Его солдаты весьма основательно обыскали покои де Валькуров из опасения, что там спрятано оружие, но, ничего не обнаружив, удалились.
Сэр Рейнолд поставил на лестнице часовых и тоже ушел, предварительно распорядившись, чтобы узникам принесли эль и овощной суп. После этого о них просто забыли. Внизу, в зале, завоеватели шумно праздновали победу.
Линии слышала пьяные крики и следовавшие один за другим взрывы хохота. Во внутреннем дворике, как она заметит из окна, царило оживление. Несчастные крестьяне, обрадованные полученным от новых господ разрешением, торопливо расходились по домам, а дворик заполнялся солдатами неприятельской армии.
Интересно, как поступили со слугами и прочей замковой челядью? Линни слышала множество рассказов об ужасах войны и знала, что победители имели обыкновение грабить, убивать и насиловать. Вполне вероятно, что в эту самую минуту пьяная солдатня издевается над молочницей Хильдой или над дочерьми хранительницы винного погреба Мери к Анной.
Линни до боли в глазах всматривалась в очертания двери, тускло освещенного немногочисленными факелами. Она пыталась обнаружить свидетельства насилия и дурно; обращения с челядью, но ничего такого не увидела. Солдаты пьянствовали и громко восхваляли свои подвиги. Выпито было много, и пирующие то и дело отлучались в поисках укромного угла. Однако никаких сцен насилия, кроме из редка вспыхивавших между солдатами стычек, ей обнаружить не удалось.
Когда она наконец забылась сном, подложив под голов) руку вместо подушки, небо на востоке уже порозовело, пред вещая скорый рассвет. Но едва только первые рассветные лучи солнца проникли в покои сквозь узкое оконце и упал ей на лицо, как Линни проснулась и в одно мгновение вспомнила все трагические события предыдущего дня.
Хотя было еще очень рано, выяснилось, что леди Хэрриет тоже не спит. Она сидела в сработанном из дубовых досок кресле, неподвижным взором уставившись прямо перс собой. «Козни строит», — подумала Линни.
— Эй, стража! — неожиданно заорала леди Хэрриет, чем несказанно удивила Линни. — Стражу сюда!
Здоровенный голубоглазый детина и его приятель, поменьше ростом и постарше, мигом возникли в дверном пр. еме.
— Что случилось? Зачем звали? — Я хочу видеть моего внука, чтобы сменить повязки на его ранах и прочитать молитву во здравие. Если нужно, пусть ко мне приставят охрану.
Пожилой страж отозвался не слишком любезным ворчанием:
— Сэр Экстон велел, чтобы все вы оставались здесь. — А он не забыл, часом, что сегодня мне предстоит множество важных дел? Да и вряд ли он приказывал тебе силой удерживать старуху, которая хочет навестить своего умирающего внука.
Линни в замешательстве уставилась на бабку. Хотя положение де Валькуров было весьма плачевным, тон старухи оставался требовательным, хотя сама она при этом как-то съежилась, словно бы еще постарела, и, несмотря на саркастические замечания, срывавшиеся с ее языка, выглядела существом безвредным и беспомощным. Стражники перемолвились между собой, после чего тот, что помоложе, вышел, а пожилой сказал:
— Если лорд Экстон разрешит — выйдешь из комнаты. А нет — останешься здесь вместе со всеми.
Не прошло и минуты, как молодой вернулся. Значит, сэр Экстон находился поблизости. Возможно, расположился этажом ниже, в покоях Эдгара де Валькура. Линни опустила глаза, пытаясь проникнуть взглядом сквозь истертые каменные плиты пола и увидеть, что творится сейчас в комнате, еще вчера принадлежавшей ее отцу. Там находилась огромная кровать, на которую ей предстояло в самом ближайшем времени возлечь с Экстоном де ла Мансе.
Нервно сглотнув клубочек в горле, Линни принялась пальцами расчесывать спутавшиеся за ночь волосы. Как ни круги, выйти замуж за Экстона предложила она сама. Браки обыкновенно заключались из соображений выгоды, и женщины редко имели возможность выбрать себе мужа. Или сказать «нет» неугодному претенденту.
По крайней мере, она сама сделала выбор — если при сложившихся обстоятельствах это можно назвать выбором. Впрочем, это ничуть не прибавило ей бодрости.
— Милорд разрешил тебе выйти. Сторожить тебя поручено мне.
Леди Хэрриет одарила стражника величественным кивком.
— Собирайся, Беатрис. И вы — Норма, Ида и Доркас, — так они между собой окрестили новую служанку, под чьей личиной скрывалась настоящая Беатрис, — собирайся тоже. Нам потребуется ваша помощь.
— Погоди! Ты же сказала, что пойдешь одна, — запротестовал стражник. — Обо всех прочих и речи не было. Леди Хэрриет взглянула на него снисходительно. — Леди Беатрис — наш главный целитель. Я же всего-на всего старуха, желающая помолиться за здоровье внука. А что касается всех прочих… Если бы ты знал, как выходи; на прогулку настоящая леди, то не говорил бы глупостей Норма, Ида и Доркас должны оказывать нам мелкие услуги и помощь.
Пожилой задумчиво поскреб пятерней в затылке и на хмурился. — Прямо не знаю, что и делать…
— В таком случае отчего бы тебе не спуститься к своем хозяину и не спросить у него еще раз? — вступила в разговор Линни, стараясь не слишком раздражать стражника, но и внушить ему мысль, что бегать к милорду по пустяковом; поводу просто глупо.
— Вот ведь незадача, — снова нерешительно пробормотал пожилой. — А ты, Ферги, что думаешь? Тот, что помоложе, удивленно изогнул бровь. — Если хочешь узнать волю милорда, отправляйся сам, Я лично не намерен больше беспокоить его по пустякам.
Линни прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Да и леди Хэрриет явно на руку были пререкания стражников. После некоторого колебания они жестом предложили женщинам выходить.
— Я желала бы, чтобы нас сопровождал священник, — важно обратилась леди Хэрриет к пожилому надсмотрщику, когда маленькая процессия спустилась вниз на два пролета лестницы. — Пошли мальчишку и вели ему разыскать Мартина. Он, вероятно, сейчас в ризнице при замковой часовне — готовится к утренней мессе.
На этот раз возражений со стороны небритого стражника не последовало. Он лишь чертыхнулся себе под нос и двинулся дальше, шаркая кожаными, подбитыми гвоздями подошвами по холодным каменным ступеням.
Процессию возглавляла леди Хэрриет, за ней поспешала[Беатрис в облачении несуществующей Доркас. Следом шла Ида, а замыкали шествие Линии и Норма. Проходя мимо площадки второго этажа, женщины ускорили шаг. Никому из них — даже леди Хэрриет — не хотелось носом к носу встретиться с Экстоном де ла Мансе. Впрочем, Линии самую малость помедлила и заглянула в каменную арку, которая вела в коридор и к массивным дверям, скрывавшим от посторонних глаз нового владельца Мейденстона.
Он находился у себя в покоях — в этом можно было не сомневаться. Но вот был ли он там один или в обществе какой-нибудь несчастной девушки, которая привлекла его внимание своими прелестями, этого Линни не знала. Скоро, очень скоро она сама превратится в такую же несчастную…
— Давай-ка двигайся, Линни, то есть, я хочу сказать, леди Беатрис, — быстро поправилась Норма.
Линии не нужно было повторять дважды. Однако, прежде чем они устремились по лестнице вниз, массивная дверь покоев распахнулась и из нее вышел ее жених собственной персоной.
В этот момент он как раз застегивал кожаный пояс, стягивавший на талии его короткую — до колен — алого цвета тунику, и оттого не видел женщин. Когда же Норма подтолкнула Линии и обе они ринулись от ужасного человека прочь, тот, привлеченный шумом, поднял голову и встретился с Линни глазами.
Линни не удалось разглядеть его как следует, но тем не менее всю дорогу до длинного здания караулки, даже в те минуты, когда они с Нормой пересекали кишевший солдатами двор, образ Экстона де ла Мансе вставал перед ее мысленным взором.
Вчера, когда она впервые его увидела, он выглядел усталым и неопрятным. Волосы его, подстриженные по моде того времени, взмокли от пота и упрямо липли ко лбу, а лицо, хотя и несло на себе победный отблеск, продолжало сохранять мрачное выражение. Сегодня утром, однако, он показался Линни совсем другим — свежим и отдохнувшим. Его иссиня-черные волосы блестели и отражали огонь факела, который полыхал в держателе, прикрепленном к стене. Глаза его сегодня тоже были иными — чистыми и ярким
Ей ничего более не оставалось, как признать, что о весьма привлекательный мужчина. Он и вправду был крася той мужской красотой, которая привлекает к себе сердце, хотя черты его были, пожалуй, слишком суровы. Суровостью и решительностью он превосходил даже Мейнарда, и Линни от неприятного предчувствия заныло в груди. Челе век этот выглядел именно так, как следовало выгляди грозному владельцу Мейденстона, каковым он себя провозгласил.
В брошенном на нее взгляде Линни обнаружила к том же уверенность вельможи, который не сомневается, рожден повелевать и обладать всем тем, что оказывается поле его зрения. Включая и ее, Линни.
Он словно пометил ее своим леденящим взглядом, выжигал на ее теле личное клеймо, причислив тем самым ко все» тому, чем он владел. Помоги ей господи, ведь не пройдет дня, как она и в самом деле будет принадлежать ему!
Ноги отказывались ее держать, и Линни, чтобы скрыты всех свою слабость, поторопилась укрыться в полумраке к раульного помещения, по которому уже шествовала, отмечу каждый свой шаг стуком посоха, престарелая леди Хэрриет Линни показалось, что, когда Экстон де ла Мансе поведет ее к аналою, обратится к ней громовым голосом, назвав именем Беатрис, да еще пристально на нее при этом посмотрит, она не выдержит и выдаст свою тайну или — чего доброго — просто рухнет от ужаса в обморок.
Девушка остановилась перед затянутым грубой матеря дальним углом караульной, превращенным в лазарет, где лежал Мейнард.
«Ты должна отбросить все страхи, — упорно твердила она — Ты переоцениваешь Экстона. Он всего лишь простой смертный. А ты — единственная опора своего семейства, которое надеется вернуть когда-нибудь в будущем утерянное достояние. И единственная надежда Беатрис, которую этот рыцарь-великан готовится заключить в объятия, дабы тем весомей сделать свои претензии на заме Мейденстон». Она, Линни, сестра ее, гонимая людьми судьбой, получила от бога возможность совершить благо деяние и не может позволить, чтобы этому воспрепятствовала ее жалкая слабость.
— Беатрис, куда ты запропастилась? Твой несчастный брат ждет тебя.
Линии не сразу ответила на заданный резким голосом вопрос леди Хэрриет, поскольку все ее помыслы все еще были поглощены страхами, терзавшими сердце. Только когда истинная Беатрис — Доркас — дернула ее за рукав, она вдруг осознала, что старуха обращается к ней. «Пора бы уже привыкнуть, что я — Беатрис, и вести себя соответственно», — сказала она себе.
— Слушаю тебя, бабушка. Я здесь, рядом. — Мейнард недвижим, словно бревно. Что ты такое ему вчера дала, что он всю ночь провел в беспамятстве?
Линии склонилась над братом. Глаза Мейнарда были закрыты, один из них затек и совершенно исчез под черно-багровой опухолью. Сняв с его головы компресс, она почувствовала исходивший от тела брата сильный жар.
— Мне понадобится вода — несколько ведер. Необходимо обмыть его раны и охладить тело.
Оруженосец Мейнарда Фрайан словно бы только и ждал случая, чтобы хотя бы на время избавиться от удручающей обязанности — лицезреть мучения своего господина, у постели которого он провел всю ночь. Фрайан тотчас подхватил ведро и побежал исполнять поручение Линии. Девушка тем временем приступила к осмотру раненого бока Мейнарда, но не успела она снять повязку, как на плечо ей легла костлявая рука леди Хэрриет, более похожая на клешню. — Скажи, он будет жить?
Линни сидела на корточках, поэтому ей пришлось смотреть на бабку снизу вверх.
— Я очень на это надеюсь, — сказала она, хотя ее продолжали снедать сомнения, а потом добавила: — Но нам всем надо горячо за него молиться.
Это был не совсем тот ответ, какой бабка ожидала от нее услышать, но, по счастью, в караулку вошел отец Мартин, и внимание старой леди переключилось на священника.
Линни принялась наставлять Норму, как правильно перевернуть Мейнарда и обмыть его раны, не беспокоя при этом изуродованную руку, но служанка была невнимательна и вертела головой — уж больно ей хотелось узнать, о чем беседовали леди Хэрриет и отец Мартин.
— Нам всем нужна ваша помощь, святой отец, — сказа старуха. — После того, как вы вознесете молитвы во здравие нашего любимого Мейнарда, мне бы хотелось вместе помолиться в часовне. Хотя небеса и не совсем справедлив к нам, я тем не менее полна решимости прослушать утреннюю мессу.
Отец Мартин посмотрел на леди Хэрриет изучающим взглядом. Он чувствовал некий скрытый смысл в ее слова но не мог взять в толк, на что намекала старая леди. Тщательно подбирая слова и растягивая фразы, священник сказал:
— Если таково ваше желание, миледи… Кстати, да позволено мне будет высказать предложение. Хотя вы и не вер; те, что Линни обладает даром целительницы, она, на мой взгляд, куда лучше…
— Может быть, вы и правы, но, как видите, ее здесь нет, — отрезала леди Хэрриет. Она положила ладонь на руку священника и с силой сжала пальцы. — Итак, святой отец прочитайте ваши, молитвы, после чего мы проследуем с в ми в часовню, а Доркас будет нас сопровождать.
Отец Мартин открыл было рот, чтобы задать вопрос леди Хэрриет, но передумал и рот закрыл. У них за спиной сто; стражник, который сопровождал женщин от самой башн а двое других, одетые в алые с черным туники де ла Мане расположились поблизости. Придав лицу соответствующ случаю постное выражение, отец Мартин прошел к изголовью раненого и положил руку на его пылающий лоб. — Во имя Отца, Сына и Святого Духа… Пока замковый капеллан возносил молитвы создателя заклиная его вернуть здоровье Мейнарду де Валькуру, Линни занималась куда более прозаическими вещами. Она орабатывала раны брата, ухитряясь при этом вникать в молитвы и находить в них успокоение, которое так требовалось ее измученной душе. Успевала она и поглядывать сторонам и заметила, что все, кто собрался в плохо освещенном помещении караулки, склонили в молитве головы — даже Фрайан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53