https://wodolei.ru/catalog/rakoviny/kruglye/
Мать Крессиды утверждала, что ей понравилось путешествие в Индию, но она также не страдала от решения вернуться домой.
– Самым важным было твое здоровье, – сказала мать так, как будто это объясняло все. – И я знала, что твой отец сможет обойтись без меня.
– Но ты ведь мечтала о том, чтобы вернуться к нему?
– Возможно, если бы ты вышла бы замуж.
Это было сказано без упрека, но Крессида чувствовала вину за свою беззаботность. Если бы она знала, то вышла бы замуж несколько лет назад.
Крессида не верила, что мать едет за границу против своей воли. Если она не вязала, то читала книги об Индии или с помощью мужа учила общепринятые фразы. Когда Крессида увидела корабли в гавани Плимута, то одна только мысль о том, что придется столкнуться с герцогом Сент-Рейвеном лицом к лицу, не позволила ей подумать об отказе от путешествия.
«Королевский герб» был уютной гостиницей с просторными комнатами. Их корабль «Салли Роуз» уже был в порту, он привез их вещи из Лондона, а также товары, которые отец приобрел для торговли. Отец был занят тем, что проверял грузы. Мать суетилась, покупала предметы первой необходимости в дорогу и все остальное для путешествия.
Крессида могла бы быть им полезна, но она проводила время в долгих прогулках. Это не было особенно умно, так как давало ей много времени на раздумья, но она решила, что запас страданий и желания в ней ограничен и чем скорее она разберется с этим, тем быстрее все пройдет.
Она мечтала и об Англии, и о мужчине. Об одном из ликов мужчины со множеством лиц…
Затем в один прекрасный день, когда Крессида возвращалась обратно в гостиницу, она увидела знакомую фигуру. На мгновение ее сердце замерло, но потом она поняла, что это не Трис, а его кузен-француз.
– Месье Бурро, – сказала она по-французски. Он поклонился.
– Мисс Мэндевилл.
– Что вы делаете в Плимуте?
– Почти край земли, не правда ли? Я возвращаюсь из Сент-Рейвенз-Маунт, где попрощался с моим кузеном.
Должна ли она спросить о том, как он поживает? Она молча ждала.
В его руках была записная книжка в кожаном переплете; он открыл ее. Если там еще одно письмо от Триса, она не выдержит.
Но это была не записная книжка, а что-то вроде папки. Он вынул оттуда лист бумаги и протянул ей.
– Для вас, мисс Мэндевилл.
С одного взгляда она поняла, что это портрет Триса, блестяще исполненный в карандаше. Трис отдыхал, в его руке – стакан, ворот рубашки распахнут.
– Почему вы думаете, что мне это интересно?
– Он сказал то же самое, когда я предложил ему пару к этому портрету. Любопытно, не правда ли?
Она холодно взглянула на него.
– Что еще должен сказать человек, когда ему предлагают ненужную вещь? Вы, кажется, вмешиваетесь в дела, которые совершенно вас не касаются, мистер Бурро.
Она пошла дальше, но он не отставал.
– Разве? Мисс Мэндевилл, я приехал в Англию с мыслью о мести, о том, чтобы выжать как можно больше денег из злого герцога Сент-Рейвена. Но я нашел в нем друга. Больше чем друга, в других обстоятельствах мы могли стать братьями. Мы должны расстаться. Скорее всего мы нечасто будем видеться. Но я не могу не принимать в нем участие. Я нашел свою прекрасную Миранду. И я хотел бы, чтобы мой кузен был счастлив не меньше.
Этого было достаточно, чтобы заставить Крессиду остановиться и уставиться на него.
– Вы говорите о Миранде Куп?
– Именно! – сказал он с сияющей улыбкой. – Королева среди женщин. Во Франции она станет моей женой, респектабельной женщиной. Возможно, когда-нибудь вы сможете побывать в нашем доме, не нарушая приличий.
– Вы забываете о том, что я уплываю в Индию.
Он посмотрел на лес мачт в порту.
– Ах да, Индия. Вы в самом деле полагаете, что будете счастливы там?
– Я готова попытаться.
– А вы не хотите попробовать быть счастливой здесь? А что, если я скажу вам, что Сент-Рейвен очень несчастлив?
– Очень сожалею, но я бессильна помочь ему.
– А что, если я скажу вам, что сегодня на бале-маскараде он предложит мисс Суайнемер стать герцогиней? Но не его женой. Только любимая женщина могла бы быть ему женой. Его друг Кэри и я хотим помешать этому.
Он вытащил еще один рисунок и показал ей.
Фиби Суайнемер, в точности. Красавица могла бы решить, что это отличный портрет, потому что он запечатлел ее прекрасные черты и легкую улыбку. Но каким-то неуловимым образом он также отобразил ее абсолютное бессердечие. Даже у фарфоровой куклы на лице больше симпатии к миру, выходящему за пределы ее собственных интересов.
Крессида отвернулась.
– Что вы хотите от меня?
– Выходите за него замуж.
Она обернулась к нему.
– Пожертвовать собой, чтобы сделать его счастливым? Нет, я не сделаю этого!
– Пожертвовать! – Он почти выплюнул это слово. – Вы боитесь настоящей жизни и поэтому роете нору и прячетесь в нее. Вот там прекрасно! Там вы в безопасности! Но при этом вы в норе! Что это за жизнь? Жизнь предлагает волнение, остроту, утонченные удовольствия, но только тем, кто готов покинуть свои безопасные норки.
Крессида обнаружила, что не может выразить свои мысли по-французски, и перешла на английский.
– Если он будет неверным мужем, это убьет меня.
– И поэтому лучше отказаться от него навсегда?
– Да.
– И это разумно?
– Да.
Он пожал плечами.
– Тогда тот, кто боится быть отравленным, должен перестать есть. Но если это ваша цена – потребуйте этого. Потребуйте, чтобы он поклялся в верности.
– Это входит в брачные клятвы, мистер Бурро, но многие люди его сорта, кажется, забывают об этом.
– Его сорта? Что вы знаете о нем? Вы причисляете его к Крофтону, Пью и прочим?
– Можно узнать человека по тому, с кем он общается.
Боже милосердный, она говорит точь-в-точь как мисс Уэмворти.
– В последнее время он ни с кем не общается. Это говорит вам о чем-то? «Ночная охота» теперь подходит для монахинь, хотя он собирается продать этот дом. Он сам живет как монах.
– Неделя целомудрия вряд ли убьет его. Он приехал на мой бал с оргии, заключив оскорбительное для меня пари.
Он уставился на нее и заговорил по-французски так быстро, что она с трудом понимала его.
– Боже мой, он не сказал вам? Идиот! – Он добавил еще какое-то слово, которого она не знала. – Мисс Мэндевилл, эта вечеринка была устроена специально для того, чтобы восстановить вашу репутацию. Миранда сыграла гурию перед теми людьми, которые видели вас в этой роли. Так как в это же время все могли видеть вас в Лондоне, подозрения развеялись.
Крессиде показалось, что волны с грохотом выбивают землю из-под ее ног.
– А пари?
– Возможно, это было глупо. Но о пари все помнят, а о танце могут забыть. Тивертон принял участие в гонке, и от этого эффект усилился. Конечно, вы ничего не должны были знать об этом.
– Слухи расходятся повсюду… – Крессиде было сложно снова обрести веру. – А как же Вайолет Вейн? Я слышала, что он часто посещал ее дом.
Он снова пробормотал что-то, но она не поняла.
– Пожалуйста, простите меня! Я взбешен собственной глупостью. Конечно же, об этом всем известно!
– Вот видите…
– Нет-нет! Вы должны верить. Молю вас, поверьте мне. Мой кузен был там только затем, чтобы положить всему этому конец. В Стокли-Мэнор он был озабочен судьбой этих девочек. Нити вели к Вайолет, и он начал расследование. Увы, это занятие не запрещено законом, но теперь эта преступная дорожка перекрыта для торговцев телами девочек-подростков.
Может быть, это все ложь, но что-то в словах Бурро, в его глазах убеждало ее в обратном. Кроме того, было тяжело – почти невозможно – подумать такое о Трисе.
– Также я могу сказать вам, хотя это только мое мнение, что он не был в постели ни с одной женщиной с тех пор, как я встретил его в Хэтфилде.
Крессида повернулась и снова стала смотреть на море, понимая, что это – ключевой момент в ее жизни. Бурро был прав насчет норы. Уютное место, безопасное. Оно гарантировало минимум удовольствия, но защищало от боли и мук.
Потребовать верности? Как она и сказала, об этом говорилось в брачных клятвах, но, возможно, за привычным ритуалом люди теряли истинный смысл слов. Она внезапно поняла, что если она потребует от Триса верности и он пообещает, то сдержит свое слово.
– Как далеко отсюда до Сент-Рейвенз-Маунт? – прошептала она, боясь отчетливо произнести эти слова.
– Примерно три часа. Вы поедете?
Она повернулась к нему.
– Вы возьмете меня?
– Ну конечно. Нам нельзя медлить. Лайн постарается задержать его, но вы же знаете, мой кузен очень горяч. Как только он сделает предложение мисс Суайнемер, будет слишком поздно что-то изменить. Это тоже будет клятвой, которую он не нарушит.
– Когда начнется бал?
– В девять.
– Сейчас четыре. Мы должны ехать!
– Меня ждет экипаж.
Крессида поспешила к гостинице.
– Я должна сказать моей матери.
– Она позволит вам уехать?
– Я поеду все равно, но я должна сказать ей.
Девушка пошла быстрее, ей хотелось бежать, но она знала, что остановится на полпути, запыхавшись. Крессида, благоразумная до конца! Молись о том, чтобы тебе не пришлось заплатить за это своим счастьем. Она подошла к гостинице и остановилась у двери.
– Что, если он больше не хочет меня видеть?
Бурро не выказал никакого сочувствия.
– Это ваши собственные сомнения.
Он протянул ей рисунок, и в этот раз она взяла его, чуть не плача. Это был Трис, не высокомерный герцог, а расслабленный, самый обыкновенный мужчина, только очень красивый. Он потерял надежду, он был несчастлив и одинок.
– У вас талант художника.
– Ну конечно же.
– Это правда.
– Абсолютная правда. Я дал ему ваш портрет. Он не отверг его.
– Спасибо вам за это, за надежду. Я не задержусь.
Крессида торопливо поднялась в комнату и увидела там свою мать – та вязала. Она посмотрела на нее, затем встревоженно встала.
– Крессида? В чем дело, милая?
– Я совершила ужасную ошибку, мама. Я должна отправиться в Сент-Рейвенз-Маунт.
К ее удивлению, ее мать расцвела от радости.
– О, дорогая моя, я так рада, что ты поняла это! Твой отец сказал, что мы должны позволить тебе самой решать свою судьбу. Ты такая разумная, и он в самом деле немного беспокоится насчет нравов герцога. Но ты должна слушаться зова сердца. И мы последуем за тобой, как только сможем. Мы не допустим, чтобы это выглядело так, как будто ты снова сбежала.
Крессида покачала головой, подошла к матери и крепко обняла ее, затем выбежала из комнаты и спустилась вниз по лестнице, где ее ждал Бурро.
– Это похоже на экипаж Триса, – сказала она, забираясь на сиденье.
– Это он и есть. Молитесь о том, чтобы я не перевернулся.
Они поехали, и она ухватилась за поручень.
– Вы не очень хороший кучер?
– Не особенно! – прокричал он, понукая лошадей бежать быстрее.
Крессида вцепилась еще крепче, но не стала просить его ехать медленнее.
Он не был так искусен, как Трис, и дороги были хуже. Иногда он был вынужден пускать лошадей шагом.
Время приближалось к девяти, и когда они подъехали к огромному светлому дому на холме, солнце уже садилось. Окна дома сверкали, Но это было похоже не на адское пламя, а на солнечные блики.
Для Крессиды это был рай, если только она прибыла вовремя.
К дому подъезжали кареты. Вечер начался.
Жан-Мари – во время поездки они стали называть друг друга по имени – свернул с дороги.
– Куда мы едем? – закричала она.
– Мы не можем подъехать к парадному входу, но я знаю дорогу к конюшне. Оттуда ты сможешь попасть в дом. Если Трис уже вышел к гостям, то тебе понадобится костюм.
Они повернули на узкую дорожку, и Крессида стала молиться. Она молилась о том, чтобы Трис все еще был в своей комнате, чтобы он не сделал предложение мисс Суайнемер.
Девушка выпрыгнула из экипажа, как только они приехали на конюшню. Жан-Мари последовал за ней, и они поспешили в дом.
Он провел ее по узкой лестнице для слуг, затем по широкому коридору, устланному коврами. Они вошли в роскошную спальню, обитую красным бархатом; на драпировках была какая-то геральдическая эмблема, вышитая золотом.
Комната Триса. Крессида узнала ее по великолепию, но также по запаху сандала.
Триса там не было!
Жан-Мари снова выругался.
– Оставайся здесь! – сказал он и исчез.
Крессида шагала по спальне, заламывая руки; дюжину раз она чуть было не выбежала из комнаты. Но ее примут за сумасшедшую. Слуги, возможно, выставят ее за дверь.
Тут вернулся Жан-Мари в компании монахини, которая была в полном облачении. Монахиня стащила с себя головной убор и начала раздеваться.
– Уходи, – скомандовала Миранда Куп своему любовнику. – Позаботься о том, чтобы Трис не выкинул какую-нибудь глупость.
Крессиде не нужно было ничего объяснять. Она начала срывать с себя одежду, радуясь тому, что может справиться сама, без чьей-либо помощи. И на этот раз ей не нужно было снимать чулки, сорочку или корсет.
– Вполне благопристойный наряд, – сказала она.
– Я исправилась, – ответила Миранда с улыбкой. – Вот держи!
Она бросила длинный черный наряд, и Крессида с трудом влезла в него, с удивлением осознавая, что она была в обществе бывшей шлюхи, обе были в одном белье, и ее это ничуть не смущало.
Завязывая веревку вокруг талии, она заметила, что на Миранде розовые шелковые трусики, а ее корсет расшит розочками и алыми ленточками. Ее чулки телесного цвета были расшиты вьюнками рядом с черными подвязками. Она подумала о том, что Трису, наверное, понравится такое белье.
Крессида оделась, и Миранда завязала ей полумаску, поправила головной убор, убрав локоны, и закрепила его булавками.
– Вот так, – сказала она. – Иди!
Крессида вскочила, но остановилась.
– Какой костюм на нем?
– Костюм Ворона. Но здесь таких полдюжины.
– Боже мой! А какой костюм у мисс Суайнемер?
Миранда усмехнулась:
– Она пастушка. Вся в розовых оборках. Иди! Поверни налево, иди по коридору – зал на другом конце дома, но он может быть где угодно.
Крессида выбежала в коридор, рванулась налево, но тут дверь открылась, и Крессида чуть было не врезалась в нее. Появились двое в средневековых костюмах – они кивнули ей и пошли своей дорогой, весело болтая.
Проклятие! Теперь она должна двигаться так же величаво или покажется нелепой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Самым важным было твое здоровье, – сказала мать так, как будто это объясняло все. – И я знала, что твой отец сможет обойтись без меня.
– Но ты ведь мечтала о том, чтобы вернуться к нему?
– Возможно, если бы ты вышла бы замуж.
Это было сказано без упрека, но Крессида чувствовала вину за свою беззаботность. Если бы она знала, то вышла бы замуж несколько лет назад.
Крессида не верила, что мать едет за границу против своей воли. Если она не вязала, то читала книги об Индии или с помощью мужа учила общепринятые фразы. Когда Крессида увидела корабли в гавани Плимута, то одна только мысль о том, что придется столкнуться с герцогом Сент-Рейвеном лицом к лицу, не позволила ей подумать об отказе от путешествия.
«Королевский герб» был уютной гостиницей с просторными комнатами. Их корабль «Салли Роуз» уже был в порту, он привез их вещи из Лондона, а также товары, которые отец приобрел для торговли. Отец был занят тем, что проверял грузы. Мать суетилась, покупала предметы первой необходимости в дорогу и все остальное для путешествия.
Крессида могла бы быть им полезна, но она проводила время в долгих прогулках. Это не было особенно умно, так как давало ей много времени на раздумья, но она решила, что запас страданий и желания в ней ограничен и чем скорее она разберется с этим, тем быстрее все пройдет.
Она мечтала и об Англии, и о мужчине. Об одном из ликов мужчины со множеством лиц…
Затем в один прекрасный день, когда Крессида возвращалась обратно в гостиницу, она увидела знакомую фигуру. На мгновение ее сердце замерло, но потом она поняла, что это не Трис, а его кузен-француз.
– Месье Бурро, – сказала она по-французски. Он поклонился.
– Мисс Мэндевилл.
– Что вы делаете в Плимуте?
– Почти край земли, не правда ли? Я возвращаюсь из Сент-Рейвенз-Маунт, где попрощался с моим кузеном.
Должна ли она спросить о том, как он поживает? Она молча ждала.
В его руках была записная книжка в кожаном переплете; он открыл ее. Если там еще одно письмо от Триса, она не выдержит.
Но это была не записная книжка, а что-то вроде папки. Он вынул оттуда лист бумаги и протянул ей.
– Для вас, мисс Мэндевилл.
С одного взгляда она поняла, что это портрет Триса, блестяще исполненный в карандаше. Трис отдыхал, в его руке – стакан, ворот рубашки распахнут.
– Почему вы думаете, что мне это интересно?
– Он сказал то же самое, когда я предложил ему пару к этому портрету. Любопытно, не правда ли?
Она холодно взглянула на него.
– Что еще должен сказать человек, когда ему предлагают ненужную вещь? Вы, кажется, вмешиваетесь в дела, которые совершенно вас не касаются, мистер Бурро.
Она пошла дальше, но он не отставал.
– Разве? Мисс Мэндевилл, я приехал в Англию с мыслью о мести, о том, чтобы выжать как можно больше денег из злого герцога Сент-Рейвена. Но я нашел в нем друга. Больше чем друга, в других обстоятельствах мы могли стать братьями. Мы должны расстаться. Скорее всего мы нечасто будем видеться. Но я не могу не принимать в нем участие. Я нашел свою прекрасную Миранду. И я хотел бы, чтобы мой кузен был счастлив не меньше.
Этого было достаточно, чтобы заставить Крессиду остановиться и уставиться на него.
– Вы говорите о Миранде Куп?
– Именно! – сказал он с сияющей улыбкой. – Королева среди женщин. Во Франции она станет моей женой, респектабельной женщиной. Возможно, когда-нибудь вы сможете побывать в нашем доме, не нарушая приличий.
– Вы забываете о том, что я уплываю в Индию.
Он посмотрел на лес мачт в порту.
– Ах да, Индия. Вы в самом деле полагаете, что будете счастливы там?
– Я готова попытаться.
– А вы не хотите попробовать быть счастливой здесь? А что, если я скажу вам, что Сент-Рейвен очень несчастлив?
– Очень сожалею, но я бессильна помочь ему.
– А что, если я скажу вам, что сегодня на бале-маскараде он предложит мисс Суайнемер стать герцогиней? Но не его женой. Только любимая женщина могла бы быть ему женой. Его друг Кэри и я хотим помешать этому.
Он вытащил еще один рисунок и показал ей.
Фиби Суайнемер, в точности. Красавица могла бы решить, что это отличный портрет, потому что он запечатлел ее прекрасные черты и легкую улыбку. Но каким-то неуловимым образом он также отобразил ее абсолютное бессердечие. Даже у фарфоровой куклы на лице больше симпатии к миру, выходящему за пределы ее собственных интересов.
Крессида отвернулась.
– Что вы хотите от меня?
– Выходите за него замуж.
Она обернулась к нему.
– Пожертвовать собой, чтобы сделать его счастливым? Нет, я не сделаю этого!
– Пожертвовать! – Он почти выплюнул это слово. – Вы боитесь настоящей жизни и поэтому роете нору и прячетесь в нее. Вот там прекрасно! Там вы в безопасности! Но при этом вы в норе! Что это за жизнь? Жизнь предлагает волнение, остроту, утонченные удовольствия, но только тем, кто готов покинуть свои безопасные норки.
Крессида обнаружила, что не может выразить свои мысли по-французски, и перешла на английский.
– Если он будет неверным мужем, это убьет меня.
– И поэтому лучше отказаться от него навсегда?
– Да.
– И это разумно?
– Да.
Он пожал плечами.
– Тогда тот, кто боится быть отравленным, должен перестать есть. Но если это ваша цена – потребуйте этого. Потребуйте, чтобы он поклялся в верности.
– Это входит в брачные клятвы, мистер Бурро, но многие люди его сорта, кажется, забывают об этом.
– Его сорта? Что вы знаете о нем? Вы причисляете его к Крофтону, Пью и прочим?
– Можно узнать человека по тому, с кем он общается.
Боже милосердный, она говорит точь-в-точь как мисс Уэмворти.
– В последнее время он ни с кем не общается. Это говорит вам о чем-то? «Ночная охота» теперь подходит для монахинь, хотя он собирается продать этот дом. Он сам живет как монах.
– Неделя целомудрия вряд ли убьет его. Он приехал на мой бал с оргии, заключив оскорбительное для меня пари.
Он уставился на нее и заговорил по-французски так быстро, что она с трудом понимала его.
– Боже мой, он не сказал вам? Идиот! – Он добавил еще какое-то слово, которого она не знала. – Мисс Мэндевилл, эта вечеринка была устроена специально для того, чтобы восстановить вашу репутацию. Миранда сыграла гурию перед теми людьми, которые видели вас в этой роли. Так как в это же время все могли видеть вас в Лондоне, подозрения развеялись.
Крессиде показалось, что волны с грохотом выбивают землю из-под ее ног.
– А пари?
– Возможно, это было глупо. Но о пари все помнят, а о танце могут забыть. Тивертон принял участие в гонке, и от этого эффект усилился. Конечно, вы ничего не должны были знать об этом.
– Слухи расходятся повсюду… – Крессиде было сложно снова обрести веру. – А как же Вайолет Вейн? Я слышала, что он часто посещал ее дом.
Он снова пробормотал что-то, но она не поняла.
– Пожалуйста, простите меня! Я взбешен собственной глупостью. Конечно же, об этом всем известно!
– Вот видите…
– Нет-нет! Вы должны верить. Молю вас, поверьте мне. Мой кузен был там только затем, чтобы положить всему этому конец. В Стокли-Мэнор он был озабочен судьбой этих девочек. Нити вели к Вайолет, и он начал расследование. Увы, это занятие не запрещено законом, но теперь эта преступная дорожка перекрыта для торговцев телами девочек-подростков.
Может быть, это все ложь, но что-то в словах Бурро, в его глазах убеждало ее в обратном. Кроме того, было тяжело – почти невозможно – подумать такое о Трисе.
– Также я могу сказать вам, хотя это только мое мнение, что он не был в постели ни с одной женщиной с тех пор, как я встретил его в Хэтфилде.
Крессида повернулась и снова стала смотреть на море, понимая, что это – ключевой момент в ее жизни. Бурро был прав насчет норы. Уютное место, безопасное. Оно гарантировало минимум удовольствия, но защищало от боли и мук.
Потребовать верности? Как она и сказала, об этом говорилось в брачных клятвах, но, возможно, за привычным ритуалом люди теряли истинный смысл слов. Она внезапно поняла, что если она потребует от Триса верности и он пообещает, то сдержит свое слово.
– Как далеко отсюда до Сент-Рейвенз-Маунт? – прошептала она, боясь отчетливо произнести эти слова.
– Примерно три часа. Вы поедете?
Она повернулась к нему.
– Вы возьмете меня?
– Ну конечно. Нам нельзя медлить. Лайн постарается задержать его, но вы же знаете, мой кузен очень горяч. Как только он сделает предложение мисс Суайнемер, будет слишком поздно что-то изменить. Это тоже будет клятвой, которую он не нарушит.
– Когда начнется бал?
– В девять.
– Сейчас четыре. Мы должны ехать!
– Меня ждет экипаж.
Крессида поспешила к гостинице.
– Я должна сказать моей матери.
– Она позволит вам уехать?
– Я поеду все равно, но я должна сказать ей.
Девушка пошла быстрее, ей хотелось бежать, но она знала, что остановится на полпути, запыхавшись. Крессида, благоразумная до конца! Молись о том, чтобы тебе не пришлось заплатить за это своим счастьем. Она подошла к гостинице и остановилась у двери.
– Что, если он больше не хочет меня видеть?
Бурро не выказал никакого сочувствия.
– Это ваши собственные сомнения.
Он протянул ей рисунок, и в этот раз она взяла его, чуть не плача. Это был Трис, не высокомерный герцог, а расслабленный, самый обыкновенный мужчина, только очень красивый. Он потерял надежду, он был несчастлив и одинок.
– У вас талант художника.
– Ну конечно же.
– Это правда.
– Абсолютная правда. Я дал ему ваш портрет. Он не отверг его.
– Спасибо вам за это, за надежду. Я не задержусь.
Крессида торопливо поднялась в комнату и увидела там свою мать – та вязала. Она посмотрела на нее, затем встревоженно встала.
– Крессида? В чем дело, милая?
– Я совершила ужасную ошибку, мама. Я должна отправиться в Сент-Рейвенз-Маунт.
К ее удивлению, ее мать расцвела от радости.
– О, дорогая моя, я так рада, что ты поняла это! Твой отец сказал, что мы должны позволить тебе самой решать свою судьбу. Ты такая разумная, и он в самом деле немного беспокоится насчет нравов герцога. Но ты должна слушаться зова сердца. И мы последуем за тобой, как только сможем. Мы не допустим, чтобы это выглядело так, как будто ты снова сбежала.
Крессида покачала головой, подошла к матери и крепко обняла ее, затем выбежала из комнаты и спустилась вниз по лестнице, где ее ждал Бурро.
– Это похоже на экипаж Триса, – сказала она, забираясь на сиденье.
– Это он и есть. Молитесь о том, чтобы я не перевернулся.
Они поехали, и она ухватилась за поручень.
– Вы не очень хороший кучер?
– Не особенно! – прокричал он, понукая лошадей бежать быстрее.
Крессида вцепилась еще крепче, но не стала просить его ехать медленнее.
Он не был так искусен, как Трис, и дороги были хуже. Иногда он был вынужден пускать лошадей шагом.
Время приближалось к девяти, и когда они подъехали к огромному светлому дому на холме, солнце уже садилось. Окна дома сверкали, Но это было похоже не на адское пламя, а на солнечные блики.
Для Крессиды это был рай, если только она прибыла вовремя.
К дому подъезжали кареты. Вечер начался.
Жан-Мари – во время поездки они стали называть друг друга по имени – свернул с дороги.
– Куда мы едем? – закричала она.
– Мы не можем подъехать к парадному входу, но я знаю дорогу к конюшне. Оттуда ты сможешь попасть в дом. Если Трис уже вышел к гостям, то тебе понадобится костюм.
Они повернули на узкую дорожку, и Крессида стала молиться. Она молилась о том, чтобы Трис все еще был в своей комнате, чтобы он не сделал предложение мисс Суайнемер.
Девушка выпрыгнула из экипажа, как только они приехали на конюшню. Жан-Мари последовал за ней, и они поспешили в дом.
Он провел ее по узкой лестнице для слуг, затем по широкому коридору, устланному коврами. Они вошли в роскошную спальню, обитую красным бархатом; на драпировках была какая-то геральдическая эмблема, вышитая золотом.
Комната Триса. Крессида узнала ее по великолепию, но также по запаху сандала.
Триса там не было!
Жан-Мари снова выругался.
– Оставайся здесь! – сказал он и исчез.
Крессида шагала по спальне, заламывая руки; дюжину раз она чуть было не выбежала из комнаты. Но ее примут за сумасшедшую. Слуги, возможно, выставят ее за дверь.
Тут вернулся Жан-Мари в компании монахини, которая была в полном облачении. Монахиня стащила с себя головной убор и начала раздеваться.
– Уходи, – скомандовала Миранда Куп своему любовнику. – Позаботься о том, чтобы Трис не выкинул какую-нибудь глупость.
Крессиде не нужно было ничего объяснять. Она начала срывать с себя одежду, радуясь тому, что может справиться сама, без чьей-либо помощи. И на этот раз ей не нужно было снимать чулки, сорочку или корсет.
– Вполне благопристойный наряд, – сказала она.
– Я исправилась, – ответила Миранда с улыбкой. – Вот держи!
Она бросила длинный черный наряд, и Крессида с трудом влезла в него, с удивлением осознавая, что она была в обществе бывшей шлюхи, обе были в одном белье, и ее это ничуть не смущало.
Завязывая веревку вокруг талии, она заметила, что на Миранде розовые шелковые трусики, а ее корсет расшит розочками и алыми ленточками. Ее чулки телесного цвета были расшиты вьюнками рядом с черными подвязками. Она подумала о том, что Трису, наверное, понравится такое белье.
Крессида оделась, и Миранда завязала ей полумаску, поправила головной убор, убрав локоны, и закрепила его булавками.
– Вот так, – сказала она. – Иди!
Крессида вскочила, но остановилась.
– Какой костюм на нем?
– Костюм Ворона. Но здесь таких полдюжины.
– Боже мой! А какой костюм у мисс Суайнемер?
Миранда усмехнулась:
– Она пастушка. Вся в розовых оборках. Иди! Поверни налево, иди по коридору – зал на другом конце дома, но он может быть где угодно.
Крессида выбежала в коридор, рванулась налево, но тут дверь открылась, и Крессида чуть было не врезалась в нее. Появились двое в средневековых костюмах – они кивнули ей и пошли своей дорогой, весело болтая.
Проклятие! Теперь она должна двигаться так же величаво или покажется нелепой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40