– Я не могу, Лоран… – начала она неуверенным голосом. – Я не могу обманывать тебя…
– Хорошо, больше ничего не говори. Ты меня не любишь, правда?
Он не надеялся услышать ничего, кроме слов утешения.
– Останься со мной хотя бы на эту ночь.
– Лоран, – только и смогла она произнести.
Он страдал от мысли о том, что потерял ее. В прошлом он уже дважды пытался создать семью, и каждый раз клялся себе в том, что больше такого не повторится, что он больше никогда не станет делать кому-то предложение. Но с Паскаль было по-другому, она была идеалом, встретить который он уже не надеялся, даже не смел надеяться. Она была для него даром небес.
– Ты не готова заново устроить свою жизнь, или же дело во мне?
Почему он настаивал на ответе, сам не желая его услышать? Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что он вызывал в ней физическое желание, но это не давало ему никакого права на нее, никакой надежды. Он почувствовал, что она хочет освободиться от его объятий, и наивно прижал ее к себе еще сильнее.
– Пожалуйста, останься…
Он страстно хотел заняться с ней любовью, чтобы отсрочить приговор, который она должна была ему вынести. Их физическое влечение друг к другу было огромным; желание слиться в наслаждении заставляло их иногда терять голову.
– Отпусти меня, Лоран, мне нужно поговорить с тобой. Она произнесла это спокойным и решительным тоном, словно врач в беседе с пациентом, что подействовало на него подобно холодному душу. Он отпустил ее, кусая губы. Когда она подняла руку, он испугался, что последует какой-то агрессивный жест, но она с нежной грустью провела пальцами по его щеке.
– Ты был чудесным любовником, не жалей и не упрекай себя ни в чем. Это я не могу… Я думала, что полюблю тебя, но я ошибалась, прости меня. Для тебя недостаточно тех отношений, что у нас были, я хотела все сказать тебе этим вечером, но… мы так хорошо провели вместе время… И так всегда получается, когда мы с тобой вместе! С тех пор как мы знакомы, ты всегда помогал мне, ты облегчил мне жизнь, кроме того, ты очень привлекательный мужчина и прекрасный любовник… Мне жаль, что все так получилось, Лоран.
Он не мог сомневаться в искренности ее слов, видя, как глаза ее наполнились слезами.
– Это все из-за Самюэля? – спросил он хрипло.
Она удивленно посмотрела на него и забеспокоилась.
– Из-за Самюэля? Нет… При чем здесь он? Он отвел от себя ее руку.
– Хорошо. Думаю, мы уже все сказали друг другу.
Обручальное кольцо по-прежнему лежало у него в кармане, и слава богу – он уже и без того чувствовал себя посмешищем. Он увидел, как она берет пальто, и помог ей одеться. Неужели она действительно уходит навсегда, исчезает из его жизни? На миг у него появилась надежда, что он еще может уговорить ее, но гордость заставила его промолчать. Он проводил ее до двери и смотрел, как она шла к своей машине. Существовала ли на свете другая женщина с такой же походкой? Он слышал, как захлопнулась дверца, загудел мотор, и в немом бессилии сжал футляр в кармане своей жилетки.
Анри был поражен фотографией, которую прислала ему Паскаль. ЮЛИЯ. Каждая буква казалась выпуклой благодаря высоким стеблям в середине и более низкому и темному цветочному бордюру по краям. Белые розы были окружены красными розами, желтые тюльпаны черными тюльпанами, – результат был просто завораживающим. Анри изучал цветочную композицию с помощью лупы, мысленно нахваливая Люсьена Лестрейда за отличную работу. И особняк на заднем плане казался очень маленьким по сравнению с огромной надписью ЮЛИЯ. Боже мой! Паскаль не может жить с этим постоянным напоминанием о страдании, она не должна расплачиваться за грехи своих родителей. У него не оставалось выбора, он должен поехать в Пейроль к дочери.
Поразмыслив над тем, стоит ли предлагать Адриану сопровождать его, Анри решил, что поедет один. Это касалось одной лишь Паскаль, которая жила в этом доме и разыскала Юлию.
Он долго думал, как поступить с фотографией, затем решительно порвал ее, и руки при этом у него не дрогнули.
Анри сел на самолет утром в субботу, позвонил Самюэлю и попросил встретить его в аэропорту Бланьяк. Он любил Самюэля и жалел о том, что тот больше не является членом их семьи, хотя бывший зять и помог Паскаль осуществить ее сумасбродный план с покупкой Пейроля. Да, если бы не деньги Самюэля, дом был бы продан чужому человеку, и все бы тогда спали спокойно!
Получив ключи и бумаги на автомобиль, Анри отправился в бар, где его ждал Самюэль.
– Надеюсь, что я не слишком испортил тебе утро? Я не очень-то люблю бывать здесь и приехал ради Паскаль.
– Возможно, у вас сохранились хорошие воспоминания об Альби и Пейроле?
– В моем возрасте воспоминания чересчур обременяют, ты в этом убедишься сам, когда состаришься. Расскажи мне о моей дочери. Как у нее дела?
– Хорошо. Но мне кажется, вы с ней чаще говорите по телефону, чем я!
– Вы ведь с ней по-прежнему друзья, не так ли? Ты знаешь ее лучше, чем кто-либо другой. Я хотел бы узнать, как она перенесла тот… визит к Юлии.
В те далекие времена, когда Самюэль был врачом-анестезиологом в клинике Сен-Жермен, Анри легко мог поговорить с ним на любую тему. Самюэль был умным человеком с развитой интуицией, понимавший все с полуслова, – именно такой собеседник и нужен был Анри перед встречей с дочерью.
– Это, конечно, потрясло ее.
– Представляю, как все это было ужасно! – сказал Анри.
– Но почему? Никто же не умер.
Да, Юлия до сих пор была жива, хотя это и казалось невероятным. Живой упрек.
– Видишь ли, – начал Анри медленно, – после смерти Камиллы я стал очень тревожиться за Паскаль. Я не хотел, чтобы она одна переезжала на другой конец Франции, я был уверен, что в Пейроле она…
Он запнулся, покачал головой, и Самюэль продолжил за него:
– Узнает о том, что вы скрывали от нее? Да уж, эти семейные секреты – настоящий яд.
Самюэль, наклонившись, посмотрел Анри в глаза.
– Скажите, почему вы продали ей этот дом, вместо того чтобы подарить?
– Я не мог подарить ей Пейроль, у меня есть некоторые финансовые затруднения, кроме того… Скажем так, я не хотел, чтобы она там жила. Это длинная история, Самюэль, и я собираюсь рассказать ее Паскаль полностью.
– Насколько я вижу, вам потребуется для этого немалое мужество, – произнес Самюэль с состраданием.
– Да. Поэтому я хотел увидеться с тобой. Если она плохо перенесет наш разговор, я рассчитываю, что ты утешишь ее после моего отъезда.
– Она не нуждается во мне, у нее есть свой мужчина, он ее и утешит.
– Ты говоришь о Лоране Вийневе? – удивился Анри. – Выбор неплохой, хотя я готов был поклясться, что…
Заметив, как изменилось выражение лица Самюэля, он осекся.
– Ладно, я, пожалуй, поеду. Спасибо, что уделил мне время.
Он хотел было вынуть кошелек, но бывший зять опередил его, положив на стол банкноту.
– Я люблю вас, Анри. Держите меня в курсе.
Несмотря ни на что, этот мальчик всегда будет рядом, чтобы помочь Паскаль.
Анри сел в арендованную машину и отправился в Альби.
В ожидании отца Паскаль, сидя на траве, погрузилась в размышления. Аврора уехала к Жоржу в Тулузу, чтобы не присутствовать при разговоре Паскаль с Анри. «Поеду на матч регби!» – говорила она с заразительным смехом. «Не то чтобы я была без ума от регби, но тебе лучше поговорить с отцом наедине, к тому же Жорж будет рад, что я хоть раз пойду вместе с ним!»
Аврора… Ее веселый нрав, жизнерадостный характер, сумасбродные идеи… Какой добрый гений сделал так, что их пути пересеклись? Благодаря ей, даже из-за нее, – ее мании шарить на чердаке, здесь произошло столько неожиданного и странного. В Пейроле она нашла не свое детство, а прошлое своей матери, с последствиями которого ей теперь приходится иметь дело.
С места, где она сидела, ей были видны часть парка, дом и оранжерея. Она вспомнила тот день, когда, выйдя из такси, прочитала на воротах «Сдается внаем». Повинуясь внутреннему побуждению, она сделала все, чтобы приобрести этот особняк, она была убеждена, что совершает одно из самых важных дел своей жизни. Хотелось ли ей продолжать жить здесь?
Услышав шум мотора, она встала. Маленькой девочкой она всегда выбегала навстречу отцу, когда тот возвращался с работы. Она бежала к нему, счастливая оттого, что он вернулся. Но сейчас что-то мешало ей это сделать. Он вышел из машины, как делает это усталый пожилой человек. Он старел, менялся, и эти разъезды, должно быть, изрядно утомляли его. Разве он не говорил как-то, что выйдет на пенсию и передаст клинику в руки Адриана?
Он заметил, что она идет через лужайку ему навстречу, и остановился в ожидании.
– Моя дорогая девочка… – сказал он, обнимая ее.
В течение минуты они стояли обнявшись, не говоря друг другу ни слова.
– Ты все хорошеешь, – прошептал он наконец.
Но он не смотрел на нее, он разглядывал окружавшие их цветы.
– Забавно, что отсюда ни за что не догадаешься… Боже мой, как давно все это было… твоя мать так много работала здесь…
– Не думай об этом, папа. По твоему совету я все здесь изменю, этот алтарь никому теперь не нужен.
Заметив его печаль, она пожалела о том, что вынудила его приехать в Пейроль. Она не должна была посылать ему эту фотографию, которая лишь увеличивала его скорбь и сожаления.
– Ты не виноват, – сказала она. – Я уже многое разузнала, между прочим, я доискалась, какую роль сыграли Монтаги в этой истории, и даже поговорила об этом с Надин Клеман!
Он с беспокойством смотрел на нее.
– Что ты ей рассказала?
– Я ей сказала, что это была ее вина!
– Ее вина? Нет, дорогая, она здесь ни при чем… Он покачал головой, тяжело дыша.
– Боже мой, Паскаль, ты с ума меня сведешь своей непредсказуемостью! Знаю, что я должен был сам тебе обо всем рассказать, но… Иногда случается так, что в семьях бывают запретные темы – вещи, о которых никогда не говорят, и с течением времени становится все труднее их объяснить.
Он взял ее за руку, увлекая в дом, но она не шелохнулась.
– Папа, что с тобой?
– А как ты думаешь, что со мной? – вспылил он. – Послушай, пойдем немного прогуляемся, и я все расскажу тебе с самого начала…
Прогулка по парку помогла бы отцу успокоиться, поэтому Паскаль последовала за ним без возражений. Когда они проходили мимо кустов гибискуса, он указал на них жестом фаталиста.
– Единственный случай, когда я проявил себя садовником! Как тебе уже известно, я посадил здесь эти кусты, чтобы забыть о том ужасном пожаре, но ты не знаешь, что смерть Александры, ужасная и мучительная, не причинила мне большого горя.
– Папа…
– Пожалуйста, не перебивай меня, а то я никогда не смогу добраться до конца!
Он несколько мгновений рассматривал кустарник, не обращая внимания на состояние Паскаль, которую охватило чувство страха.
– Ты не можешь себе представить, как легко в мое время совершались браки без любви! Для того чтобы создать семью, достаточно было лишь встретить девушку своего круга. Я действовал вопреки своим чувствам, потому что к тому времени я успел полюбить твою мать. Тогда она еще училась в лицее, и это была любовь с первого взгляда, но, к несчастью, я ее больше не видел, и ходили слухи, будто в Париже она вышла замуж. Я выбрал себе невесту, которая была совершенно не похожа на мою первую любовь… Я женился на упитанной блондинке, а твоя мать была тоненькой, как тростинка.
Паскаль слышала все это впервые, ей хотелось задать вопрос, но она сдержалась. Отец медленно продолжал, погруженный в воспоминания:
– Все сочувствовали мне, когда я овдовел, и, как ни ужасно признаваться в этом, но мне это было на руку! Потому что я снова встретил Камиллу и больше не мог думать ни о ком другом.
Паскаль в ужасе остановилась. Анри продолжал идти, и, заметив через несколько шагов, что дочери нет рядом, он обернулся.
– Если бы не случилась эта трагедия, я бы, наверное, развелся с Александрой. Когда-нибудь ты поймешь, я надеюсь, что поймешь: любить по-настоящему можно только один раз. В моем случае это была твоя мать… Ты идешь или нет?
Паскаль догнала его, сердце ее бешено колотилось, в голове был сумбур. Нет, он не поджигал этот сарай, где Александра устроила себе мастерскую, он никого не убивал и не сознавался в преступлениях; она ругала себя за то, что на долю секунды усомнилась в нем.
– Камилла была женщиной всей моей жизни, я снова встретил ее, я был свободен, все, казалось, было идеально. Я желал одну ее, счастье наконец постучало в мою дверь… Но она была не одна, у нее была Юлия. Семья прогнала ее, и она жила в предместье Тулузы, была домработницей. Ты представляешь себе это? Моя бедная Камилла…
– Вот видишь, до чего эти Монтаги низко поступили! – подчеркнула Паскаль.
– Нет, дорогая, Монтаги здесь не виноваты, увы… Голос отца дрогнул, и она едва расслышала его последние слова. Он остановился, отдышался, посмотрел на небо, затем снова двинулся по аллее.
– Я нашел ее, я был без ума от нее, но… я поступил как эгоист. Я видел, что она сможет стать прекрасной матерью Адриану, но все ее внимание отнимала Юлия. Она не могла говорить о ней без слез, это была ее обуза, ее крест… Но за что? Ее жизнь и так была цепочкой катастроф, ее никто никогда не любил, и она привязалась к этому дефективному ребенку, которому ничем не могла помочь. Конечно, она считала меня своим спасителем. А я… я… О Боже мой, как же я мог?
Он прислонился лбом к платану и ударил его кулаком. Паскаль с трудом понимала его слова и отказывалась им верить.
– Я хотел, чтобы Камилла принадлежала только мне, – сказал он тихо.
Последовала тишина. Паскаль слышала пение птиц, шелест листьев, хруст гравия под ботинками Анри… Рядом с этим деревом он выглядел как мальчишка, который задумал какую-то шалость или же пришел сюда, чтобы выплакать свое горе.
– Обременить себя ребенком, который был серьезно болен, было выше моих сил. Я не знаю, как мне удалось убедить твою мать. Я использовал различные медицинские термины, чтобы запугать ее, я рисовал перед ней картины ужасного будущего, которое нас ожидало, если Юлия встанет между нами… Этот несчастный ребенок был таким жалким, таким несуразным… Как она сможет стать сестрой Адриана?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35