Клио переползла на противоположной край кровати поближе к жаровне. В углу у двери мерцал огонек свечи, и там же, у двери, в массивном кресле раскинулся Меррик. Его длинные ноги были вытянуты далеко вперед, руки свешивались с подлокотников, а голова в сонном забытьи запрокинулась назад. На нем было какое-то просторное синее одеяние из толстой шелковистой материи, украшенной затейливой вышивкой.
Клио удивилась: прежде она его никогда таким не видела.
Он спал, и она могла спокойно понаблюдать за ним. Сейчас его взгляд не подавлял ее, не буравил насквозь, а ведь временами она чувствовала, что для Меррика ее глаза были словно открытые окошки. Сквозь них он ясно видел все ее тайные замыслы, все «прекрасные идеи», которые приходили ей в голову...
Это всегда очень беспокоило Клио, поскольку собственные мысли были ее единственным прибежищем. Они помогали ей забыть об окружающем мире. В этих мыслях Клио воплощала в жизнь все свои мечты и планы, она была абсолютно свободна; ей ни перед кем не нужно было отчитываться, никто не указывал ей, что можно и чего нельзя делать.
Она лежала и наблюдала за спящим женихом, вспоминая свои ночные видения.
Некоторые люди, – взять ту же: старуху Глэдис – говорили, что сны – это своего рода указующие знаки, сопровождающие человека в жизни и способные на нее повлиять. Это и ключи к будущему, и одновременно двери в прошлое. Старики утверждали, что во сне можно по-иному увидеть самые обыкновенные вещи, что один только сон освобождает человека от привычных страхов и сомнений и обнажает суть предметов и явлений.
Глубоко вздохнув, Клио подумала, что это очень верно. В снах они с Мерриком были подобны двум случайным прохожим, разделенным к тому же гигантской бездной. И ничто не связывало их – наоборот, между ними пролегала пропасть, не дававшая им соединиться.
Клио наморщила лобик. Неужели все мужчины и женщины точно так же отличаются друг от друга? Одна ли только война приучала мужчин смотреть на окружающий мир, как на крепость, требующую постоянного усовершенствования и укрепления? Или мужчины и женщины отличаются уже с момента зачатия? Они что, и в самом деле смотрят на мир абсолютно по-разному?
Должны же быть где-то ответы на все эти вопросы! Или их можно найти только в божьих чертогах? Наверное, где-то там, высоко на небесах, хранится золотая шкатулка с серебряным замочком, в которой лежат ответы на все вопросы – о любви, о жизни и о том, почему господь решил создать женщину столь непохожей на мужчину...
Клио снова тяжело вздохнула, почти всхлипнула, зная, что есть вопросы, на которые она, возможно, никогда не сможет найти ответа.
В приоткрытое окно заглянула луна и озарила спящего Меррика неярким лучом цвета тусклого серебра. Лунный свет посеребрил его иссиня-черные волосы, и Клио вдруг заметила, какие длинные у него ресницы. «И как только я не замечала этого раньше? – подивилась про себя девушка. – Скорее всего потому, что он все время ко мне придирается. А когда к вам придираются, ничего хорошего не увидишь, как ни старайся».
Во сне лицо Меррика уже не казалось таким суровым и строгим. Он выглядел моложе. Нет, сон не сделал его черты мягче. Его челюсть массивностью и угловатостью напоминала цоколь крепостной стены, а кожа на лице – изборожденную трещинами землю во внутреннем дворе замка, где находился пересохший колодец. Черная щетина покрывала подбородок Меррика, подобно колючкам, которые появляются на толстой коре лесного орешника; глубокие тени пролегли под глазами и под выступающими скулами от подбородка до ушной раковины. Его нос благородством линий напоминал клюв королевского кречета; длинные черные волосы ниспадали на плечи и прикрывали сложенные на груди загорелые руки.
Клио вплоть до мельчайших подробностей снова представила себе страшную схватку в лесу и высокую фигуру забрызганного с ног до головы кровью врагов Меррика. Пока она не увидела, как он сражался с мечом в руках, она не могла докопаться до его сути.
Неожиданно Клио припомнила свои собственные тайные мечты – стать рыцарем, отправиться в чужедальние страны, быть свободной и делать то, что хочется... Какие ребяческие мечты! И как же стыдно ей было за них теперь!
Рана все еще болела, напоминая ей, к чему может привести такая вот «свободная жизнь», полная опасностей. Да, не хотелось бы ей опять пережить встречу с разбойниками в глухом лесу...
Клио, не отводя глаз, смотрела на Меррика как завороженная. Она стала свидетельницей одного только краткого мига его суровой жизни, и этот миг изменил ее сущность. А как же, должно быть, изменила прожитая жизнь самого Меррика! Год за годом она долбила его, подобно тому, как бьет по крепостным воротам таран, пока они не разлетятся в щепки. Что он, в сущности, знал? Одно только насилие – насилие на каждом шагу, а от этого жизнь наверняка теряет свою цену и в душе поселяются холодность и безразличие ко всему сущему. Клио казалось, будто она за один день повзрослела сразу на много лет. Во всяком случае, ей стало ясно, почему Меррик смотрит на все вокруг исключительно с точки зрения солдата. Да потому, что за все годы странствий он не знал ничего, кроме войны...
Клио не выпускали из спальни уже так долго, что она готова была упорхнуть в окно. Однако в окно она не упорхнула, а вместо этого попросила приготовить ей ванну.
По выражению лиц служанок можно было подумать, что она затребовала себе английский трон. Ее просьба привела их в полное замешательство, и, покудахтав немного, они заявили, что сперва должны «получить разрешение у господина графа».
Однако «господин граф» разрешения не дал. Более того, он удалил из ее спальни всех служанок, оставив только одну. Не прошло и двух дней, а Клио уже чувствовала себя под арестом: К концу недели она окончательно решила, что ее жених – самый отъявленный злодей, способный держать взаперти ни в чем не повинного человека.
Рана на плече уже совершенно ее не беспокоила – не считая конечно, того случая, когда она один раз потеряла сознание. Но уж очень ей тогда захотелось сбежать вниз по лестнице... Потом, правда, пришлось пережить еще пару неприятных моментов – когда зажившая уже рана снова открывалась и начинала кровоточить.
А между тем у нее было столько дел! Ну что из того, что в нее попала какая-то маленькая стрела? Что же теперь – пустить все на самотек и равнодушно взирать, как какие-то неумехи будут варить за нее эль? Ее эль!
Но разве от этих подлых доносчиц-служанок скроешься? Впрочем, выход есть всегда, как говорится, не на ту напали. Проявив известную смекалку, Клио сумела выпроводить назойливую служанку, и ей удалось проследить за тем, как Долги и Долби вскапывали в саду грядки под пряные травы, предназначавшиеся для напитка. Для этого, правда, ей пришлось высунуться из окошка спальни чуть не по пояс...
За этим занятием и застал ее Меррик. Но вместо того чтобы порадоваться вместе с ней, как хорошо идут дела, он наорал на нее и пригрозил привязать к кровати. А ведь она не видела его с той самой ночи, когда он, уставший, заснул в кресле у ее постели. Наутро кресло, в котором он провел ночь, оказалось пустым. Странное дело, тогда она неожиданно ощутила острый укол разочарования....
Стояло позднее погожее утро. Далей расположилась позади массивной деревянной бадьи, растрескавшейся по краю и скрепленной ржавым ободом. А в бадье, подтянув коленки к подбородку, по плечи в горячей воде сидела Клио. Снаружи в, светелку лился золотой солнечный свет и доносилась песня жаворонка.
– Поверните голову, миледи.
Далей усердно намыливала длинные волосы Клио мягким душистым мылом, сделанным из чечевицы и мяты. Аромат мыла обволакивал и почему-то волновал. И ванна, и душистое мыло, и ласковые прикосновения к коже были невыразимо приятны после стольких дней, проведенных в постели.
– Чем же занят мой господин сегодня? – небрежно спросила Клио.
– Он беседует со старшиной каменщиков.
– Ах да. Разумеется. Надо же, в самом деле, увеличить количество бойниц.
– Вы правы, миледи. Впрочем, очень может быть, что он отправился на розыски своего коня.
Клио вздрогнула. В том, что пропал любимый конь Меррика, была ее вина. Прекрасное животное исчезло вместе с валлийскими разбойниками. Если бы она тогда не взяла коня, то....
Меррик ничего ей об этом не сказал – ни единого слова, – и Клио мучили угрызения совести. По правде говоря, она бы не чувствовала себя такой виноватой, если бы он упрекнул ее или хорошенько на нее наорал.
– О боже! – внезапная мысль пронзила ее.
Клио взглянула на жердочку возле своей кровати. Жердочка была пуста. В углу дремал Циклоп, но Гроша нигде не было видно.
– Где Грош, Далей? Куда он подевался? Он был со мной, когда я уезжала.
– С тех пор никто не видел вашей птицы, миледи.
На какое-то время они обе замолчали.
– А может, он наконец-то научился летать? – робко высказала предположение молоденькая служанка.
– Ну да, как же! – печально прошептала Клио. – Я всегда говорила, что Грош – не ястреб, а домашняя курица.
Ее птица пропала вместе с бесценным арабским конем Меррика – и в этом, как ни странно, была какая-то доля справедливости. Клио тоже была наказана, и ей ужасно хотелось, чтобы с животными не случилось никакой беды и они наконец нашлись.
Далей ополоснула волосы Клио.
– Думаю, у нашего господина особенно много дел. Ведь с того дня, как вас ранили, он провел несколько суток у вашего изголовья, не отлучаясь ни на минуту.
– Я знаю, – блаженно улыбнулась Клио. – Как-то ночью я проснулась и увидела его здесь.
– О, это была далеко не одна ночь, миледи, далеко не одна. Он не допускал к вам никого, пока не убедился, что вы поправляетесь. Он даже стрелу вынул сам. И сам ухаживал за вами, – выпалила Далей единым духом.
В задумчивости Клио поднялась и, переступив через край, вышла из ванны. Далей принялась обтирать ее полотенцем.
В памяти Клио все еще звучал нежный, любящий голос Меррика, она помнила его сильные руки, державшие ее почти бесчувственное тело. Помнила прикосновения его губ к ее пылавшим от лихорадки, воспаленным щекам...
Было ли все это на самом деле? Или это всего лишь сон? Она посмотрела на душистую пену, покрывшую воду в ванне, и ей отчего-то сделалось стыдно.
– Черт побери, да вы совсем уже поправились, Клио!
Услышав низкий голос Меррика, она вздрогнула и резко обернулась. Влажные волосы шлейфом полетели по воздуху, облепили ее лицо и тело, а заодно и бедную служанку, которая от неожиданности опустила полотенце.
– Простите, миледи! – вскрикнула Далей: бедняжка испугалась не меньше своей хозяйки.
Клио выхватила полотенце у служанки и сделала неловкую попытку в него закутаться. Но полотенце было совсем маленьким, и Клио растерялась – никак не могла сообразить, какую часть своей девственной красы прикрыть в первую очередь.
– Нет, что ни говори, а здоровый румянец вам гораздо больше к лицу, – Меррик произнес это абсолютно серьезно, но она видела, что его синие глаза искрятся от смеха и вовсе не кажутся такими холодными, как прежде.
Пристальный взгляд Меррика на мгновение на ней задержался, отчего ее сразу обдало жаром – от влажной макушки до голых пяток. Клио охватило странное чувство, которое было сродни голоду – такому сильному, какого она прежде никогда не испытывала. Неожиданно выяснилось, что ей совсем не хочется скрывать перед ним свою наготу...
С отчаянной отвагой, которая граничила с безумием, она выпрямилась во весь рост, напоролась глазами на его взгляд и выпустила полотенце из рук.
19
– Вот теперь и ваше лицо украсил румянец, милорд!
Во всем великолепии своей обнаженной невинности Клио храбро стояла перед ним и пыталась к тому же над ним подшучивать! Меррик оценил ее вызов и все-таки первым, не выдержав, отвел взгляд, хотя ему очень хотелось смотреть на нее.
После ванны тело его невесты дышало свежестью, волосы ниспадали до пят и сияли, подобно меху морских котиков, что резвились в прибое у берегов Кардифа. Клио была женщиной хрупкой, изящной и миниатюрной, но ее полные груди нежной бледностью напоминали нос ягненка, талия была тонкой, а бедра широкими. Интересно, что сказали бы ученые отцы церкви о золотистом цвете волос на нежном мыске у нее под животом? Вот у Роджера наверняка нашлись бы нужные слова; возможно, он даже сочинил бы по этому поводу оду – собрание красивых слов, придававших обыкновенным вещам романтический облик.
Но не таков был Меррик. Не находилось у него красивых слов – было только чувство, сильное и всепоглощающее. И еще желание – мощное и, пожалуй, столь же неудержимое, как порыв к бою, когда со всех сторон окружают враги. До зуда в руках ему захотелось коснуться ее, припасть к ее телу губами...
Меррйку с большим трудом удалось остаться на месте. Нечто более сильное – очевидно, чувство ответственности – сковывало его по рукам и ногам. Он был убежден, что не может, не имеет права овладеть ею прежде, чем над ними будет совершен церковный обряд. Более того, он даже не считал себя вправе смотреть на ее обнаженные прелести.
В этот момент задыхающаяся от волнения служанка, пухлая девица с копной волос цвета свежескошенного сена, протиснулась меж ними и прикрыла свою госпожу.
– Мы еще не готовы! Миледи ... Милорд, вы еще не женаты! Я... мне... – от смущения она стала запинаться.
– Леди Клио, – Меррик поклонился столь галантно, что за один только этот поклон Клио готова была пожаловать ему права еще на одно графство. – Когда вы будете готовы, я желал бы переговорить с вами.
Он повернулся, чтобы уйти, но остановился, придержав дверь. Оглянувшись на Клио, он улыбнулся и добавил:
– Не угодно ли вам будет, чтобы я сам зашел за вами?
– Нет, – не испытывая и тени смущения, довольно заносчиво ответила Клио. – Зачем же вам утруждать себя, милорд.
Меррик коротко поклонился ей и закрыл за собой дверь.
К тому времени, когда граф пересек двор и повернул за угол конюшни, он уже насвистывал какой-то задорный мотив.
Найти Меррика, однако, оказалось совсем не просто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44