тогда я впервые услышал об этом гнусном заговоре, о Де Воба и его желании помочь Бонапарту. Естественно, я доложил обо всем Оливеру, а потом кто-то попытался меня убить. Я не знал наверняка, что Оливер – предатель, но начал кое о чем догадываться. И тогда я решил инсценировать собственную смерть, чтобы обезопасить себя и спокойно во всем разобраться.
– До сих пор не верится! Но нам повезло: мы вывели его на чистую воду!
– А что касается Де Воба, – добавил Томас, тряхнув головой, – то это конченый человек. Вчера мы с ним немного поговорили. Он хвастал своими планами. Как ты знаешь, он собирался устроить из убийства лорда Бромфорда грандиозный спектакль. После того как его светлость выпил яд, его должны были вывезти из дома, а наутро, моя милая, было намечено главное действо. Слуги Де Воба должны были войти в главное крыло здания и обнаружить своего хозяина связанным и избитым (полагаю, не слишком сильно). Де Воба рассказал бы, что в дом под покровом ночи пробрались какие-то негодяи и увезли его светлость. Да, Эмми, он хорошо все продумал. Разумеется, обстановка в доме была бы соответствующей: разбитые вазы, опрокинутые стулья – словом, все в подтверждение легенды Де Воба. Он сказал бы, что слышал, как лорд Бромфорд звал на помощь, но его схватили и избили бандиты в масках.
– Дьявольский план!
– Да, но теперь его дух сломлен. Де Воба оживился, только когда рассказывал мне о своих планах и о своей мечте – империи Наполеона. Когда же он вспомнил о том, где находится, и о том, что его заговор потерпел полный крах, глаза его потухли. Он сидел в своей камере такой несчастный, что мне даже стало немного жаль этого человека.
– Трудно представить его таким… – задумчиво проговорила Анемон. – Он всегда был очень энергичным и решительным. Я думала, мне придется убить его в том жутком подземелье, когда ко мне в руки попал нож. И Оливера тоже. По счастью, до этого не дошло.
Томас вдруг усмехнулся:
– Я бы многое отдал за то, чтобы посмотреть, как ты удерживаешь этих двоих бандитов ножом Одноглазого. Удивительно еще, что ты не помогала Стивену драться с контрабандистом.
– Он не нуждался в моей помощи, – отозвалась она с озорной улыбкой, – он сражался как древний викинг. Это было восхитительное зрелище! Жаль, ты его не видел!
– Плохо, что вся эта работа досталась вам, детям, – проворчал Томас, оглядывая реку, которая постепенно наполнялась яликами, пирогами и прочими судами и суденышками. – Правда, мне удалось немножко подпортить физиономии братьям Дюфур, прежде чем Одноглазый помог им связать меня в пивной Хромого Матти. А когда появились спасатели во главе с Уильямом и Джонни, я лично расквасил нос Луи Дюфуру.
Некоторое время они шли молча, потом Томас сказал:
– Каждый раз, когда я вижу тебя со Стивеном, Эмми, у меня теплеет на сердце! – Он сжал ее руку. – Ваша любовь напоминает мне о том, что у нас было с твоей мамой.
– Правда, папа? – Она остановилась и порывисто обняла отца. Его слова тронули ее до глубины души. – Спасибо! Спасибо, что ты это сказал и что ты понимаешь…
Она осеклась и покраснела. Но Томас прочел ее мысли и засмеялся:
– Я понимаю, почему ты живешь в одной каюте с мужчиной, за которого собираешься замуж, – ты это имела в виду? Брось, Эмми, в этом нет ничего необычного. Мы с твоей мамой так же любили друг друга.
Она удивленно посмотрела на него, и он с улыбкой покачал головой:
– Да, вам, молодым, кажется, что это вы придумали страсть. Но это не так, моя девочка. И скажу тебе больше. Я очень рад, что мы с Сюзанной поступали так до свадьбы. Нам с ней суждено было недолго прожить вместе, – он вдруг печально уронил голову, – очень недолго…
Анемон с сочувствием посмотрела на отца. Томас откашлялся, поморгал и быстро зашагал дальше. Девушка с грустной улыбкой поспешила за ним.
– Стивен считает, что мы должны устроить пышную свадьбу, – вдруг сказала она и, потемнев лицом, закусила губу.
Острый взгляд Томаса подметил ее недовольство.
– Это тебе не нравится, девочка? – спросил он.
Она остановилась и, повернувшись к отцу, схватила его за руку:
– Папа, я все думаю о своем разговоре с Джонни Такером в порту Нового Орлеана. Да, я знаю, он обманул меня, когда сказал, что любовь Стивена – всего лишь притворство. Но… он говорил и другие вещи. И теперь я очень переживаю, как меня встретят родители Стивена. Они влиятельные люди в филадельфийском обществе, да и во всей американской политике! Не знаю, примут ли они английскую невестку? Что, если они окажутся такими же нетерпимыми, как Джонни Такер?
– Эмми, твои страхи меня удивляют. Родители Стивена будут в восторге оттого, что их сын выбрал в жены такую смелую и красивую девушку.
– Это так, Анемон, – раздался сзади голос Джонни Такера.
Оба вздрогнули от неожиданности и разом обернулись. Джонни тихо подошел к ним и теперь стоял, широко расставив ноги и зацепив большими пальцами карманы брюк из буйволовой кожи.
– Элизабет и Александр Берк – самые лучшие люди из всех, кого я знаю. Они будут счастливы принять тебя в свою семью.
Томас почувствовал, как напряглась Анемон, увидев перед собой светловолосого молодого человека. Он перевел взгляд с одного на другую и наконец принял решение.
– Моя девочка, я, пожалуй, вернусь на корабль и попрощаюсь со Стивеном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42