Можешь ему помочь.
У Доун екнуло сердце. Деннис Прайс, симпатичный молодой бухгалтер с востока, работал на полдюжины крупнейших лесозаготовительных компаний штата.
– Как скажешь, папа, – небрежно бросила девушка.
«Надо будет вернуться пораньше, чтобы успеть принять ванну и вымыть голову перед приходом Денниса», – решила она.
В этого парня Доун была влюблена с двенадцати лет. Сначала он относился к ней как к младшей сестренке, называл «лапочка» и «котенок». Но когда она повзрослела, Деннис стал вести себя с ней предельно сдержанно. Теперь она чувствовала, что он наконец увидел в ней женщину. На Рождество Доун поцеловала его под омелой, которую привесила к потолку конторы, и бедный бухгалтер покраснел до самых корней волос. Он всегда старательно избегал лишних прикосновений к девушке.
Они пошли к саням, которые должны были довезти их до северного рукава Сагино. По дороге Доун тайком поглядывала на отца и улыбалась. Робертс и не догадывался о том, что его дочка-сорванец мечтает о любви, что под грубым костюмом лесоруба скрывается женщина, способная на нежность, кротость и пылкую страсть. Доун была еще девственницей, но ей не терпелось поскорее расстаться с невинностью.
Усевшись в сани вместе с другими работниками и закинув ногу на ногу, девушка с удовольствием подхватила любимую балладу лесорубов:
Любовник мой был лесоруб, Теперь таких уж не найдешь. Он скушать мог хоть сена стог, Коль в сено виски ты нальешь.
Любовник мой ушел, забудь! И я пришла сюда в танцзал, Сижу и жду, чтоб кто-нибудь Свой кофе пальцем помешал.
«Любовник… Да, у меня скоро будет любовник!» – приняла решение Доун.
Глава 2
«Мэри-Энн» вернулась в лагерь Робертса около двух часов дня. Доун взбежала на холм и пулей влетела в дом. В кухне две ее сестры консервировали помидоры, прибывшие утренним товарным поездом из южной Калифорнии.
– Где мама? – спросила она, задыхаясь от бега.
– Пошла в погреб за банками, – сказала Пег.
Восемнадцатилетняя Пег, старшая дочь Робертса, была статной девушкой с крупными чертами лица и серыми глазами. Всегда безупречно ухоженная и причесанная, она и сейчас стояла в пышном нарядном платье с оборками, а ее каштановые волосы были собраны двумя причудливыми кренделями на макушке и подколоты перламутровыми гребнями.
– Мне надо принять ванну. Я тороплюсь. Скажи ей, пожалуйста, пусть погладит мое зеленое шелковое платье и нижнюю юбку с широкими складками по подолу, ладно?
Люси, младшая сестренка двенадцати лет, удивленно уставилась на нее.
– Ну и ну! – воскликнула она. – Ванна в два часа дня и парадная одежда! Ты слышала, Пег?
Люси была самой симпатичной и изящной из сестер, с тонкими, точеными чертами лица, широко расставленными фиалковыми глазами и блестящими золотистыми волосами. В платье из швейцарского батиста, украшенном складками, оборками и бледно-розовым кружевом, она напоминала фарфоровую куклу.
Пег дотронулась рукой до лба Доун.
– Да она вся горит. Кажется, у нее грипп!
– А может, у нее появился жених? – спросила Люси, озорно сверкая глазками.
– Отстаньте от меня! – сердито бросила Доун и вышла из кухни.
– А что это ты покраснела, сестричка? – крикнула Пег ей вдогонку.
В доме Робертса имелось удобство, редкое даже для больших городов, таких как Чикаго: в ванной комнате стоял керосиновый нагреватель воды. Доун налила ванну до половины и легла на спину, с удовольствием ощущая, как расслабляются в горячей воде усталые мышцы. Девушка лениво намылила шею, плечи и грудь. Соски затвердели под ее пальцами. Ароматное мыло, пар и вода оказывали возбуждающее действие. Намыливая между бедрами, Доун почувствовала жар внизу живота и прерывисто задышала. Она много раз зарекалась делать то, что девочки в школе называли «самообманом», но почти всегда сдавалась искушению. Вот и сейчас она закрыла глаза и утонула в блаженной истоме, представляя себе, как в ванную входит Деннис, раздевается, ложится с ней рядом… Восторг стал непереносимым, подкатили первые волны удовлетворения.
Выйдя из ванной, Доун обнаружила у себя на кровати аккуратно разложенные платье и нижнюю юбку – как раз то, что она просила. В нижнем выдвижном ящике комода, у задней стенки, спрятанные под стопкой повседневного белья, лежали кружевной лифчик и французские шелковые трусики. Эти вещи она купила тайком, когда они последний раз всей семьей были в Чикаго.
Чувствуя себя отъявленной грешницей, Доун облачилась в дорогое белье, надела нижнюю юбку и нарядное платье. Затем она стала расчесывать длинные рыжевато-каштановые волосы, пока они не раскинулись у нее по плечам сверкающим веером. В довершение она натянула шелковые чулки на алых подвязках и обула атласные туфельки без каблука, чтобы казаться пониже: в повседневных сапогах она была одного роста с Деннисом.
Приготовившись выдержать все насмешки сестер, она вышла из комнаты и постаралась как можно тише спуститься по лестнице. Если бы только удалось незаметно подобраться к шкафу в прихожей, взять пальто, сапоги и улизнуть из дома! Но не тут-то было. Внизу, перед лестницей, ее дожидались мама и две сестры. На лицах всех троих играли понимающие ухмылки.
– У нашей Доун есть парень! – ехидно заметила Люси.
– И кто же он? – осведомилась Пег.
– А я, кажется, знаю, – сказала Тесс. – Папа уже не раз намекал мне. Он говорит, что Доун постоянно строит глазки молодому бухгалтеру, когда тот работает в конторе.
– Деннис Прайс! – воскликнула Люси.
– Ерунда! – слегка раздраженно возразила Пег. – С чего бы Деннис, мужчина в солидных летах, вдруг стал интересоваться девчонкой Доун?
– Я не девчонка, Маргарет, и Деннис вовсе не «мужчина в солидных летах». Ему всего двадцать шесть.
– Да он и для меня-то слишком стар! – фыркнула Пег, надменно распрямив плечи.
– Знаешь, Маргарет, возраст и зрелость – это совершенно разное. Во многих отношениях я гораздо более светская женщина, чем ты.
Тесс Робертс согнулась пополам от смеха.
– Светская женщина?! Ох, погоди, вот услышит это отец!
Доун открыла шкаф в прихожей и достала оттуда зимние сапоги и длинное теплое пальто.
– У меня нет времени на детскую болтовню, – важно заявила она. – Мне надо идти в контору, подготовить для Денниса папины бухгалтерские книги и обработать ордера.
– Так ты, значит, светская женщина? – язвительно хмыкнула Пег. – Почему же ты то и дело сбиваешься с пути и ведешь себя как мужик? Носишь мужскую одежду. Говоришь как мужик. Ходишь как мужик. Водишь дружбу с грубыми работягами-лесорубами.
Глаза Доун зажглись гневом. Она хотела было возразить, но раздумала и, поджав губы, выскочила за дверь.
– Иди, иди, папочкин сынок! – бросила Пег ей в спину.
Почти не видя от слез, Доун торопливо зашагала по заснеженной тропинке вниз, к дороге.
Когда в десять минут четвертого в контору вошел Деннис Прайс, Доун печатала письмо в нью-йоркскую лесозаготовительную фирму. Это по ее настоянию отец приобрел новинку техники – механическую пишущую машинку «Ремингтон».
– Да, несомненно, это придаст солидности нашим письмам, – признал Робертс, просмотрев первые пробные листки, которые отпечатала его дочь. – Думаешь, ты сможешь научиться работать на этой штуковине?
Меньше чем через две недели Доун с легкостью могла за пять минут напечатать письмо, на которое ушло бы втрое больше времени и сил, если писать от руки.
Она подняла глаза от пишущей машинки и улыбнулась.
– Привет, Деннис! Папа сказал, что ты будешь заниматься бухгалтерскими книгами. Я приготовила их тебе вон на том столе в углу. Если хочешь, можешь подвинуться ближе к печке.
– Нет, Доун, не волнуйся. Я в двух свитерах, так что не замерзну. – Сняв пальто и меховую шапку, Деннис повесил их на вешалку у двери. – Не ожидал увидеть тебя здесь так рано.
– Папа попросил меня вернуться вместе с передвижным буфетом и доделать кое-какую работу.
Деннис Прайс, крепкий мужчина среднего роста, был широкоплечим и узкобедрым, с сильной челюстью и слегка приподнятым носом. Румяные щеки и ирландские синие глаза делали его по-мужски привлекательным. Доун давно мечтала о том, чтобы он прикоснулся к ней длинными тонкими пальцами.
Он присел на угол стола и потер озябшие руки.
– Надо согреться перед работой. Какой толк от бухгалтера, если у него закоченели пальцы?
От его пристального взгляда девушке сделалось не по себе. Набравшись смелости, она протянула к нему руки.
– Я согрею твои пальцы, Деннис. Мои руки – как две горячие грелки.
– Спасибо, Доун, но это ни к чему, – пробормотал он и смущенно засмеялся.
– Нет, Деннис, я не шучу. Ты только взгляни на свои руки – они же посинели от холода!
– Я забыл дома перчатки.
Деннис нервно кашлянул, увидев, что Доун встала и направилась к его столу. Прежде чем он успел сообразить, что происходит, она взяла его руки, сложила их вместе и обхватила ладонями.
– Ну как?
– Тепло. Да, в самом деле очень тепло.
– У меня горячая кровь.
Деннис вспыхнул и отвел глаза.
– Тебе нравится мое платье?
– Да, ты сегодня прекрасно выглядишь. У тебя какое-то торжество?
– Нет, просто мама и сестры постоянно изводят меня за то, что я ношу рабочие штаны и рубашки. – Доун захихикала. – Может быть, они и правы. Знаешь, иногда я забываю о том, что я девушка.
– Зато я все время помню, что ты девушка. И очень красивая девушка. – Он посмотрел ей в глаза. – Удивительно! Кажется, еще вчера ты была маленькой девочкой с косичками, и вот уже взрослая женщина!
– Да, я женщина, и тебе пора начать обращаться со мной как с женщиной.
Придвинувшись ближе к Деннису, она отвела назад плечи, подчеркивая свою грудь, и прижалась бедром к его колену. Несмотря на многочисленные слои одежды, ощущение было настолько приятным, что по телу девушки пробежала мелкая дрожь.
– Я тебя не понимаю, – пробормотал Деннис срывающимся от волнения голосом.
Он попытался сползти с угла стола, но в результате лишь еще теснее прижался к девушке. Его колено попало ей между ног, а ее мягкие груди прошлись по его торсу.
– Прошу прощения, Доун.
– За что?
Она положила руки ему на плечи и нагнула голову, приближая губы к его рту.
– О Господи, это безумие! – выдавил Деннис. – Но я ничего не могу с собой поделать. – Он обхватил ее за талию и привлек к себе.
Их губы соприкоснулись. Поцелуй, поначалу нежный, становился все более пылким и настойчивым. Доун прижалась к его крепкому мускулистому бедру, с восторгом ощущая на своем трепещущем животе вздымающуюся мужскую плоть.
Наконец Деннис опомнился и оттолкнул от себя девушку.
– Я, наверное, сошел с ума! И ты тоже. Твой отец спустит с меня шкуру, если узнает, чем мы занимались.
– Он не узнает.
– Я развратитель малолетних! – Он встал, стыдливо прикрывая бугорок в брюках папкой с бумагами.
– Я не малолетняя. – Она схватила его руку и приложила к своей груди. – Разве я похожа на ребенка, Деннис? – Вырвав у него папку, Доун прижалась к нему, делая круговые движения бедрами. – Говори правду, похожа я на ребенка?
– Нет, не похожа. Но это надо прекратить. Если ты не остановишься, я потеряю голову и изнасилую тебя прямо здесь, на полу.
– А я не буду сопротивляться. Я хочу тебя так же сильно, как ты меня. Возьми меня, Деннис, пожалуйста! Я столько раз мечтала о нашей близости! – Она засмеялась. – Вот совсем недавно мылась и представляла, что ты лежишь в ванне рядом со мной.
– Да ты, оказывается, распутница! А я-то считал тебя девочкой-ангелочком.
– Я женщина и отчаянно хочу мужчину.
– Давай забудем о бухгалтерских книгах и где-нибудь уединимся, – решился Деннис.
– Где?
– У меня дома.
Деннис снимал маленький коттедж на окраине деревни, в пяти милях от лагеря лесорубов.
Но тут на крыльце послышался топот тяжелых сапог – кто-то поднимался по ступенькам. Доун поспешно уселась за стол, а Деннис метнулся к бухгалтерским книгам. Когда Тесс Робертс вошла в контору, оба с деловитым видом копались в бумагах.
– Я только что испекла яблочный пирог. Почему бы вам с Деннисом не попить кофе, милая? – Она поставила на стол плетеную корзинку. – Как поживаете, мистер Прайс? В последний раз вы были у нас месяц назад.
– Прекрасно, миссис Робертс. А вы?
– Хорошо.
Деннис встал и вежливо поклонился.
– Да у вас как будто лихорадка? – встревожилась Тесс.
– Нет-нет, это от ветра. У меня очень нежная кожа, трескается на холоде.
Девушка захихикала.
– Что ты смеешься, Доун? – нахмурилась ее мама. – У человека кожа трескается от ветра. Разве это смешно?
– Прости, мама. Я вспомнила, как одна девочка в школе говорила…
– Ну ладно, не важно. Угости мистера Прайса пирогом и кофе, пока все не остыло. – Она открыла корзинку и достала оттуда кофейник и блюдо с двумя большими кусками слоеного яблочного пирога. – Здесь есть маленькие тарелочки и вилки. Мне пора домой готовить ужин. Не желаете поужинать вместе с нами, мистер Прайс?
– Благодарю, мэм, но, к сожалению, сегодня вечером я занят.
– Что ж, приглашение остается в силе. Как будете в наших краях, заходите в любое время.
– Спасибо, непременно.
Когда мать ушла, Доун села за стол и закрыла лицо руками, сотрясаясь от смеха.
– Нет-нет, это от ветра! – передразнила она Денниса. – У меня очень нежная кожа!
Он опять покраснел.
– Это правда. Послушай, давай попьем кофе с пирогом и приступим к работе. Все равно теперь уже поздно ехать ко мне домой.
– Хочешь, я приеду к тебе завтра днем?
– Отлично! Я буду работать дома.
– Ожидание будет для меня пыткой.
– Да? Но ты ведь девственница?
– Да, и ты сам сможешь в этом убедиться.
– Значит, ты ждала целых шестнадцать лет, и еще один день не имеет большого значения.
– Когда стоишь на пороге чего-то нового, неизвестность и ожидание становятся мучительными, – сказала девушка, многозначительно взглянув на Денниса.
Она подала ему пирог и кружку с кофе, затем вернулась за пишущую машинку.
В этот вечер за ужином Доун вдоволь натерпелась издевок от сестер.
– Интересно, сколько работы сделано сегодня в конторе? – невинным тоном спросила Пег.
– А мне интересно, что там сделано помимо работы, – добавила Люси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35