Что все вы здесь в нее влюблены — и Дэлтон Торп, и Феликс. А теперь знаю, что никто. Камилла, конечно, простофиля, но ты, вероятно, заставил ее поверить, что заботишься о ней, — я сужу по ее записям. Бедная девочка! Так нечестно! И к тому же у нее были деньги. Если кто-то узнал об этом, он мог бы ее убить из-за них. Боюсь, что в этом можно заподозрить и тебя, Дандас.
— Почему меня? — спросил он уныло.
— Потому что именно ты все собираешь. У Феликса нет ни гроша, У Торпов — мешки с деньгами. Так что все элементарно.
Таким вот окольным путем увела она его от вопроса — любит она его или нет. И похоже, это ей удалось.
Дандас улыбнулся.
— Какое ты все же удивительное создание! И какая головка! Но если ты намерена говорить обо мне такие ужасы, может, тебе лучше снова заснуть?
— Хорошо, что к Дандасу вернулось хорошее настроение, и Элис стала думать, как уедет в Австралию к Феликсу. Интересно все же, что скажет Дандас. Ведь она скоро ему сообщит. Это, конечно, ранит его, но он наверняка поведет себя как джентльмен. Потом она расскажет Камилле про дурацкую ситуацию, в которую попала. И все из-за нее. Камилла захохочет и примется давать ей советы…
— Вот здесь мы свернем к озеру. — Дандас направил машину по изрытой колеями дороге между низко нависшими ветвями. Потом, проехав полмили по ухабам, остановился возле полуразрушенного эллинга. На берегу, усыпанном галькой, лежала шлюпка.
— Здесь никто не бывает. Правда, красиво? Элис посмотрела на мрачную воду, в которой отражались деревья и кусты. В самом центре, как картина в раме, ярко голубело пятно и виднелся белый горный пик. Мираж на темно-зеленой воде, точно драгоценный камень, за которым надо глубоко нырнуть, чтобы достать.
— Если никто не бывает, то чья это лодка?
— Фермера. Он тут жил неподалеку, но уехал. Сперва позавтракаем или покатаемся?
— Поедим, — сказала Элис уверенно. Она расположилась на нагретой солнцем гальке. — Если ты нальешь мне сотерна, я решу, что уже в раю.
— Это как раз то, что… — Вдруг Дандас резко оборвал себя, точно испугался, что язык выдаст его. — Это то, что я и собираюсь сейчас сделать, — закончил он фразу. — Солнечный свет, еда, красивое озеро, самая хорошенькая девушка, какую я когда-либо видел…
— Да брось ты, — запротестовала Элис, — не такая уж я и хорошенькая.
— Дорогая, для меня ты безупречна. Маленькая и совершенная. Давай лучше поедим, а то я что-то впадаю в лирику.
Дандас вынул из машины пакет с сэндвичами и вино. Отлично, подумала Элис, что уже минут пятнадцать как образ Феликса не всплывал у нее в голове. И когда-нибудь она ему скажет: «Я лежала на берегу лесного озера с мужчиной, который меня страстно любил, и медленно, с удовольствием пила вино…»
— А что ты будешь делать, если я вдруг скажу, что не люблю тебя, Дандас? — спросила Элис с легкостью, когда ей показалось, что ему совершенно неважно, что она говорит.
Дандас посмотрел на нее абсолютно желтыми от солнца глазами. Да, глаза тигра, уныло подумала Элис.
— Я отвезу тебя на лодке и утоплю. А озеро очень глубокое. И холодное. — Он засмеялся. — Ну, давай поплывем, а то заснем здесь.
— А Камилла? — пробормотала Элис.
— А что Камилла?
— Мы должны поскорее увидеть ее.
— Ну, она подождет. Ожидание ей не повредит.
Дандас столкнул лодку в воду, Элис влезла в нее. Маленькая лодка закачалась. Дандас уверенно взялся за весла, они приятно шлепали по воде. Расстояние между ними и берегом быстро увеличивалось. Элис опустила руку в воду. Она и впрямь ледяная, будто отражающиеся в ней снежные вершины остудили ее.
— В самом центре глубина не измерялась.
— Это как раз там, где небо и горы? Но, когда мы подплывем, видение исчезнет?
— А ты наклонись и посмотри. Я перестану грести, а то рябь все портит. Посидим тихонько.
Вода успокоилась. Элис наклонилась, лодка тоже, а темно-зеленая вода заволновалась.
И вдруг лодка наклонилась еще сильнее. Дандас едва не упал на Элис, и она по самые подмышки погрузилась в ледяную воду. Тяжело дыша и пытаясь выровнять лодку, Дандас втащил ее.
Элис упала на сиденье, мокрая и дрожащая. Лицо Дандаса усеяно каплями воды. Или пота? Его глаза совершенно почернели.
— Боже мой! Ты чуть не упала в воду, чуть не перевернула лодку! — Он протянул руки, точно хотел ее обнять. Его лицо казалось безумным.
— Но я не наклонялась, — сказала Элис. — Все произошло быстро, слишком быстро, чтобы испугаться. Не расстраивайся. Я умею плавать.
— Не в этой воде. Ты бы замерзла, не доплыв до берега.
— Но ты же здесь. И лодка. Какой ты глупый. Ты бы меня спас. Все в порядке. Но все равно темнеет. Поплыли к берегу.
Дандас взялся за весла. В его лице все еще не было ни единой кровинки.
— Так близко, — пробормотал он. — А ты как раз та женщина, которую я искал всю жизнь. — Он улыбнулся странной улыбкой. — Проклятье! — Казалось, он готов заплакать.
Глава 19
Похоже, мисс Уикс не было дома. И Камиллы тоже не было. Элис постучала и почувствовала, как дождь закапал на лицо. Она услышала мяуканье кота, еще раз дернула дверь. Заперта.
Последние лучи солнца затянулись тучами, и все потемнело.
А капли уже падали на шелестящие листья деревьев. Ветра не было, пальмы шуршали своими веерами, и этот шум был похож на шуршание юбок из тафты. Но это только шелест пальм, а вовсе не Камиллы, которая бежит открывать ей дверь.
Домик пуст. Никого, кроме кота. Итак, она вернулась к тому, с чего начала две недели назад. Все таинственно и мрачно.
Сзади послышались шаги, и Дандас встал рядом.
— Что, никого?
— Нет, даже света, только кот орет.
Во мраке Элис заметила, что он улыбается.
Особой улыбкой, не счастливой, но ироничной, почти садистской. Нет, это игра света. Она отодвинулась.
— Дандас…
— Ты в самом деле ожидала, что Камилла приедет? Пошли домой.
— Но… Но ведь телеграмма…
— Кто-то пошутил. Разве ты не поняла с самого начала?
Она наблюдала за его странной пугающей улыбкой.
— Дандас, это ты ее послал? Он покачал головой.
— Нет, но я думаю, что выясню кто. Может, Маргарет. Может, ей кажется, что это веселая шутка. А ты не подозревала, что у нее есть чувство юмора? Неважно, мы ей потом выскажем.
Дандас взял ее за руку. Голос его был глубже обычного, мягче самого мягкого бархата. Он все еще улыбался.
— Должно быть, Маргарет. Она — единственная, кто может знать.
Элис попыталась вырваться, и ее сердце забилось.
— Знать что? — прошептала она.
— Чего ты боишься, любовь моя? Ты разве не знаешь, что я тебя обожаю? Пошли домой. Маргарет вообще ничего не знает, — усмехнулся он.
Наконец все неясные предчувствия и подозрения выкристаллизовались в смертельный страх. В голове беспорядочно мелькали фразы: «Интересно, правда ли то, что говорят о Дандасе», «Маргарет обожает своего отца», «Становится очень опасно», «Счет за нейлоновую красную ночную рубашку — четыре фунта четыре шиллинга…»
Но у нее хватило здравого смысла понять, что сейчас нельзя сопротивляться. Она может только надеяться на таинственного отправителя телеграммы (если это не Маргарет) и на то, что Дандас, несмотря на неуравновешенность, боготворит ее.
«Слепая дурочка!» — подумала Элис о себе. А она-то думала…
«Глупый маленький ягненок», — сказал ей Феликс.
— Феликс, — прошептала она в отчаянии, будто его имя служило заклинанием.
Они уже сидели в машине, и Дандас подъехал к воротам своего дома. Фары высвечивали яркие головки георгинов.
Свет. Кто мог его включить? Дандас остановил машину и тихо сидел. Шторы на окнах были задернуты, но через щели пробивался свет. Темно-красный фонарь заливал холл алым светом.
— Это не может быть Маргарет, — сказал Дандас. — Она уехала.
Элис почувствовала облегчение. Похоже, что освобождается от кошмара.
— Дандас…
— Это не может быть Камилла! — резко ответил он и выскочил из машины.
Элис поспешила за ним, хотя ноги ее дрожали. Она подоспела к входной двери, когда Дандас открыл ее и вошел.
Кто-то внутри пел: «Ночь и день, и ты один…»
Любимая песня Камиллы. Она говорила, что пение — один из ее талантов. Это она!
— Камилла! — радостно закричала Элис и кинулась в прихожую.
Лестницу скрывал полумрак, потому что свет внизу не был включен. Кто-то спускался вниз. Женщина. Она встала на границе тени и, засмеявшись, снова побежала наверх. Это Камилла. Элис разглядела серую шубку и светлые волосы. Странно же она себя ведет!
— Камилла? Идиотка! — Элис бросилась за ней.
— Стой! — резко велел Дандас и схватил ее. Она стала сопротивляться.
— Отпусти! Наверху Камилла. Она…
Но голос ее замер, когда она увидела совершенно белое лицо Дандаса.
Почему? Почему он в таком ужасе? Что он сделал, если так боится Камиллу? Прежде чем Элис поняла, что происходит, Дандас изо всей силы, которая таилась в его теле, втолкнул ее в гостиную.
Она споткнулась о ковер и едва не упала. Когда Элис выпрямилась, то увидела совершенно необычную картину: у холодного камина сидели две женщины и как будто разговаривали. Одна протянула к другой руку. И обе одеты в подвенечные платья, обе — в фате, которая тонким призрачным покрывалом спускается на плечи.
Элис прижала пальцы к глазам, затем опустила руки. Мираж? И Камилла на лестнице, и эти две замершие фигуры нереальны. Это фигуры дрезденского фарфора в полный рост.
Она вздрогнула от странного звука за спиной. Дандас что-то выкрикнул, и вдруг лицо его опало. Он будто постарел. Уголки рта опустились. Он готов был зарыдать! Старик с жалобным выражением мальчика на лице. Затем спокойно — Элис испуганно наблюдала, что он будет делать, — шагнул в прихожую и закрыл за собой дверь. Тихий щелчок — он повернул ключ в замке. Элис не сразу поняла, что осталась с этими двумя странными невестами, беседа которых была прервана на полуслове. Он запер ее в своем музее. Элис подошла ближе и увидела: это манекены с длинными ресницами и ломкими черными волосами, как на витринах. Кто их принес сюда и зачем? Кто-то хотел сыграть с Дандасом шутку. Но почему он до того испугался, что запер ее здесь и ушел? Элис уже не могла думать. Она смотрела только на фигуры невест. Конечно… Она понимала, что это те два подвенечных платья, что показывала ей Маргарет: белое атласное в стиле тридцатых годов и слегка выцветшее кружевное — мисс Дженнингс. Девушки, которая так и не стала невестой.
Камилла живо проболталась священнику о белом подвенечном платье. Так, может, и она была невестой? Была ли?
Элис сама в какое-то глупое мгновение предполагала стать хозяйкой этого странного дома.
И вдруг с ужасающей ясностью Элис увидела всю историю целиком. Застывшие фигуры принадлежали этой комнате, как чаши, как серебро, поскольку эти женщины тоже сделали свой вклад. Конечно, мать Маргарет, соскользнувшая в трещину на леднике, начала, а мисс Дженнингс, которая никогда не надела обручального кольца, добавила, и Камилла с тысячью фунтов от кузины Мод тоже внесла — персидский ковер или пару подсвечников времен королевы Анны. Дандас собирал свои мрачные сувениры, потому что это — его болезнь. Он не мог выбрасывать вещи, даже те, которые способны уличить его: нейлоновую рубашку или замшевые туфли. Камилла, видимо, упаковала чемоданы перед тем, как уехать в Хокитику с Дандасом — получить деньги и, как она думала, выйти за него замуж. А он решился сохранить содержимое чемодана и пошел на совершенно абсурдный риск.
Что теперь будет с ней? Элис, в отличие от мисс Дженнингс и Камиллы, пойдет дальше и наденет обручальное кольцо. Все законно. Когда Дандас думал, что у нее шесть братьев, он настаивал на ее отъезде, а когда обнаружил, что она — единственный ребенок богатых родителей, находящихся на безопасном расстоянии, — все переменилось. Она вспомнила обволакивающую теплоту ночи, когда он попросил ее выйти за него замуж, доброту, показавшуюся ей искренней и бескорыстной. И задрожала.
В любой момент Дандас снова может войти, и ей не будет пощады. Для него слишком опасно тянуть дальше. Элис понимала, что совершила, и не могла ожидать, что он оставит ее в живых.
И вдруг кто-то засмеялся у нее над головой. Смех Камиллы… Она не уверена. Но она узнала голос Дандаса, который протестовал:
— Тише, пожалуйста, тише! — И голос перешел в агонизирующий шепот. Потом резко хлопнула входная дверь, зашумела отъезжающая машина. А потом шаги наверху. Вдруг кто-то побежал вниз по лестнице… Ближе…
Элис очнулась и прыгнула к куклам. Эта комната — на нижнем этаже, слава Богу, она может убежать и скрыться в кустах, попытаться как можно ближе подойти к отелю.
Но окно было заперто. Стоя на коленях, Элис отчаянно пыталась справиться со старомодными шпингалетами. Наконец они подались. Она толкнула раму, и тут дверь позади нее открылась. Элис уже готова была выпрыгнуть из окна, но замерла, как вор, пойманный на месте преступления.
— Маленькая Элис! Глупый маленький ягненок. Ну, ты видишь — овце понадобилось влезть в волчью шкуру, чтобы тебя спасти.
Элис повернулась. Феликс. Тонкое интеллигентное лицо. Взлохмаченные волосы. Но Феликс в Австралии! Нет, он не мог ее оставить. Не мог…
— Феликс! Не могу без тебя. Без тебя нет смысла… — И ее голос затих, когда она грациозно опустилась на кушетку, покрытую гобеленом, затканным огромными розами розового цвета.
Глава 20
Как ни странно, она слышала и голос мисс Уикс.
— Бедняжка. Как не стыдно напугать ее так!
— Все в порядке. Она крепкая, наша маленькая Элис. — Это был веселый голос Феликса.
Она не потеряла сознания, и ей показалось, было что-то такое, что помогло ей осознать присутствие Феликса и отгородиться от ужаса это. У мисс Уикс на голове виднелось что-то желтое; ее проницательные глаза моргали, кончик носа трепетал. Она была в шубе…
Элис вдруг поняла.
— Так это были вы! — воскликнула она, указывая на шубку и полусползший парик. Потом ее голос стал печальным. — Значит, это вовсе не Камилла.
Феликс сел рядом и положил тонкую нервную руку на ее плечо.
— Похоже, Камиллы больше никогда не будет. — И, не давая времени подумать, он добавил:
— Прости этих ужасных дам. — Он указал на манекены. — Вышло очень удачно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20