— Смотри на меня!Когда она запрокинула голову, ветер подхватил шляпку, и она слетела с ее головы. Смеясь, Адам поймал ее, перед тем как она закружилась по песку, а волосы Энджел, освободившись от заколок, разметались вокруг лица. Но ей было все равно. Она наклонилась и расстегнула туфли.— Что вы делаете? — удивился Адам — Иду в воду. — Когда она взглянула на него, ее глаза сияли безудержным весельем, потому что в этот день она не могла быть осторожной, не могла быть невозмутимой, не могла быть сдержанной. Ни с Адамом, ни с кем-либо другим. — Вы идете?— Вы с ума сошли? Вода холодная!— Трус! — насмешливо бросила она через плечо и побежала к воде, ничуть не заботясь о том, что на ней были новые чулки и юбка.Адам оказался прав. Волна, которая набежала на берег и намочила ее чулки, действительно была холодной, но эта прохлада бодрила. Энджел побежала вперед, поближе к пенящимся волнам. Она забыла о том, что на ней было новое платье. Она не обращала внимания на сломанные ракушки и камни под ногами. Ее окружали океан и воплощенные детские мечты.Энджел снова оглянулась, чтобы помахать своему отцу как вдруг земля ушла у нее из-под ног. Она вскрикнула и стала размахивать руками, а песок вымывался из-под нее приливом, и даже небо, казалось, наклонилось. Но внезапно рядом возник Адам, и его сильные руки схватили ее за подмышки как раз в тот момент, когда она начала падать; она натолкнулась на него, и в следующий миг их обоих ударило набежавшей волной, и они упали на колени, вымокнув до нитки.Энджел огляделась, сама не зная чему. Она промокла насквозь; Адам тоже. Ее новая юбка пострадала, новые чулки порвались. Но выражение гнева и изумления на лице Адама показалось ей таким комичным, его руки, державшие ее за талию, были такими теплыми и сильными, а солнце и вода плясали вокруг них — и она засмеялась.Через мгновение Адам засмеялся вместе с ней и оттолкнул ее от еще одной сбивающей с ног волны. Импульсивно Энджел нагнулась и выкопала наполовину зарытую в песок ракушку.— Посмотрите! — воскликнула она, протягивая ее Адаму.Он, улыбаясь, взглянул на ракушку.— Зачем она вам?— Я подарю ее папе, — не задумываясь ответила Энджел, вытирая песок с блестящей поверхности. — И тогда с ним все время будет его океан.— Вы выглядите как маленькая девочка, — улыбнулся он.Легкая тень промелькнула по ее лицу.— Мне кажется, я ею никогда не была. Маленькой девочкой, я хотела сказать.Когда Адам дотронулся до ее подбородка, его пальцы были влажными и прохладными. От его прикосновения она затрепетала.— Жаль, что я не знал вас тогда, — проговорил он. — Тогда бы у вас все сложилось по-другому.Энджел взглянула на него. Его глаза приобрели цвет солнца и ртути, но его взгляд был нежнее бархата. Он был без шляпы, и соленый ветер растрепал его светлые волосы.Она никогда не видела такого доброго и мужественного лица, и внезапно ее посетила удивительная мысль, что в этом чудесном месте она должна была быть только с ним. Она не стала отстраняться, когда его пальцы погладили линию ее подбородка и скользнули на ее шею, ее мышцы нисколько не сопротивлялись, когда это легкое, мягкое, бесконечно нежное движение заставило ее наклониться к нему. Ее дыхание участилось, губы раскрылись, чтобы поймать воздух, и лишь на мгновение она ощутила вкус соли на своих губах, прежде чем почувствовала вкус его губ.Она не забыла его первый поцелуй. Десятки раз или даже больше, с тех пор как однажды он поцеловал ее, она вновь и вновь мысленно переживала его сладость, и слабость, охватившую ее в тот миг, и наслаждение, размягчающее разум.Она не забыла ни то томительное желание, которое нарастало внизу ее живота, ни тот жар, который кипел в ее венах, ни то, как вкус его губ пропитывал все ее поры, все ее уязвимые места, не оставляя ничего, кроме его власти. Но теперь, снова заблудившись в его объятиях, она как будто забыла все это. Как будто это было в первый раз, и как будто любое воспоминание, которое у нее когда-либо было, заслонили новизна и чудо его поцелуев.Ее руки без колебаний обвили его шею, и ее тело прижалось к нему. В ее голове был рев океана и вздохи ветра — и Адам. Он окружал ее, заслонял ее, наполнял ее своим теплом и своей силой. Смешанное с восторгом изумление и головокружительная радость, от которой захватывало дух, переполняли ее, и ей казалось, что это сказка: это чувство, этот день, этот человек.Когда его губы неохотно отпустили ее губы, оставив тепло дыхания на ее щеке, ее пальцы инстинктивно сжались на его шее, желая продолжения, но затем она заставила себя ослабить объятие. Она открыла глаза, и день, казалось, заблистал еще ярче, чем раньше. Свет солнца отражался от скал и песка и от кончиков ее волос, собирался в его глазах и согревал ее душу своим блеском. Посмотрев в его глаза, она увидела там волшебство, обещание счастья, она увидела мгновение, которое могло бы длиться вечно, и всего этого она жаждала всей душой.— Энджел… Вы, наверное, не понимаете, что делаете со мной, — хрипло прошептал он.— Нет, — так же шепотом ответила она, задыхаясь. — Не понимаю.Кончиками пальцев он обрисовал контур ее губ, еще влажных от его поцелуя. От его прикосновения дрожь любовного томления и наслаждения пронзила все ее существо.А затем он опустил руку.— Может быть, — произнес он, — это и к лучшему.Она могла заставить его поцеловать ее снова — она знала это. Но ее ненасытность немного пугала ее, как будто она боялась, что если она попросит слишком много от сказки, становившейся ее жизнью в эти несколько дней, то она внезапно потеряет все. Поэтому ее руки покори но соскользнули с его шеи, и, вдруг отчего-то смутившись, она взглянула на ракушку, которую все еще сжимала в руке, — Это мой самый счастливый день, — вздохнула она.Он взял другую ее руку в свою и сплел се пальцы со своими, внимательно наблюдая за тем, как они соединяются вместе.— Если бы я мог, я бы все дни сделал такими, как этот.Она подняла на него глаза, и ее сердце запрыгало и затанцевало в груди.— Вы так много для нас… для меня сделали. Почему? Я никогда ни о чем вас не просила. Почему вы так добры ко мне?В его глазах промелькнула смешинка, и Энджел от волнения затаила дыхание. А затем его губы тронула едва заметная улыбка, и она знала, что он ответит совсем не то, что хотел сказать на самом деле.— Я и сам не знаю. — Он взглянул на утес. — Нам пора возвращаться.Энджел кивнула и пошла надевать туфли.Она торопливо поднималась по тропинке, подгоняемая восторгом, который заряжал ее энергией при каждом случайном прикосновении Адама к ее спине, руке или плечам, и от этого восторга ей казалось, будто ноги ее едва касаются земли. Когда Энджел была на середине пути, она крикнула:— Папа! Подожди немного, и я тебе покажу, что я нашла!Он не ответил, и она ускорила шаг.Когда Энджел окликнула его еще раз и опять не получила ответа, она постаралась не обращать внимания на тревогу, закравшуюся ей в душу. Но Адам тоже прибавил шагу, держа руку на ее талии, чтобы она поспевала за его широкими шагами. Когда каменистая тропка сменилась низкорослой травой и она увидела своего папу, безвольно сидящего на стуле, где они его оставили, ее уже не нужно было подгонять.Она побежала к нему, ее легкие разрывались, а сердце превратилось во вспухший узел яростной боли, выдавливающий кровь в вены. Ее лицо стало мокрым от пота, руки холодными, а ноги одеревенели. Казалось, что расстояние между ней и отцом — это черная дыра во Вселенной, и хотя Энджел бежала изо всех сил, это расстояние все никак не уменьшалось.Она спотыкалась о свои юбки, и только сильная рука Адама удерживала ее от падения. Энджел подняла юбки до колен, чтобы они не мешали бежать. Она попыталась позвать отца еще раз, но смогла только судорожно что-то прохрипеть.И вот она увидела лицо Джереми: белое, неподвижное, как камень, увидела его губы с пятнами крови на них. Одна его рука безжизненно перевесилась через подлокотник кресла, он не шевелился.— Папа! — вскрикнула она и упала на землю у его ног.Она терла его ледяные руки, трясла его за хрупкие плечи, но он все равно не двигался.Адам резко оттолкнул ее, и Энджел на него замахнулась, но он не обратил на нее внимания и наклонился над Джереми.— Оставьте его! — закричала Энджел, отталкивая Адама. — Дайте мне посмотреть на него, не надо…— Прекратите! — Он яростно схватил ее за плечи. — Послушайте меня. Он дышит, он жив. Мы должны срочно отвезти его к врачу. Бегите к экипажу и подведите лошадей как можно ближе. Пожалуйста!Она видела, как Адам наклонился и взял на руки безжизненное тело ее отца, и тогда она уже больше не колебалась. Она побежала к экипажу. Глава 10 Это было похоже на страшный сон. Раньше Энджел часто снились кошмары; она так привыкла бороться за счастье и так свыклась с тем, что ее счастье вдруг внезапно превращалось в ужас, что она уже научилась ожидать этого, и ей давно следовало бы стать невосприимчивой к подобным вещам. Но те кошмары никогда не были похожи на этот.Возвращение на сумасшедшей скорости в город, голова Джереми на ее коленях. Кровь, сочившаяся из его рта при каждом кашле, хриплое дыхание, ее юбка, окрасившаяся в темно-красный цвет. Боль в его глазах, когда он пытался говорить, дрожь в ее пальцах, когда она гладила его лоб и бормотала какие-то слова, бессмысленные слова, которые не несли утешения, потому что она оцепенела от ужаса. Худощавый врач в очках, которого после поисков, показавшихся вечностью, они все-таки нашли, забрал папу за ширму и оставил ее одну ждать и мучиться в агонии… Это было какое-то нагромождение впечатлений, обрывков воспоминаний, это были неясные, расплывчатые образы, окутанные ледяной пеленой и принадлежащие, казалось, не ей, а кому-то другому.Через полчаса врач вышел, и его взгляд был печален. Он посмотрел на Адама и отрицательно покачал головой.Энджел хотела наброситься на него, схватить его за руки, и трясти его, и кричать на него, чтобы он забрал обратно свой взгляд, чтобы он перестал так качать головой. Но она лишь молча стояла у окна в холодном пятне солнечного света, в горле у нее пересохло, и она не могла издать ни звука, не могла даже сдвинуться с места.— Я мало чем могу помочь в данной ситуации, — проговорил врач. — Этот случай… гм… болезнь слишком запущена. Ему понадобится постоянный уход.— Я буду ухаживать за ним. — Энджел наконец смогла заговорить, но ее голос был хриплым и напряженным и был не похож на ее обычный голос. — Я всегда за ним ухаживала. Я…Врач снял очки и протер их носовым платком.Его взгляд был добрым и сочувствующим.— Ему нужен профессиональный уход, мисс, ему нужно больше, чем вы можете ему дать. У нас в городе есть прекрасная больница Святой Марии. Там чисто, тихо и почти все время дежурит врач. Конечно… — он опять взглянул на Адама, — это дорого.— Я могу себе это позволить, — торопливо прервала его Энджел все тем же хриплым голосом. — Если ему следует отправиться в эту больницу, не беспокойтесь насчет денег.— Как нам туда добраться? — спросил Адам.— Будет лучше, если сейчас мы не станем его никуда перевозить. Я подготовлю карету «скорой помощи», и давайте встретимся здесь, скажем, часа через два?Врач говорил и на листочке бумаги записывал адрес, потом протянул его Адаму. Адам взял Энджел за руку.— Пойдемте, Энджел, я отвезу вас в гостиницу.Она посмотрела на него так, как будто он внезапно потерял рассудок.— Я останусь с папой!— Он без сознания, — произнес врач. — Он даже не узнает, что вы здесь.Энджел отдернула руку.— Мне все равно! Я нужна ему, и я его не оставлю. — Она с тоской посмотрела на ширму.— Энджел, — спокойно проговорил Адам, — вы будете ему нужны немного позже. Вам нужно вернуться в гостиницу и привести себя в порядок. Вы хотите, чтобы ваш папа, проснувшись, увидел вас в этом платье?Энджел взглянула на свое новое платье, залитое кровью от талии до бедер. Брызги крови попали даже на лиф и рукава. Она почувствовала тошноту и страх, подступающие к горлу, и медленно покачала головой.— Нет-нет, — прошептала она. — Это… напугает его.Адам снова взял ее за руку. Он еще о чем-то поговорил с врачом, но она не слышался их разговора. Когда они дошли до двери, она спросила:— Вы позаботитесь о нем? Вы посмотрите за ним, пока я не вернусь? Потому что у меня есть деньги, я смогу вам заплатить. И в больнице тоже скажите им об этом.Врач уверил ее, что он позаботится обо всем, и ей ничего не оставалось, как оставить своего папу в руках чужого человека. * * * Энджел думала о том, что, наверное, это она во всем виновата. Не нужно было везти его сюда, не надо было заставлять его совершать это ужасное путешествие через полстраны. Затхлый воздух в поезде, утомление, холодный туман гавани… Бдение допоздна вчера вечером, а затем сегодняшнее утро… Надо было это понимать, она должна была это понимать, но она была слишком эгоистична, ей слишком хотелось получить все и сразу, и все случилось по ее вине.Она сбросила запачканные кровью юбки и оставила их, скомканные, валяться на полу бесформенной кучей, затем швырнула в эту кучу лиф и достала свое поношенное синее дорожное платье. «Я все улажу, папа, — клялась она в отчаянии. — Обязательно. Вот увидишь, все будет хорошо. Я устрою так, чтобы все было хорошо».Негнущимися дрожащими пальцами она застегнула лиф старого платья и небрежно стянула волосы в узел, воинственно вонзая шпильки в прическу. Затем она торопливо подошла к ящику бюро и вынула оттуда Библию.Крест по-прежнему лежал внутри, целый и невредимый.Она дотронулась до холодного тусклого металла, наполняясь какой-то сверхъестественной силой оттого, что он нес в себе. Она хотела было его вынуть, но вдруг в дверь постучали. Она поспешно захлопнула Библию.— Я готова! — крикнула она и быстрым шагом направилась к двери.Адам стоял, держа в руках шляпу, он был серьезен и удручен, но выглядел, как всегда, мужественным и сильным.— Я подумал, что вашему папе может что-нибудь понадобиться — какая-нибудь книга или что-то подобное. Я не знал, что захватить с собой, — произнес он.Энджел проглотила комок в горле, потому что его забота сделала с ней то, что не смог сотворить шок последних часов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39