«Что ж, – подумал Меррик, – нам это все уже знакомо».
Некоторое время он смотрел на ее губы, поскольку – по контрасту с бледным лицом – они выглядели вызывающе ярко. Они рдели, как две лесные ягоды, и, казалось, взывали к поцелуям...
«Долго она еще собирается меня мучить? – задал себе вопрос Меррик и сам же на него ответил: – Наверное, долго. Но с меня довольно! Я и так слишком долго ждал. Пора».
Он неожиданно выбросил вверх руку, схватил Клио за затылок и с такой силой к себе ее пригнул, что девушка всем телом обрушилась на него сверху. Его губы встретились с ее ртом, а руки сомкнулись за ее спиной.
Клио, разумеется, сдаваться не собиралась и стала вырываться из его объятий, одновременно пытаясь выразить свое негодование протестующим криком. Последнее, правда, ей сделать никак не удавалось, поскольку губы Меррика запечатали ей рот. Более того, чтобы подавить ее сопротивление в зародыше, он перекатился со спины на живот и придавил девушку всей своей тяжестью к грязному земляному полу.
Со всех сторон стали раздаваться приветственные клики, улюлюканье и свист сквайров и оруженосцев графа. Когда же Клио удалось, наконец, отлепить губы от его губ и она набрала в грудь побольше воздуха, чтобы закричать, он просунул ей в рот язык.
Неожиданно всякое сопротивление с ее стороны прекратилось, и она сделалась неподвижной, словно камень. Тогда Меррик открыл глаза и чуть отстранился, чтобы видеть лицо Клио. Ее глаза тоже были открыты, и ему показалось, что он заметил в них страсть, желание и даже нечто большее...
В следующий момент она его укусила.
Меррик вскрикнул от неожиданности, и Клио, воспользовавшись моментом, изо всех сил толкнула его в плечо. Бормоча себе под нос проклятия, он чуть отодвинулся в сторону, давая ей возможность встать. Клио слышала, как стоящие вокруг молодые люди посмеиваются и тихонько переговариваются между собой, обсуждая происходящее. Она поднялась во весь рост и надменно посмотрела на Меррика сверху вниз.
– Вы не имеете никакого права так со мной поступать!
Однако в следующий момент граф тоже вскочил на ноги и теперь стоял перед ней, высокий, как дерево. Видно было, что он рассвирепел не на шутку.
– Не имею права? – очень тихо спросил он, но в голосе его тем не менее чувствовалась скрытая угроза.
– Именно! – Ее ответ был коротким, четким и имел целью как можно больнее уязвить его самолюбие.
– Вы принадлежите мне, Клио, – произнес граф тоном, не терпящим возражений. – Мне кажется, вы стали об этом забывать.
– Нет, милорд. Я-то как раз помню. Это вас подвела память. – Она помолчала, а потом вдруг решилась высказать то, о чем все время думала: – Вы позабыли обо мне на шесть долгих лет!
Как только эти слова были произнесены, установилась такая тишина, что, казалось, можно было расслышать, как летит муха. Клио не сомневалась, что основательно задела Меррика за живое. Его люди, негромко переговариваясь, стали постепенно разбредаться в стороны. Клио удалось разобрать, как кто-то испуганным голосом произнес, что дразнить Красного Льва не следует, а кто-то просто, без обиняков, заявил, что она дура. Как бы то ни было, Клио решила держаться до последнего. Да и то сказать, терять ей было нечего: слишком много она уже потеряла. Свой дом, гордость, достоинство, наконец...
– Тобин! – гаркнул граф, подзывая своего оруженосца, но при этом не сводя с нее глаз. – Мне нужно перемолвиться с тобой парой слов.
Молодой оруженосец, который колотил Долби мечом по котелку, остановился у входа в стойла. Теперь, правда, он уже не выглядел столь воинственным, как прежде. Что же касается Долби и Долги, то они на карачках уползли прочь, как только Меррик пришел в себя. Не успела Клио перевести дух, как Меррик заявил:
– А вы, миледи, оставайтесь на месте и ждите.
Он направился к оруженосцу, но сделал всего несколько шагов. Клио заговорила снова:
– Иногда мне кажется, милорд, что у вас это уже вошло в привычку – покидать меня и требовать, чтобы я вас дожидалась.
Меррик застыл как вкопанный, и Клио в ту же секунду пожалела, что не смогла сдержаться. Когда ее жених обрел, наконец, способность двигаться, он повернулся и окинул ее холодным взглядом:
– Вот уж не думал, что просьба подождать минуту может снова подхлестнуть ваш боевой пыл.
Клио чувствовала, что, как бы она ни барахталась, идти ко дну ей все-таки придется, но решила, что уж если тонуть – так с музыкой.
– Я уже свыклась с тем, что мне вечно приходится вас ждать. Но хочу вам заметить, милорд, что это мне вовсе не нравится!
Меррик смотрел на нее так долго и пристально, что Клио показалось, будто ему удалось проникнуть своим взглядом в самые заветные тайники ее души. Это уж никак не входило в ее намерения, и она нахмурилась. Между тем граф скрестил на груди руки и спросил:
– Почему, черт побери, у меня такое ощущение, что вы готовы в любой момент начать капризно топать ножкой?
От стыда и досады Клио вспыхнула, как пион. Она вспомнила, что в детстве отец разговаривал с ней таким же примерно образом, если она совершала какую-нибудь глупость. Она вдруг ясно поняла, что и сейчас ведет себя не лучшим образом, а попросту говоря – глупо...
Да, но как это трудно – превозмочь гордость, особенно после того, как ее самолюбию был нанесен такой значительный урон! Два лишних года, которые она, по милости Меррика, провела в монастыре, показались ей вечностью. Каково, спрашивается, было сносить жалостливые взгляды окружающих, которые считали, что Красный Лев позабыл о ней вовсе или, еще хуже, давно уже нашел себе другую жену? Жалость эта ранила ее самолюбие куда сильнее самых едких насмешек.
А ведь она в то время относилась к браку с чрезвычайной серьезностью, даже, возможно, питала на его счет излишние иллюзии. Однако каждый день, который она проводила в монастыре сверх обусловленного в договоре срока, постепенно ее от этих иллюзий избавлял. Дошло до того, что никаких иллюзий по поводу брака с Мерриком де Бокуром у нее не осталось вовсе и будущая семейная жизнь виделась ей бесконечной унылой дорогой, которая вела в никуда...
– Ваши ощущения, милорд, меня не интересуют, – спокойно сказала Клио. – Отправляйтесь по своим делам, а я, так и быть, вас подожду. Как-никак, в этом занятии я особенно преуспела.
Неожиданно Меррик в мгновение ока преодолел расстояние, которое их разделяло.
– Забудьте о том, что я говорил. – Эти слова он произнес сквозь стиснутые зубы, поэтому они прозвучали неразборчиво. Потом он взял ее за руку и с такой силой сжал, что Клио тихонько вскрикнула. – Я передумал. Мне бы хотелось, чтобы вы, миледи, меня сопровождали.
Меррик резко развернул ее лицом к выходу из конюшни, у Клио даже закружилась голова. Затем он двинулся по направлению к главному строению замка, крепко держа ее за руку.
Клио, чтобы не отставать от Меррика, пришлось чуть ли не бежать с ним рядом. Она так торопилась и так запыхалась, что едва не пропустила тот момент, когда у нее с головы начала сползать уродливая шелковая вуаль, которой она прикрывала волосы.
Подхватив таки вуаль и прижав ее для верности к волосам рукой, Клио засеменила вслед за своим суженым.
11
Меррику не слишком понравилось, что Клио начала обвинять его во всех смертных грехах в присутствии его же собственных оруженосцев. Ему это было тем более неприятно, что обвинения эти выдвигала женщина, которая должна была сделаться его женой, а следовательно, обязана была безоговорочно уважать своего будущего мужа и поддерживать его авторитет. А между тем Клио как будто нарочно всячески старалась его спровоцировать на какой-нибудь грубый, не рыцарский поступок.
Признаться, он не слишком хорошо понимал, чего она от него хочет. Впрочем, Меррик давно уже свыкся с мыслью, что женщины – существа странные и голова у них устроена по-другому, нежели у мужчин. Он, например, привык говорить откровенно, высказываться честно и до конца ценил это качество в людях. У женщин же в словах всегда скрывался какой-то дополнительный смысл, о чем бы они ни заводили речь. Когда требовалось определить, что нужно женщине, Меррик, как правило, оказывался в затруднительном положении – он не знал, то ли ему слушать, что женщина говорит, то ли обращать больше внимания на ее поступки.
Пребывая, таким образом в полнейшем недоумении относительно того, что творится в головах представительниц прекрасного пола, Меррик мчался по замковому двору и тащил за собой за руку леди Клио. Другими словами, он вел себя как последний хам, тем самым невольно предоставляя своей невесте дополнительную возможность убедиться в том, что он грубое животное – и ничего больше. Меррик, впрочем, был уверен, что она и прежде в этом не сомневалась или, по крайней мере, хотела выставить его таковым перед окружающими.
Когда они с Клио в сопровождении Тобина добрались до главного замкового зала, Меррик плюхнулся в большое резное кресло с высокой спинкой, предназначавшееся для лорда, и, ткнув пальцем в другой резной стул, поменьше, отдал Клио короткую команду:
– Садитесь, миледи.
Клио несколько замешкалась с выполнением приказа, зато оруженосец Меррика, очевидно, приняв его на свой счет, уселся на длинную скамью, которая тянулась вдоль стены.
– Я сказал «миледи», Тобин! – гаркнул Меррик, и юноша немедленно вскочил на ноги.
Высокий, светловолосый и мускулистый семнадцатилетний Тобин де Клер мог почитаться образцом оруженосца, тем более что он был очень знатного происхождения и приходился родным племянником графу Честеру, одному из самых могущественных вельмож королевства. Меррик считал, что из парня в будущем должен выйти неплохой рыцарь, хотя пока ему явно не хватало скромности и смирения.
Между тем Клио все еще продолжала стоять рядом с Мерриком. Он повернулся к ней и сурово нахмурил брови, отчего шишка у него на лбу снова болезненно запульсировала. Клио наконец подчинилась воле своего жениха и села, однако при этом вздохнула так выразительно, что любому стало бы ясно: она раздражена до крайности.
На мгновение графу Глэморгану пришло в голову, что мужчины, которые запирают непокорных жен в башне, возможно, не так уж и не правы.
В этот момент Тобин негромко кашлянул, и Меррик одарил своего оруженосца таким нелюбезным взглядом, что тот невольно поежился. Молчание затягивалось и с каждой минутой становилось все более гнетущим. Наконец граф Глэморган молвил свое веское слово:
– До меня дошли кое-какие слухи о том, что ты соревновался в воинском искусстве с двумя несчастными дураками, которые кормятся при замке. Собственно, чтобы расследовать это дело, я и отправился на конюшню, но, как видно, не в добрый час. Миледи едва не раскроила мне голову, запустив в меня оловянным котелком.
– Чтобы раскроить эту каменную глыбу, которую вы именуете своей головой, требуется нечто более существенное, чем оловянный котелок, – пробормотала себе под нос Клио.
– Что это вы там бубните? – насупился Меррик.
– Ничего, милорд, – с горькой улыбкой сказала девушка. – Просто читаю молитву.
– Что ж, помолиться вам не помешает. Особенно если вы сказали именно то, что мне послышалось.
Меррик постарался вложить в свои интонации как можно больше яда, чтобы заставить Клио впредь воздерживаться от необдуманных комментариев на его счет. Тем не менее, опыт подсказывал ему, что леди Клио скорее всего сделает вид, будто не заметила этого более чем прозрачного намека. Так оно и случилось.
– Все шесть лет, которые я провела в монастыре, я только и делала, что молилась, – как ни в чем не бывало заявила она.
С большим трудом заставив себя сдержаться, граф проигнорировал это замечание Клио и снова вернулся к прерванному разговору с оруженосцем.
– Так что же ты можешь мне сообщить по этому поводу, Тобин?
Оруженосец не успел произнести ни слова, потому что Клио вдруг вскочила на ноги, оперлась о столешницу своими маленькими ладошками и устремила на него пылающий негодованием взгляд.
– Он ничего не может сообщить вам, милорд, просто-напросто потому, что ему нечего сказать. Он мучил этих двух несчастных мальчишек исключительно ради собственного удовольствия!
– Это неправда, – Тобин без страха посмотрел Меррику в глаза, после чего, повернувшись к Клио, вежливо ей поклонился. – Прошу меня извинить, миледи, но они сами изъявили желание сражаться. Они первые это предложили.
– Понятно... – произнес Меррик, задумчиво потирая подбородок. – Выходит, что эти скорбные умом несчастные сироты, которые в жизни не держали в руках меча и использовали в качестве оружия кухонную утварь, вызвали на бой такого признанного мастера клинка, как ты? Ну а ты, разумеется, в силу присущего тебе благородства вызов принял и отколотил этих олухов так, что они уползли прочь на четвереньках. Я правильно тебя понял?
Тобин побледнел, а Меррик громовым голосом позвал стражу. Солдат, стоявший на часах у входа в зал, оставил свой пост, подбежал к лорду и отвесил ему низкий поклон.
– Что прикажете, милорд?
– Приведи сюда тех двух парней, что работают на скотном дворе. – Меррик помедлил. – Дуболома и Длинновяза.
– Долбодуба и Долговяза! – с раздражением поправила его Клио. Казалось, разговаривать с Мерриком по-другому она была просто не в состоянии.
– Ты слышал, что сказала миледи? Приведи их, – спокойно повторил граф. – Немедленно.
Стражник помчался исполнять распоряжение. Когда он распахнул двери, в зале стали слышны доносившиеся со двора звуки – стук молотков каменотесов, собачий лай и голоса трудившихся на строительстве людей. Потом тяжелые дверные створки захлопнулись, и в зале опять воцарилась тишина.
Клио снова уселась на стул с высокой резной спинкой, и теперь остался стоять только один человек – оруженосец, которому Меррик так до сих пор и не предложил присесть. Графу хотелось, чтобы парень немного помучился и основательнее прочувствовал свою вину.
Сидевшая рядом с Мерриком Клио вздохнула и заерзала на стуле, устраиваясь поудобнее. Краем глаза лорд заметил, что она тоже на него поглядывает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44