— Что ты ей пообещал? — полюбопытствовала Элис.
— Я сказал ей, что собираюсь сделать тебе предложение. И если ты согласишься выйти за меня замуж, я разрешу ей учиться на врача, о чем она всегда мечтала. — Дандас счастливо подмигнул Элис. — Так что она будет вне себя от радости, узнав нашу новость.
Глава 12
Оказывается, Маргарет с самого детства страстно хотела изучать медицину. И Дандас оказался прав — ее враждебность исчезла. Она смотрела на Элис совершенно иначе — с жалостью. Возможно ли это?
Да, эта девушка совершенно непредсказуема. Похоже, никто никогда не мог догадаться, что у нее в голове. Элис испытывала угрызения совести, унижение от того, что Маргарет пришлось задобрить, дать взятку, дабы она приняла мачеху.
Дандас призвал дочь и рассказал ей об их решении. А потом ушел, оставив ее наедине с Элис, уверенным шагом, не сомневаясь, что его будущая жена и его молчаливая неуклюжая дочь подружатся.
Но Маргарет ничего не сказала, кроме вежливого:
— Я надеюсь, вы будете счастливы. Она знает, смущенно подумала Элис, что я не люблю ее отца. Да, Дандас нравится ей, он хороший. Но Маргарет знает, что она, Элис, идет на этот брак от усталости и от желания оказаться в безопасности. Она сама не понимает, как могла сказать «да».
Элис попыталась улыбнуться.
— Я боюсь, что красивая ночная рубашка подтолкнула развитие событий, — сказала она.
— Да, — ответила Маргарет. — Похоже, что так. — Однако ее глаза смотрели по-детски невинно, будто она не понимала, как действует на мужчину противоположный пол.
Вдруг Элис разозлилась на себя — почему бы ей не воспринимать все так, как есть? Во что она впуталась? Если бы она отнеслась к первому письму Камиллы нормально, не было бы ни беспокойства, ни сомнений. Она не сбежала бы из дома Торпов среди ночи, не заболела бы и не слегла в постель, не оказалась бы здесь.
Но тут же в памяти возник угрожающий тихий голос Дэлтона Торпа: «Я вынужден принять меры…»
— Да, действительно, от сотрясения мозга возникает нервозность и мучают дурные предчувствия. — Элис не сообразила, что говорит вслух.
В глазах Маргарет мелькнула жалость.
— Да, это влияет на всю нервную систему. Нервы — причина почти всех болезней, чему люди не всегда верят.
— Сколько ты пробудешь в университете, Маргарет?
— Год. Отец думал, что медицина — не подходящее занятие для женщины. Во всяком случае, ему не очень легко было бы управляться без меня. Но теперь…
— Ты хотела, чтобы я уехала, правда? Я полагала, что ты ужасно ревнуешь.
— Не в том смысле, в каком вы думаете, — пробормотала Маргарет.
— Ну ладно, неважно, — сказала Элис, чувствуя, что сегодня не хочет больше никаких осложнений. — Давай съездим в город и купим тебе кое-что. Ты пообносилась. Поедем?
— Ну что ж, хорошо.
— Вот и ладно. На следующей неделе. Я и себе кое-что куплю. Мне понадобится белое свадебное платье?
Внизу зазвонил телефон, и прежде чем Элис успела сосредоточиться на странной нереальности свадебного платья и свадьбы вообще в этом промокшем от дождей зеленом мире, Дандас крикнул, что звонят ей.
— Додсуорт. Если ты не слишком хорошо себя чувствуешь, моя любимая, я скажу, чтобы он позвонил утром.
— Нет, нет. Я спущусь. — Спускаться было очень трудно. Слишком многое произошло. Слишком. А Феликс звонит, будто догадался, что она натворила. Ну почему она должна чувствовать себя виноватой перед ним?
Элис взяла трубку.
— Привет.
Озабоченный Дандас застыл поодаль. Он что, так и будет все время стоять?
— Привет, маленькая Элис. — Голос Феликса звучал нежно и ласково. Он не называл ее так и не говорил таким голосом очень давно. — Как дела?
— Привет, Феликс. А у тебя как?
— Ничего, все в порядке. Ты возвращаешься в Англию?
— Нет. Я думала, ты наконец понял это.
— Я недооценил твое упрямство, маленький мягкий ягненок. Я не думал, что ты окажешься такой стойкой.
— Феликс, ты выпил?
— Нет. Только виски у Дандаса за Камиллу. Счастливая Камилла. Возможно, мы позвоним ей в Сидней или заедем к ней.
— Она же собирается в Америку.
— Но она не написала когда. Может, она все еще в Сиднее, и тогда мы ее увидим.
— Феликс, о чем ты?
Его веселый теплый голос, почти забытый и такой любимый, летел к ней по проводам.
— У тебя было много времени, чтобы подумать о возвращении в Англию. Чем плохо — у тебя были бы деньги. Но, похоже, ты способна обходиться без них. И я подумал, может, нам лучше вместе уехать в Австралию? Я и там могу водить автобус. Чарли Рос пишет, что они создают новую труппу для гастролей по большим городам. Будут ставить Шекспира и Шоу. Нам это тоже подойдет. Согласна?
Элис облизнула губы. Дандас перешел в гостиную и стоял, задумчиво разглядывая дрезденскую фигурку. Без сомнения, он видел в безделушке ее.
Хорошо бы он отошел подальше и не слушал ее разговор с Феликсом! Даже если бы он отошел, она все равно не могла бы сказать… Элис почти против своей воли проговорила в трубку;
— Феликс, я не могу. Я бы очень хотела вернуться на сцену, но я не могу.
Голос Феликса слегка изменился. Он звучал еще дружеским, но с нотками презрения.
— А что такое случилось?
— Феликс, Дандас… Дандас хочет, чтобы…
— А разве не все мы чего-нибудь хотим? — В его голосе появился холод.
Элис не могла ни на секунду забыть о присутствии Дандаса.
— Феликс, — сказала она с отчаянием, — Дандас попросил меня выйти за него замуж, и я согласилась.
Какое-то время ей казалось, что Феликс отошел от телефона. Потом он снова появился и сердечно сказал:
— Ну, ты меня удивляешь. Что же, прими мои поздравления.
Если бы Элис его не знала, она подумала бы, что он говорит это искренне и от всего сердца. Но она уловила в его тоне презрение и обиду. Феликс полагал, что может вести себя с женщинами, как хочет, но если они поступали с ним так же, он становился до смешного чувствительным. Это и есть мужское самолюбие, в отчаянии объяснила себе Элис.
— Спасибо, Феликс.
— Значит, с Австралией не получится?
— Боюсь, что так. — В голосе Элис не было сожаления. И не должно было быть, потому что Дандас тоже слышал ее.
— Ладно, хорошо, — задумчиво произнес Феликс. — Вы обе, Камилла и ты — за одну неделю. Это уже слишком…
Упоминание о Камилле еще больше утвердило Элис в мысли, что она не должна поддаваться обольщению Феликса. Она вспомнила о его привычке звонить хорошеньким девушкам. Значит, она тоже хорошенькая.
— Да, я согласна, тебе тяжело, но есть еще Кэтрин.
— Кэтрин?
Невинность, с которой он произнес это имя, была наигранной.
— Она сохнет по тебе. Не разочаровывай ее, Феликс, дорогой. Ухаживай за ней не только по телефону.
— Я понятия не имею, о чем ты. Единственный раз я позвонил Кэтрин Торп, чтобы узнать, там ты или нет. Ну, ладно. Все в прошлом. Давай сменим тему. Ты заметила что-нибудь странное в письме Камиллы?
Холодок дурного предчувствия пробежал по спине.
— Нет, а что?
— Знаешь, она никогда не называла меня по имени — Феликс. Не странно ли, что она вдруг написала мое имя?
Конечно, в ее дневнике он был Додам. «Дод говорит, что убьет меня, если я не сдержу слово…»
— Ну, может, это потому, что в письме…
— Да, может. Кстати, тебе не приходило в голову, что в здешнем отеле полно приезжих, туристов? Кто-то мог уехать в Австралию день или два назад и отправить письмо. — Феликс помолчал. — Ну, ладно, неважно. Но если на той неделе будешь в Хокитике, зайди к приходскому священнику на Ратлэнд-стрит. Его зовут Адам Мэннерс. Он говорил, что Камилла забегала к нему в тот самый день, когда не вернулась домой, и говорила о свадьбе. Она собиралась жить на леднике. И рассказывала о белом свадебном платье…
Глава 13
В эту ночь Элис увидела во сне трех мужчин. Дандас говорил глубоким ласковым голосом:
— Моя маленькая, красавица, моя любовь. Феликс, склонившись над ней, шептал, словно кого-то цитируя:
— «Ты несчастная, безрассудная, глупая…» Дэлтон Торп, бестелесный, как привидение, произносил свои таинственные угрозы:
— Я вынужден принять меры.
Просыпаясь, она лежала, уставившись в потолок и размышляя, почему вдруг этот дом показался ей таким же враждебным, как и дом Торпов. Время от времени раздавался голос кукушки в часах. Дождь мягко стучал в окно. Над головой раздавались глухие шаги.
Шаги бодрствующего Дандаса беспокоили Элис больше всего.
Интересно, что он сжег прошлой ночью? Зачем перебирал вещи в такой час, если они совершенно невинны? Или надо было что-то спрятать от будущей жены?
Окончательно проснувшись, Элис подумала, что меньше всего чувствует себя невестой, принявшей предложение выйти замуж. Это не она ответила на предложение. Она действовала по странному побуждению, возникшему, когда она попыталась вообразить себя Камиллой. Но Камилла не собиралась за Дандаса. Если она предполагала обвенчаться, то, скорее всего, с Дэлтоном Торпом. И не ради него ли она размышляла о белом подвенечном платье? А потом внезапно появился американец, сбивший ее с пути обещанием роскошной жизни в Штатах? Но Дэлтон, человек с такой гордостью, никогда бы не согласился быть отвергнутым и сделал бы все, чтобы помешать этому.
Но сейчас Элис лежит в доме будущего мужа, и вот-вот он может постучать в дверь и сказать:
— Доброе утро, дорогая.
А потом они станут обсуждать свадебные хлопоты. Дандас хотел, чтобы это произошло поскорее, потому что Маргарет уезжает. Да и сама Элис была без работы, без денег, и замужество решило бы многие проблемы.
— Ты просто дурочка, — сказала себе Элис. — Здесь ты в полной безопасности, тебя обожают, а ты не чувствуешь себя счастливой! Ты попала в паутину судьбы. Но слова, эти слова могла сказать Камилла, которая способна выпутаться из любой паутины. А ты, идиотка, будешь вести честную игру.
Шум мотора и гудок клаксона возвестили о приближении автобуса. Элис соскочила с кровати и прижалась лицом к стеклу, глядя на дорогу. Но было далеко, и она не разглядела глаз Феликса, который прощально махнул ей рукой. Гудки звучали насмешливо, будто он говорил ей:
— Ты сама этого захотела, так что отдайся на волю судьбы.
Она не знала, вернется он или уедет не сегодня завтра в Австралию. Он пригласил ее поехать с ним, но не потому, что любит ее, а потому, что чувствует себя обязанным позаботиться о ней.
Так Элис твердила себе, и струи дождя стекали по оконному стеклу, а слезы — по щекам. Феликс уехал, оставив ее на попечении нежной любви Дандаса. Кто-то пел. Всякий раз, когда в доме раздавался какой-то звук, она удивлялась. Какой он тихий, этот дом. Маргарет громко пела, проходя с тряпкой по коридору. Она вошла к Элис и сказала от порога:
— Я не буду убирать в комнатах, что рядом с моей… Они — как кладовки. Папа держит там старые фотоматериалы и разный хлам. Я не могу заставить его что-то выбросить, и вам, я думаю, это тоже не удастся. Там все свалено в кучу и собирает пыль.
Маргарет заявила это так, будто Элис — удачливая претендентка на работу, преемница Маргарет. И девушка пела оттого, что ей удалось отделаться от этих хлопот. Маргарет вела себя непривычно, она готова была говорить и говорить без умолку. Как-то ребенком Элис осталась погостить у тети и нечаянно сломала китайскую чашу, которую тетя очень ценила. Она очень испугалась, побоялась признаться и стала без устали лепетать о чем попало, прежде чем признание само не вырвалось у нее. Сейчас Элис поняла, что Маргарет ведет себя так же. Она говорит, чтобы не думать.
Что-то сидело у нее в голове, будоражило. Наверное, то, что наконец-то исполняется ее желание и она станет врачом.
— Сегодня я вернусь в домик, — услышала Элис свой голос.
Маргарет вскинула тяжелые брови.
— Что-то случилось?
— Нет, но я достаточно хорошо себя чувствую, вот и все.
— Но вам еще нельзя вставать, — рассудительно сказала Маргарет. — После такого сотрясения надо отдыхать. Вы встали слишком рано.
Может быть, она такая нервная из-за сотрясения мозга? Элис вдруг накинулась на Маргарет.
— Вчера для тебя было бы самым большим счастьем, если бы я встала и убралась. Что случилось? Почему ты изменила свое мнение?
Широкое лицо Маргарет залилось краской, она вцепилась в тряпку и стала яростно вытирать пыль.
— Непоправимое уже сделано! — Она вдруг резко повернулась. — Не спрашивайте меня почему. Я сделала то, что, думаю, должна была сделать. — Ее лоб перерезали морщинки, а нос наморщился, точно она собиралась заплакать. Она заторопилась, а Дандас уже поднимался по лестнице. Его седые волосы были взлохмачены, а бесцветные глаза смотрели спокойно и сонно, как у ленивого тигра. (Теперь она всегда думала, что его глаза похожи на тигриные.).
— Доброе утро, девочки. О, Маргарет сегодня героиня. Знаешь, дорогая, всю жизнь девочка была полна романтических идей о спасении жизни. Я думаю, ее влечет драма на операционном столе. Что ж, цыпленок. — Он слегка хлопнул ее по затылку. — Элис и я желаем тебе удачи! И, я думаю, пора завтракать.
Когда Маргарет молча пошла к лестнице, Дандас обнял Элис. Сквозь тонкую ткань халата она чувствовала сильные и мощные руки. Они держали ее, как в тюрьме. В ушах громко звучали насмешливые гудки автобуса Феликса, и после внезапного напряжения Элис заставила себя расслабиться и ответить Дандасу. Дорогому Дандасу, который так добр и собирается так ее ценить…
За завтраком она снова не была сама собой, отламывая кусочки тостов и вежливо отвечая Дандасу. Она была будто в полусне, говорила только «да» и «нет», улыбалась, а в голове шла работа. Самое важное — поехать в Хокитику к священнику. Затем вернуться к Торпам и узнать, что делается там. Потом встретиться с Тотти, которая должна объяснить свое предупреждение насчет двери. Надо идти туда днем, потому что, пока светит солнце, ей ничего не страшно.
Если она ничего не узнает, то наведет справки в отеле: не улетел ли кто-нибудь в Австралию на прошлой неделе.
(Если Феликс подозревает, что письмо — подделка, как он мог уехать и оставить тайну нераскрытой? Если это письмо трюк, тогда и первое, что на камине, тоже. Тогда с Камиллой случилось что-то серьезное, и ей одной придется выяснить это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20