Иначе — сам понимаешь... Это пистолет Макарова. Заряжается обоймой. Двойного действия.
— Это не мой, — сказал я. — Машину взял взаймы. Самому интересно.
Она кивнула головой, и я почувствовал короткий удар по правой почке, отчего у меня подогнулись колени и появилась сильная ноющая боль в спине.
— Что означают слова «Велл Инто Ннос»?
— Не знаю. Правда не знаю.
Я уклонился в сторону от ожидаемого удара по почкам. К моему удивлению, его не последовало. Я лихорадочно соображал, куда могла подеваться Джейн. Может быть, они поймали ее и держат где-нибудь рядом? Надо как-то выиграть время, Джейн что-нибудь придумает, если она на свободе.
И я сказал:
— Даже не могу догадаться, какой это язык. Одно слово похоже на английское, другое — нет, а третье с двумя буквами "н" вообще непонятно.
Элин задумчиво поглядела на меня.
— Ты ведешь себя как круглый дурак. Но я с трудом верю, что не можешь прочитать это послание.
— Ну, не могу. Я всегда плохо соображал. С тех пор...
— А я могу, — прервала Элин. — Несмотря на две ошибки, эти слова означают «Нос Веллингтона».
— Может быть, — согласился я. — Да. «Велл Инто Ннос». Может быть.
— Что это тебе говорит?
— Да ничего особенного. У Веллингтона большой нос. Его обычно называли старый носач. Но он же уже двести лет как умер. Я видел его могилу.
— Сто пятьдесят лет назад, — поправила Элин. — Не думаю, правда, что это имеет какое-либо значение. — Она помолчала. — Мне кажется, если подойти к вопросу логически, у нас получится следующее: вы находитесь здесь, мистер Клоуз. Здесь также глиняный лист, на котором написано «Веллингтон нос». Еще здесь есть большая скала и каменное образование, показанное на картах Британского Адмиралтейства под названием Гэп и Природный мост. Мне кажется также возможным, что какая-то часть этого образования могла быть названа в честь Веллингтона. Как вы на это смотрите?
Первые лучи солнца упали на ее лицо. Черты, без сомнения, совершенны и эти огромные сияющие глаза. Но лицо это было холодным как мрамор, а глаза — сердитыми.
— Ты здесь родился, — сказала она. — Жил здесь мальчиком. Вырос здесь. Так?
— Нет! — запротестовал я.
— Да! У меня полные данные: номер твоего дома, улица, дата рождения, твоя школа в Спенсер-парк. Год и когда ты поступил в Западно-Австралийский университет в Перте, чтобы изучать право. Ты владеешь информацией, которая нам нужна. — Она помолчала. — Как твоя почка?
— Чувствую ее, — ответил я.
— Я снова тебя спрашиваю: где находится нос Веллингтона?
— Не знаю. Никогда ничего об этом не слыхал.
Я напрягся, ожидая удара.
Элин Гундерссон презрительно процедила:
— Геройство не поможет. Твоя девушка у нас. Если эта женщина-шпионка тебе дорога, ты расскажешь, где находится нос Веллингтона.
Нос Веллингтона — это южная оконечность континента, огромная, дикая и жестокая. С юго-запада дуют холодные и жестокие ветры, волны Индийского океана в тихий день достигают здесь высоты в шесть метров. Сомневаюсь, что где-нибудь на земле есть еще место, которое сразу же убеждает, насколько наша жизнь хрупкая. Чтобы почувствовать суровость этого края, надо постоять на этих гранитных скалах и ощутить свое полное бессилие перед стихией дикой природы.
Вот так закончились наши поиски. Не салютом, а слезами, так наступил конец всему. И Джейн я больше не увижу. Совершенно опустошенный, я сказал:
— Подождите, может, это то, что называют Скала поросенка? Мне кажется, я слышал, как ее называли Носом.
— Покажи мне, где она. — Выражение лица Элин не изменилось.
— Но нужно пройтись.
— Тогда иди вперед.
Пистолет Макарова уперся мне в спину, и я повел их по тропинке к вершине скалы под ударами ветра. Внизу на расстоянии метров двадцати пяти ревел и бушевал океан. Мы прошли мимо предупреждающего знака. Я его не прочитал, ибо знал, что там написано о необходимости остерегаться ветра, который отражается от скал с такой силой, что может легко сбить с ног человека и унести с собой. Элин Гундерссон тоже не прочитала предупреждение, и это было опрометчиво с ее стороны.
Мы шестеро шли гуськом. Я впереди, остальные спокойно следовали по указываемому мной пути. Четверо представляли собой свиту Элин Гундерссон: широкоплечие молчаливые мужчины, которые поступят так, как им прикажут.
— Как вы сюда попали? — спросил я, стараясь быть спокойным.
— На лодке, — коротко ответила Элин.
— Если я помогу, вы отпустите Джейн?
— Возможно, если ты хорошо будешь себя вести.
Сначала я привел их к Гэпу, там есть нечто вроде бетонированной площадки, с которой очень хорошо все видно, если вам доставляет удовольствие наблюдать, как каждые несколько секунд на вас обрушиваются пенистые волны. В этом месте сердце бьется быстрее у всех. Они стояли, а я смотрел на них и видел, как дергались кадыки, когда мужчины делали глотательные движения. Лицо Элин Гундерссон тоже стало напряженным и в золотистом свете южной зари казалось побледневшим и усталым.
* * *
Под нами гигантская волна ударила в Гэп.
Пенящаяся вода рвалась к нам вверх. Все, включая меня, благоразумно отступили на шаг. Нас обдало брызгами.
Когда водяная лавина с шипением и ревом откатилась назад в каменную впадину, Элин спросила грубо:
— Нос здесь?
— Нет, немного дальше.
— Быстрее! — Пистолет Макарова снова уткнулся мне в спину.
Я повел их к другому местному чуду. Оно называется Природный мост. Когда-то давно океан обнаружил трещину в граните и в течение нескольких тысяч лет ударялся в это место, подтачивая скалу до тех пор, пока от нее не откололись куски. Южный гранит очень прочен, и в воду упало только основание скалы, а оставшаяся верхняя часть образовала обширную естественную арку высотой тридцать и длиной сто метров, а в пролете ее двадцать четыре часа в сутки грозно кипит океан. И если что-то на земле может внушить благоговение, так это здешний вид.
Вы смотрите на Природный мост и гадаете: какую строительную фирму нанял Бог, настолько хорошо все рассчитано и устроено.
Великолепный вид произвел впечатление даже на стоявшую рядом неприступную красавицу. Я услышал нечто похожее на восклицание. Потом она извлекла из кармана какой-то белый предмет и вытянула из него антенну. Пробормотала несколько слов, похоже, на русском, выслушала ответ и прикрепила предмет к бушлату.
— Который нос?
— Ну... — протянул я. — Давненько здесь не был...
Я посмотрел на огромную каменную арку моста. Поросенка можно было увидеть при соответствующем освещении и определенном угле зрения. Взглянешь не с того места — и там ничего нет, просто серый камень, а с другой точки старина Поросенок виден отчетливо, и нос Поросенка — это и есть нос Веллингтона. Линии, вырисовывающие такое четкое изображение на сером камне, — это трещины и неровности в гигантских гранитных блоках, из которых Бог сотворил мост.
— Покажи мне, где нос?
Я кивнул и показал, думая о Джейн. И о Питеркине тоже. Он все начал, она присоединилась ко мне, и сейчас я заканчивал, надеясь этим ее спасти.
— Там, — указал я. — Видите задние ноги?
Элин Гундерссон покачала головой:
— Нет.
Я и сам едва мог различить контуры Поросенка. Трещины на граните были очень нечеткими при слабом утреннем освещении.
— Смотрите на группу из трех отдельных камней наверху, — посоветовал я. — Видите их?
— Вижу.
— А теперь взгляните на передний, самый маленький из трех. Он только кажется маленьким, на самом деле он огромный, величиной с автобус. Опускайте взгляд по вертикали вниз, потом остановитесь.
— Я все еще ничего не вижу.
— Прямо вниз, вниз к краю арки!
Я наблюдал за этой красивой женщиной, напряженно пытающейся увидеть в нагромождении гранитных скал то, что могло помочь разгадать тайну Питеркина.
И вдруг она заулыбалась.
— Теперь вижу этого поросенка, вон там!
— Да, — сказал я. — Там.
— Вижу нос. Удивительно! — На короткий миг эта сильная, опасная и прекрасная женщина стала похожа на маленького ребенка. — Действительно как поросенок.
Она повернулась, чтобы посмотреть на меня.
— Это точно?
— Ну, это все, что я об этом знаю.
— Очень странно, — сказала Элин Гундерссон. — Я не понимаю. Веллингтон был великим человеком, а здесь он просто часть поросенка. Мы бы никогда такого не сделали.
— Это типично австралийский подход.
Она кивнула, бросила что-то через плечо своим помощникам, и ей подали бинокль. Тщательно изучила Нос Веллингтона и Поросенка:
— Я ничего не вижу. Но трещины в камне очень глубокие. Наверняка это спрятано там.
— А что именно вы ищете?
— То же, что и ты, — сказала Элин Гундерссон.
— Но я не знаю, что это. Хотите верьте, хотите нет, но действительно не знаю.
Она недоверчиво покачала своей белокурой головой, и мы отправились вверх по каменной арке. Через десять минут встали рядом с гигантскими валунами над массивным пролетом Природного моста. Внизу, не видный с того места, где мы стояли, врос в скалу Нос Веллингтона. Находиться там, казалось, было и в самом деле опасно. Вокруг бушевал ветер, и нам приходилось время от времени менять положение.
Я подумал: «Ладно, Элин Гундерссон, ты — из прирожденных лидеров. Настало время решений. Так что же ты сейчас предпримешь?» Она смотрела вниз, на длинный гранитный склон, влажный от утренней росы, на склон, ведущий вниз к Поросенку с его многочисленными трещинами и впадинами. А дальше — только свободное падение на гранитные камни. О том, как свалился с Природного моста, в пабе потом не расскажешь. Упадешь, и волны слизнут тебя со скалы, словно сливочный крем. Я стоял здесь в первый раз в жизни. Не зря это место всегда меня пугало, и теперь на скользких мокрых камнях я вспомнил запись в дневнике Скотта, сделанную на Южном полюсе: «Великий Боже, это — страшное место!»
И тут Элин Гундерссон сказала:
— Мы спустимся вниз по веревкам.
— Мы?
— Ты и я и «Макаров».
Глава 21
Группа, которую Элин Гундерссон привела на берег, была хорошо экипирована: все обуты в ботинки с шипами, перепоясаны веревками, одежда надежно защищала от ветра. На мне же были белые спортивные туфли, и я возразил против категоричного заявления, что должен с ней спускаться вниз. Она неприязненно посмотрела на меня, потом на мою обувь... Тем временем высокий бородатый мужик с дурным запахом изо рта, одетый в бушлат, обвязал меня веревкой. Мне он был противен.
Мы были готовы к спуску. Элин скомандовала:
— Спиной вперед, понимаете? Они будут держать вас. Вы в полной безопасности. Мы пойдем бок о бок.
Она повернулась и без малейших колебаний начала спускаться вниз по мокрому граниту прямо в бездну, пропуская веревку через руки по мере того, как продвигалась. Я лазил по скалам только однажды, много лет назад, недалеко от Олбани. Но тогда я был еще мальчиком, и за мной следил инструктор, специалист из Южных Альп. Теперь все было иначе. Я дрожал от страха. А она казалась спокойной, двигалась легко и уверенно. Я старался следовать ее примеру, потому что так было безопасней.
Сначала мы наклонились вперед и ветер дул нам в спину, но через некоторое время пришлось откинуться назад над бездной, как ни ужасно это было.
— Будьте осторожны. Не рискуйте своей жизнью и жизнью женщины, — напомнила мне Элин.
— Хорошо, — ответил я, задержался на мгновение, затем согнул ноги и наклонился под нужным углом, потом слегка оттолкнулся и прошел по скале вниз на достаточное расстояние. Это требует уверенности, а я в это утро переполненным уверенностью не был. В метре от меня Элин Гундерссон отталкивалась ногами от скалы и возвращалась к ней, продвигаясь за один раз на метр и больше. «Еще одна Джейн», — подумал я. Готов держать пари, Джейн держалась бы как первоклассная альпинистка. Русская женщина, которая была со мной рядом на скале, если беспристрастно судить, может, и красивее, но это не Джейн. Отвага и тренированность — в избытке, но человечности маловато.
* * *
Ее ботинки опять ударились о гранит, и она опустилась ниже меня, крикнув:
— Быстро! Смелей! Они не дадут вам упасть!
Я отталкивался от скалы и постепенно спускался вниз. Это был ужасно длинный путь, а страховка не давала возможности спрятаться в расщелину. Я висел на этой дергающейся веревке, чувствуя, как юго-западный ветер бьет меня в спину, угрожая перевернуть и ударить о гранит.
Мы спускались ниже и ниже, Элин Гундерссон все время находилась впереди меня. Я на минуту задумался, можно ли разоружить ее и как-нибудь скрыться? Нет, никаких шансов не было. Наверху команда. Внизу — бездна, скалы и смерть. И еще Джейн. Они ее могли убить. Элин Гундерссон опасность не грозила, по крайней мере с моей стороны.
Мы добрались до глубокой расселины. Она подождала меня, подхватила и коротко приказала:
— Спускайтесь вниз, потом расскажете, что там увидели.
Я посмотрел на нее:
— С чего вы взяли, что я расскажу вам?
Гибкая и светловолосая, она висела над пропастью, как в своем дворе на качелях, как обезьяна на лиане, и насмешливо пояснила:
— Потому что вы уже мертвы, мой друг, и ваша женщина тоже. А сейчас у вас есть шанс спасти жизнь себе и ей. Полезайте.
Я прополз два или три метра по граниту, пока не удалось заглянуть в расселину.
Она опять приказала:
— Спускайтесь!
Не оставалось ничего, кроме как повиноваться. Она сообщила что-то по рации, а я устроился на вершине скалы, спустил ноги в расселину и заглянул в ее глубину.
В этом месте громадный, неправильной треугольной формы кусок скалы за последний миллион лет отошел и отвалился. Но сполз вниз всего примерно на метр и занял новое положение, в котором остался навечно. В месте отрыва образовалось пространство, вот в эту-то проклятую дыру я и заглянул.
На дне этой шестиметровой расселины я увидел дневной свет и бьющиеся пенистые волны. Глубоко вздохнув, начал протискиваться вниз, стараясь двигаться равномерно, потому что внезапные рывки в этих условиях опасны.
— Одну минуту!
Я задержался, а Элин сказала:
— Вы будете единственным, кто знает все. Помните об этом.
— Хорошо, — ответил я, осмысливая сказанное ею. Если верить тому, что мне известно о Питеркине, ключи от Кремля лежали где-то в расселине скалы у моих ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29