https://wodolei.ru/catalog/unitazy/Jacob_Delafon/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

То, что за ней пристально следила не одна пара глаз многочисленных гостей бала и что она ни разу не танцевала со своим женихом, как того требовал этикет, ей было безразлично. Она хотела только уйти прочь, прежде чем какая-то дерзость сорвется с ее губ и причинит ей потом страдание.
Не потеряв присутствия духа, она отметила про себя, что Элеонора не видела, как она тихонько ускользнула через боковой вход. Малькольм видел ее, но не посчитал нужным последовать за ней, и Мэри была благодарна ему за это.
Она прошла по коридору мимо сбитых с толку слуг, проводивших ее взглядами, и спустилась вниз по ближайшей лестнице. Она не могла больше сдерживать слезы. Словно пробив плотину, они струились по ее набеленным пудрой щекам и оставляли вытянутые следы, Казалось, словно ее красивое личико приобрело вертикальные трещины.
Мэри уже давно не знала, где находится; она потеряла направление в запутанных лестницах и переходах замка, но продолжала просто бежать вперед. Отчаяние и страх пульсировали в ее жилах и подступали к горлу.
Действительно ли она верила, что сумеет приспособиться? Действительно ли она полагала, что сумеет притвориться, что она выйдет замуж за человека, которого не знала и не любила? Что она откажется от всего, во что верила, только ради того, чтобы стать покладистой супругой?
Так было принято в благородных кругах. Браки заключались по расчету, основывались на материальной и общественной выгоде и ничего не имели общего с любовью и романтизмом. Но Мэри не хотела, чтобы так прошла ее жизнь! Какое-то время она утешала себя тем, что все сложится по-другому, и со временем она раскроет в Малькольме Ратвене мужчину, которого сможет как уважать, так и любить. Но ничего подобного не случилось. Малькольм был не кем иным, как напыщенным выскочкой, для него важнее всего были богатство и сфера влияния. И что, пожалуй, было хуже всего: он рассматривал Мэри не иначе как инородное существо в своей жизни, которое он предпочел бы отослать подальше и терпел только в угоду своей матери.
И вот так она должна провести остаток своей жизни? Безропотно сносить все унижения и страдать, потому что ни одна из ее надежд не сбылась?
Горько всхлипывая, она шла по длинному, увешанному старинными доспехами коридору, скудно освещенному свечами. Ей было ясно, что бегство бессмысленно, но внутренний порыв убежать отсюда куда глаза глядят был настолько силен, что она едва могла противостоять ему.
Она поспешила вниз по лестнице, прошла через охраняемые караулом ворота и оказалась непосредственно на внутреннем дворе замка, где рядами выстроились кареты и коляски прибывших на бал гостей.
Несколько кучеров и слуг стояли рядышком и болтали. Когда они увидели Мэри, то тут же замолчали и украдкой бросали на нее взгляды.
— Пожалуйста, люди добрые, — сказала Мэри и поспешно утерла слезы с лица. — Не обращайте на меня внимания.
— С вами все в порядке, миледи? — с беспокойством поинтересовался один из кучеров.
— Конечно, — Мэри кивнула и справилась с нахлынувшими слезами. — Все в порядке. Со мной все хорошо.
Она прошла через двор. Ночной холодный воздух, который она вбирала всеми легкими, немного успокоил ее. Вдруг она услышала тихую музыку, бодрый, пульсирующий ритм, который принципиально отличался от скучных звуков оркестра на балу.
— Что это? — поинтересовалась Мэри у кучера.
— Что вы имеете в виду, миледи?
— Я говорю о музыке, — ответила Мэри. — Разве ты не слышишь ее?
Кучер прислушался. Удары барабана, к которым теперь прибавились звонкие трели свирели и бодрые звуки флейты, было нельзя не услышать.
— Ну, миледи, — покраснев ответил молодой человек, — насколько мне известно, там напротив, в людской, отмечают праздник. Одна из служанок вышла замуж за парня.
— Свадьба?
— Да, миледи.
— А почему я ничего не знаю об этом?
— Пожалуйста, миледи, вы не должны сердиться. — Голос кучера принял умоляющую интонацию. — Мать лэрда дала согласие на брак. Мы не знали, что для этого требуется и одобрение миледи, поэтому мы не…
— Я не это имела в виду. Я бы с радостью узнала об этом, чтобы поздравить молодых и сделать им подарок.
— По-одарок?
— Разумеется. Почему ты смотришь так удивленно на меня? Я родом с юга и не знакома с обычаями севера. В Хайлэндсе не принято дарить молодоженам подарки?
— Конечно, — заверил ее кучер. — Я только не ожидал, что… Я думаю…. — он опустил голову и замолчал, но Мэри знала, что он хотел сказать.
— Ты не ожидал, что дама может интересоваться свадьбой своих слуг? — спросила она.
Он молча кивнул головой.
— Тогда убедись в своем заблуждении, — с улыбкой сказала Мэри, — и проведи меня в людскую и представь молодым. Ты сделаешь это для меня?
— Вы действительно хотите туда пойти? — Кучер неуверенно посмотрел на нее.
— Иначе я бы вряд ли тебя попросила об этом.
— Итак, прекрасно, я… — Он колебался.
— Что еще?
— Миледи должна меня простить, но ваше лицо…
Мэри подошла к одной из карет и посмотрелась в одно из окон как в зеркало. Она тут же увидела, что имел в виду юноша: ее лицо выглядело жалобно, оно было заплаканным. Быстро она достала носовой платок из отворота платья и стерла с лица остатки пудры. Из-под нее показалась светлая, розовая кожа. Потом она обернулась снова к кучеру.
— Лучше? — спросила с улыбкой она.
— Гораздо лучше, — ответил он и улыбнулся ей в ответ. — Если миледи соблаговолит проследовать за мной…
Под удивленные взгляды других слуг он провел ее мимо карет и конюшен на другую сторону двора, где располагалась двухэтажная постройка из грубых природных камней.
Хотя оконные ставни были закрыты, через щели наружу пробивался свет, и изнутри доносилась музыка, которую уже слышала Мэри. Кучер бросил на нее неуверенный взгляд, и Мэри дала понять ему кивком головы, что она еще не передумала и хочет войти. Он прошел вперед и открыл дверь, и в следующий момент у Мэри появилось ощущение, что она оказалась в другом мире.
Хотя стены были из неоштукатуренных камней, а мебель старой и грубо сколоченной, помещение излучало радость и свет, которые Мэри до сих пор напрасно искала в Ратвене.
В открытом камине весело потрескивал огонь, возле которого на корточках сидели дети и жарили на длинных деревянных палочках кусочки хлебного теста. В левой половине помещения стоял вытянутый стол, за которым расселись гости, среди них девушки и парни. Некоторых Мэри знала, но только внешне.
На грубом дубовом столе стояли различные миски с простым угощением — хлеб и кровяная колбаса, к ним пиво в серых глиняных кувшинах. Человек благородного происхождения едва бы посчитал такие яства подходящей трапезой для свадьбы, но для этих людей они казались праздничной пищей.
На другой стороне залы находился оркестр — трое слуг, в обязанности которых входило играть на свирели и флейте и бить в барабан. Под ритм их музыки, звучащей свежо и безыскусно, танцевали молодой человек и молодая девушка, чьи волосы были украшены цветами. Видимо, в их честь и состоялся праздник. Мэри хотела подойти к молодоженам, чтобы выразить свои поздравления и пожелания, но один из музыкантов увидел ее.
Барабан сразу же умолк, а за ним и другие инструменты. Молодожены прекратили танцевать, и слуги за столом оборвали свой разговор. Постепенно воцарилась полная тишина, и взгляды всех испуганно устремились на Мэри.
— Нет, прошу вас, — сказала она. — Продолжайте веселиться, не обращайте на меня внимания.
— Простите, миледи, — сказал жених и смущенно поклонился. — Мы не хотели мешать вам. Если бы мы знали, что мы так шумим, то мы бы…
— Но вы вовсе не помешали мне, — перебила его Мэри и улыбнулась. — Я пришла лишь для того, чтобы поздравить молодоженов.
И прежде, чем кто-либо из присутствующих успел хорошенько разобраться в том, что произошло, она уже взяла жениха за руку, пожала ее и пожелала ему и его семье всяческого счастья. Потом она обернулась к не менее смущенной невесте, обняла ее и также от всего сердца произнесла слова с наилучшими пожеланиями.
— Благодарю, миледи, — сказала молодая женщина, залившись от смущения краской, и сделала неловкий реверанс. Ее лицо было бледно и усыпано веснушками, волосы — огненно-рыжими. Несмотря на убогое платье, она была прекрасна естественной, неиспорченной красотой. Мэри была уверена, что невеста без труда затмила бы всех дам на балу, если бы была одета в дорогое платье и подобающе причесана.
— Как тебя зовут? — поинтересовалась она.
— Мойра, моя госпожа, — раздался робкий ответ.
— А тебя? — обратилась она к жениху.
— Меня зовут Шон, миледи. Шон Фергюссон , кузнец.
— Прекрасно. — Мэри улыбнулась и огляделась по сторонам. — Здесь найдется капля вина, чтобы я могла произнести тост за молодых?
— Вы…Вы хотите выпить с нами, миледи? — поинтересовался один из стариков, сидевших за столом.
— А почему бы нет? — задала встречный вопрос Мэри. — Вы считаете, что благородная дама не может выпить кружку пива до дна?
Ответ не заставил себя долго ждать. Мэри протянули грубую кружку, налитую до краев пенистым терпким напитком.
— За Шона и Мойру! — сказала Мэри и подняла высоко свою кружку. — Долгой жизни в любви и согласии, будьте здоровы!
— За Шона и Мойру, — эхом вторили все вокруг, потом чокнулись кружками и по старинному обычаю выпили до дна, при этом Мэри была единственной, кто действительно опустошил свою кружку, потому что остальные собравшиеся были заняты тем, что удивленно смотрели во все глаза. Благородную даму, которая одним залпом выпила до дна кружку пива, они еще не встречали.
— Итак, — сказала Мэри, отставила пивную кружку и вытерла ладонью пену на губах. — А теперь я желают всем отлично погулять на свадьбе. Пусть она будет радостнее и веселее, чем та печальная ассамблея, которую сегодня дают напротив.
Она кивнула присутствующим на прощание и собралась к выходу, когда Мойра вдруг вышла вперед.
— Миледи?
— Да, дитя мое?
— Вам… Вам не нужно уходить, если вы не хотите. Шон и я будем рады, если вы останетесь. Конечно, если вы желаете…
— Нет, — сказала Мэри. — Это было бы нехорошо. Вы наверняка хотели бы побыть друг с другом. Я не хочу мешать вашему веселью.
— Мне вы не помешаете, — бойко ответила Мойра, — и Шону тоже. Если только вы сами не хотите уйти.
Мэри, остановившись прямо на пороге, обернулась. Странная тоска вдруг нахлынула на нее, и ей пришлось сдержать слезы.
— Вы хотите, чтобы я осталась? — спросила она. — На праздновании вашей свадьбы?
— Если вы этого желаете, миледи.
Мэри улыбнулась, и слеза покатилась у нее по щеке.
— Конечно, я хочу, — заверила она. — Я с удовольствием останусь, если можно.
— Позволите ли вы мне, миледи, в таком случае пригласить вас на танец? — спросил Шон, и как по мановению руки в помещении все стихло. То, что дама выпила кружку пива и ее пригласили присутствовать на свадебной вечеринке в людской, было уже достаточно необычно. Но то, что кузнец отважился пригласить ее на танец, просто переходило все границы.
Присутствующим гостям это было понятно. С настороженностью, почти со страхом они смотрели на Мэри, которой еще больше было ясно, что эти люди не слишком часто могли смеяться, состоя на службе у Ратвенов. Даже Шон, похоже, осознал, что перегнул палку, и смущенно потупил теперь взор.
— Ну, конечно же, я потанцую с тобой, — сказала Мэри в полной тишине. — Но только с условием, если не будет возражать твоя невеста.
— П-правда? — спросил совершенно сбитый с толку Шон.
— Конечно, нет, миледи, — поспешно сказала Мойра. — Как я могу быть против?
— Тогда прикажите музыкантам что-нибудь сыграть, — потребовала Мэри со смехом. — Только что-нибудь быстрое, радостное, если можно. И будьте, пожалуйста, снисходительны ко мне. Боюсь, я не знаю ваших танцев.
— Тогда мы с радостью обучим вас, миледи, — заверил ее Шон. Он махнул рукой троим музыкантам, которые снова принялись за свою работу, и мгновение спустя помещение наполнилось стучащим ритмом барабана и веселыми трелями флейты. Кузнец одобрительно поклонился Мэри, протянул руки и в следующий миг уже потянул ее за собой по маленькой площадке для танцев.
Тут же в один миг остальные гости на свадьбе образовали кольцо вокруг них, захлопали в ладоши и тяжело застучали ногами под ритм музыки. Мэри засмеялась. Ее смех зазвучал звонким серебряным колокольчиком, и у нее появилось чувство, что многопудовый груз свалился с ее плеч. Освобожденная от стягивающих пут этикета, она ожила и впервые после Абботсфорда снова почувствовала себя живым, дышащим полной грудью существом.
Молодой Шон был темпераментным танцором. Едва только Мэри сделала один из шагов, как он закружил ее, выделывая при этом веселые прыжки. Мэри быстро обнаружила, что в их танце не было никаких закономерностей, фигур и поклонов, которых следовало бы придерживаться. Она просто позволила музыке вести себя и двигалась ей в такт. Пышная юбка ее тяжелого платья раскачивалась в танце из стороны в сторону, как колокол, что вызвало большую радость у детей, сопровождающих их танец беззаботным смехом.
— Довольно танцевать, эй ты, молокосос, — разгорячился старый шотландец, в котором Мэри узнала пожилого конюха замка. — Твоя невеста уже заждалась тебя. Теперь дай мне потанцевать с дамой.
— Как пожелаешь, дядя, — с усмешкой ответил Шон и отошел в сторону.
Старый слуга поклонился Мэри.
— Миледи, вы позволите? — галантно спросил он. Мэри пришлось сдержать смешок.
— Как же я могу устоять перед таким очаровательным приглашением, сударь? — ответила она с довольной улыбкой, и в следующий момент ее уже схватили и снова закружили в танце.
С темпераментом и мягкостью, которых едва можно было ожидать у мужчины его лет, старый конюх вел ее по залу, подпрыгивал высоко вверх и щелкал каблуками, словно сила притяжения не существовала для него. Мэри кружилась в такт музыке. Ее сердце бешено колотилось, а щеки раскраснелись.
Мелодия, которую играли музыканты, подошла к концу. Но едва Мэри уселась, началась новая, еще задорнее и бойчее, чем предыдущая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68


А-П

П-Я