Это отвлекает, помогает забыть ...
Эштон криво усмехнулся.
- Одни стараются забыть, другие не могут вспомнить. А я жду - не дождусь того дня, когда память вернется к Лирин.
- А я - когда смогу все забыть...и простить, может быть. Хотя не уверена, что такое возможно.
Над седой головой капитана Мейерса прошумело немало зим.
- Умение прощать, Сара, - залог счастливой жизни. Если ты будешь лелеять свою ненависть, то она иссушит твое сердце.
Эштон нахмурился, вспомнив, что и он в этом смысле не без греха. Вскинув голову, он посмотрел туда, где стоял его враг, и глаза его стали похожи на две холодные льдинки.
- Порой это нелегко, особенно когда этот мерзавец все время перед глазами.
Сара повернулась и взглянула туда же. Увидев стоящего неподалеку мужчину, она нахмурилась, подумав про себя, что жаркое солнце может сыграть с ней злую шутку. Что это - мираж? Она затрясла головой, постаравшись забыть об этом, и снова повернулась к мужчинам.
Эштон пригласил их войти.
- Проходите, присаживайтесь. У меня здесь прислуживает юнга с "Речной ведьмы", он сейчас принесет чай или кофе. Если желаете, есть печенье.
Они вошли вслед на ним под откинутый полог и замерли от изумления капитану и Саре показалось, что они мгновенно перенеслись в волшебную сказку "Тысячи и одной ночи". Совсем сбитый с толку капитан только фыркал от удовольствия, оглядываясь по сторонам, а Сара ошарашенно молчала. Огромное, роскошное ложе из нескольких пуховых перин было застлано чем-то вроде покрывала из черного шелка, расшитого золотыми листьями, которому позавидовал бы даже принц из арабских сказок. Сделанный из тончайшего золотого шелка полог, висевший высоко над постелью, заменял сетку, предохранявшую по ночам от москитов. Капитан был уверен, что второго такого не найти во всем мире, по крайней мере, на Миссисипи. Всюду были разбросаны роскошные подушки, целая гора их громоздилась в изголовье постели. Вся эта роскошь как-то не соответствовала изысканному и строгому вкусу их хозяина. С другой стороны, увидеть нечто подобное, да еще, можно сказать, на вражеской территории - в этом было что-то забавное!
- Когда мне сказали, что вы живете в палатке, Эштон, я и не подумал, что увижу нечто подобное, - воскликнул капитан Мейерс. - А я-то, старый дурак, был уверен, что у вас над головой простой парусиновый полог, а под головой - тощая подушка. Неужто вы сами все это придумали?
Эштон фыркнул, чуть не расплескав кофе.
- Это просто для отвода глаз, Чарльз. Похоже, что Малькольму Синклеру весьма по душе подобная кричащая роскошь, особенно если он не дома. Надеюсь, вы меня понимаете, - Он успел убедиться в этом, когда наблюдал, как Малькольм развлекается в компании дешевых шлюх. Несмотря но то, что все эти девицы были расфуфырены в пух и прах, в одном мизинчике Лирин было больше изящества и элегантности, чем у них всех, вместе взятых. - Мне казалось, что так будет легче заставить Малькольма чувствовать себя, как дома, просто на тот случай, если он вдруг будет проходить мимо и ему придет в голову заглянуть на огонек ...
У капитана Мейерса в глазах сверкнуло лукавство.
- Любитель женщин, я угадал?
- Можно сказать и так, - сухо кивнул Эштон.
- Малькольм Синклер? - вдруг с беспокойством встрепенулась Сара. - А кто он такой?
Эштон указал на дом.
- Он живет там...с Лирин. Кроме того, он утверждает, что она - Ленора.
- Мать моего мужа носила фамилию Синклер, - рассеянно заметила Сара, направившись к выходу. Она взглянула на дом, но стоявший на крыльце человек уже исчез. Подавив вздох, она вернулась, уселась на мягкую подушку и отхлебнула чай. - Должно быть, вам будет интересно, что некий Тич слонялся по реке и наводил справки о том пароходе, что вы купили не так давно. И ещё он расспрашивал про ваши склады, особенно о том, где недавно был пожар. Я не знала, что делать, поэтому решила, что будет лучше, если об этом станет известно шерифу. Мистер Доббс пообещал не спускать с него глаз.
- Хорэс был здесь, - сказал Эштон, подливая себе кофе из серебряного кофейника. - Может, он ещё не уехал, не знаю. Харви допрашивал его несколько раз, но, насколько мне известно, так и не смог с уверенностью сказать, что поджег - его рук дело. Я уж был подумывал о том, чтобы расставить людей возле дома, просто для того, чтобы ничего не случилось с Лирин, пока она здесь, - Он сухо рассмеялся, - только Малькольм меня опередил. Тут полно его людей - обычные пешки, но они тоже стерегут Лирин. От меня.
- Пешки? - задумчиво протянул Чарльз, удивленный сравнением. - Вы затеяли какую-то игру, Эштон?
- Да, Чарльз. Что-то вроде партии в шахматы, где ставка - мое сердце.
Пока Эштон принимал гостей, Малькольм решил воспользоваться этой возможностью и, ничем не рискуя, свозить молодую жену в Билокси. Направившись прямиком в её спальню, он даже не заметил, что Меган ещё не будила её. Дверь была заперта, но его настойчивый стук заставил Ленору подскочить в постели и броситься к дверям. При виде мужа, полностью одетого и готового выйти из дома она даже застонала от отчаяния. Он отодвинул её в сторону и решительно вошел в комнату, а Ленора забралась в постель и с головой укуталась в одеяло, в надежде, что ей удастся с такой же легкостью выдворить его из спальни, как и из виду, стоило только прикрыть глаза.
- Мне нужно съездить в Билокси по делам, и я надеюсь, мадам, что вы составите мне компанию. Если вы поспешите выбраться и постели и одеться, я был бы чрезвычайно вам признателен.
- О Господи, Малькольм, - застонала она. - Пожалуйста, хотя бы сегодня оставьте меня в покое. Мне нездоровится, а при мысли о том, что придется париться в душном экипаже, поджидая вас, мне становится плохо.
- Да брось, Ленора. Только выедем из дома, и тебе сразу полегчает, вот увидишь, - Малькольм протянул руку, давая понять, что все решено. - Даже не хочу ничего слышать, дорогая. Сейчас пришлю к тебе Меган с чашечкой чая, и она поможет тебе одеться. Пожалуйста, поторопись. У меня важная встреча, и опаздывать мне нельзя.
Он вышел в коридор и прикрыл за собой дверь, не дав ей и слова сказать. Как только его шаги удалились, Ленора подняла голову и обвела все унылым взглядом. Утренний ветерок, пробиравшийся в комнату через открытое окно, вместо прохлады, уже сейчас нес с собой жаркое дуновение приближающегося дня. Духота стояла страшная. Ночная рубашка Леноры плотно облепила влажное тело, в ложбинке между грудями выступили крупные капли пота. Она неохотно откинула простыню и села. Вдруг неожиданно накатила дурнота, словно даже её желудок взбунтовался против необходимости двигаться. С трудом переводя дыхание, Ленора кое-как доползла до умывальника. Один взгляд в крохотное зеркало, висевшее на стене, подтвердил, что она и в самом деле выглядит больной. Лицо её побледнело, глаза, обычно такие ясные, потухли. Она глубоко вздохнула, споласкивая лицо и руки теплой водой в надежде немного освежиться. Однако только выпив чаю с сухариками, которые принесла Меган, Ленора пришла в себя настолько, чтобы заняться туалетом. Все же, одеваясь, она чувствовала, как на неё то и дело накатывается дурнота, и Меган, заметив это, предложила смочить одеколоном виски.
- Спасибо, - пробормотала Ленора и взяла руки флакон. Но его нежный, цветочный аромат заставил её побледнеть. - Нет, Меган, не нужно. Слишком сильный запах.
Служанка с тревогой всмотрелась в помертвевшее лицо хозяйки и заставила её обтереть лицо влажной салфеткой.
- Мэм, прошу простить, если что не так, но что это с вами?
Ленора слабо пожала плечами.
- Это все жара. Понятия не имею, как ты её переносишь, Меган.
- Да что же тут странного, мэм, ведь меня, кроме жары, ничего не беспокоит.
Ленора попыталась отвести глаза в сторону.
- А почему ты уверена, что меня беспокоит что-то еще?
- Ну, мэм, со мной-то ничего подобного не было, но вот моя сестра мучилась точь-в-точь как вы сейчас, когда была в положении.
Темные ресницы опустились на побледневшие щеки, и Меган услышала прерывистый вздох. Если бы Ленора по-прежнему жила в Белль Шене с Эштоном, ничто не могло бы обрадовать её больше, чем это, но сейчас перед ней во всей своей чудовищной очевидностью встала единственная проблема - что же делать? Беременность ухудшит её и без того тяжелое положение. Может быть, следовало сразу сознаться, что она была близка с Эштоном. Тогда, во всяком случае, это не было бы неожиданностью. И Эштон, и Малькольм были бы готовы к этому. Она могла только гадать, как скоро её состояние перестанет быть тайной. Если попробовать потянуть время, может быть, ей и удастся найти какой-нибудь выход из этого ужасного положения. По крайней мере, стоит попробовать.
- Меган, можно попросить тебя об одной услуге?
- Да, мэм?
- Пожалуйста, пусть это ещё на какое-то время останется между нами. Боюсь, мистеру Синклеру это не слишком понравится.
- Понимаю, мэм, - мягко отозвалась служанка. - Можете на меня положиться.
Подняв глаза, Ленора увидела, что женщина сочувственно улыбается.
- Ты все поняла, Меган?
Та кивнула.
- Это ребенок мистера Уингейта? Вы носите его дитя.
Ленора спрятала свою тревогу, надеясь, что мужчины не будут так проницательны, как Меган. Дикий страх перед тем, что может сделать Малькольм, когда узнает, накатил на нее, вызвав новую волну дурноты. Она успела только протянуть дрожащие руки к Меган. Та сразу поняла, в чем дело, и кинулась за тазиком. Прошло немало времени, прежде чем Ленора смогла поднять глаза. Служанка сочувственно смотрела на нее.
- Господи, что же делать? Ведь Малькольм хочет, чтобы я поехала с ним, а это меня доконает, - слабо прошептала она.
- Не волнуйтесь об этом, мэм, - ободрила её Меган, унося таз. - Я передам мистеру Синклеру, что вы нездоровы. Ну, а уж коли он будет настаивать, будьте спокойны - я найду способ его убедить.
Ленора недоверчиво покачала головой.
- Но ты же не хочешь ...
- Вам нужно отдохнуть, мадам, - настойчиво повторила Меган. - И у вас нет другой возможности избавиться от него, - Похоже, все её симпатии с самого начала были на стороне хозяйки.
Лето было в разгаре. Дни становились все длиннее, ночи - короче. Сумерки сгущались и вечерние тени уже ложились на землю, когда Эштон откинул полог и вышел из шатра. Закинув руки за голову, он задумчиво уставился на быстро темнеющее небо, на котором уже загорались первые звезды. Едва заметный силуэт "Серого орла" смутно вырисовывался на фоне багрового заката. Яркий огонек вахтенного свидетельствовал о том, что все его приказы строго выполняются и ни одному непрошеному гостю не удастся незаметно проникнуть на корабль.
Откуда-то издалека, со стороны болот у него за спиной, разорвав царившую тишину, раздался пронзительный крик цапли и Эштон резко обернулся и взглянул на дом. Он искал взглядом окна, где светился бы огонек, втайне надеясь увидеть тень единственной женщины, которую он любил. Но везде было темно, и ничто не могло заполнить щемящую пустоту в его сердце. Закурив тонкую черуту, он медленно направился туда, где после прилива ещё осталась полоска влажного песка. Песчаный берег пересекал приливный ручеек - словно темный барьер, разделяющий их двоих. Черута потухла. Эштон замер, не в силах оторвать взгляда от темной громады дома.
Ленора? Или Лирин? Или же все-таки Ленора? Стоявшее у него перед глазами милое лицо было все тем же, имена преследовали его, как наваждение.
Стиснув зубы, Эштон яростно выплюнул сигару в волны. С каким бы удовольствием он сейчас сорвал на чем-нибудь ... или на ком-нибудь свой гнев! Но вокруг не было ни души, только спокойная гладь океана, да шуршащий под ногами песок, на котором оставались его следы. Но настанет утро, начнется прилив и смоет все следы, а песок станет таким же гладким, как и был.
Краем глаза он заметил, как что-то шевельнулось в темноте. Эштон бросился вперед и увидел впереди смутную фигуру в белом. Словно призрак, она бесшумно проплыла мимо него к узенькой полоске песка у самого берега, потом остановилась и стала смотреть вдаль, где на якоре стоял корабль, казалось, не замечая набегающих на берег волн. Эштон едва мог дышать. В груди его шевельнулась слабая надежда. Неужели это ...
- Лирин? - шепот был едва слышен. Ночной ветерок подхватил и унес его. Но ему показалось, что он почти кричит. Он узнал эту хрупкую, стройную фигуру. Это была она!
Эштон одним прыжком оказался на другой стороне ручья, мигом позабыв об одиночестве, будто его и не было. Он бежал к ней. Заметив, как она испуганно шарахнулась в сторону, увидев его, он удивился, но внезапно понял, что на ней ничего нет, кроме полупрозрачной ночной рубашки. Подол её уже намок и тяжело обвис, насквозь пропитавшись соленой водой, а ту её часть, что ещё не промокла, насквозь продувал ветер. Волосы её были распущены и струились по плечам. Залитая мягким серебристым светом луны, Ленора казалась королевой из волшебной сказки.
- Лирин, - Ее имя тихо слетело с его губ. Он произнес его, как молитву, как заклинание, как мольбу человека, влюбленного в мечту. Это был голос человека, сгорающего в муках неразделенной страсти.
- Ленора, - в отчаянии прошептала она в ответ.
Хотя в темноте Эштон с трудом различал её лицо и даже не видел, как шевельнулись её губы, он ясно слышал в её голосе печаль и она, словно ножом, полоснула его по сердцу.
- Как бы тебя не звали, ты по-прежнему моя любимая.
Она подняла руку, чтобы откинуть спутанные пряди с лица, и подняла на него глаза, в которых тоже горело желание. Лунный свет падал на него, и там, где расстегнутый ворот рубашки обнажал его тело, она могла видеть, как часто поднимается и опускается мускулистая, широкая грудь. В памяти всплыло время, когда она так уютно сворачивалась калачиком, приникнув к этой груди, наслаждаясь теплом и покоем, чувствуя, как его дыхание шевелит волосы у неё на виске. Какая же это мука - любовь, подумала она. Придет ли время, когда в её душе воцарится покой?
- Я и не думала, что могу встретить тебя здесь, - пробормотала она. Отец сказал, что ты вернулся на корабль. Он даже пригласил охранников выпить.
- Один из матросов привез мне ужин, - тихо ответил Эштон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67