И того же герцога Нортумберлендского, когда после смерти Эдуарда VI в 1553 году он пытался возвести на престол кузину короля Джен Грей и был побежден сторонниками Марии Тюдор (дочери Генриха VIII от его первого брака с Екатериной Арагонской).
Кранмер санкционировал казнь вождей народных восстаний, склонных к католичеству священников, хотя их взгляды почти открыто разделяли многие приближенные к трону, лютеранских и кальвинистских пасторов, часто проповедовавших как раз то, что архиепископ в глубине души считал более истинным, чем воззрения официальной государственной церкви, и вообще всех тех, кто в чем-либо сознательно или случайно отклонялся от англиканской ортодоксии. От шаткой ортодоксии, постоянно менявшейся в зависимости от внешней и внутриполитической обстановки и еще более изменчивых королевских настроений и капризов, мгновенно приобретавших форму парламентских актов, указов тайного совета и решений епископата, за малейшее нарушение которых грозила виселица или секира палача.
После смерти Эдуарда VI Кранмер получил достаточно широкое поле для маневров. Права претендентов на престол были совершенно запутаны противоречивыми статутами, принятыми при Генрихе VIII и объявлявшими то законными, то незаконными каждую из его дочерей.
Когда Нортумберленд был побежден и сложил свою голову на плахе, Кранмер постарался найти вполне благовидное — в глазах Марии Тюдор — объяснение своего тесного сотрудничества с герцогом. Он, Кранмер, оказывается, еще до смерти Эдуарда VI всячески пытался отклонить герцога от осуществления незаконного плана возвести на престол Джен Грей, но должен был уступить единодушному мнению королевских юристов, поддерживавших этот план, и, главное, воле самого короля, который имел право отменять любые законы. В действительности же на протяжении девятидневного царствования Джен Грей (в июле 1553 года) Кранмер был в числе наиболее активных членов ее тайного совета, посылавших уведомление Марии Тюдор, что та как незаконная дочь лишена престола, и письма к властям графства, призывавшие их поддержать новую королеву. Все это, впрочем, делали и другие члены тайного совета, которые, однако, успели переметнуться на сторону Марии Тюдор, как только увидели, что сила на ее стороне. После этого Кранмер подписал от имени тайного совета письмо к Нортумберленду, находившемуся с войсками в Кембридже, что он будет объявлен предателем, если не подчинится законной королеве Марии.
В результате этого, правда, запоздалого перехода в лагерь победителей Кранмер не только еще 56 дней оставался на свободе, но продолжал исполнять функции архиепископа Кентерберийского на похоронах Эдуарда VI. В начале августа 1553 года он сделал предписание о созыве собора, который должен был отменить все церковные реформы, проведенные при покойном короле.
Одно время, по-видимому, у Марии и ее советников были колебания, как поступить с Кранмером. Дело было не только и не столько в том, что королева ненавидела Кранмера за его роль в разводе Генриха с ее матерью и объявлении ее самой «незаконной» дочерью, сколько в желании в лице архиепископа осудить англиканство. Со своей стороны Кранмер тоже по существу отверг возможность какого-либо примирения, опубликовав заявление с резким осуждением мессы.
В результате он был арестован, судим вместе с Джен Грей, Нортумберлендом и осужден за государственную измену. Ожидали даже, что в отличие от остальных осужденных Кранмер будет подвергнут «квалифицированной» казни. Однако Мария по совету Карла V решила преследовать Кранмера не за государственную измену, а за еще более страшное в ее глазах преступление — ересь. Кранмер, кажется, не имел ничего против именно такого обвинения. В январе 1554 года, во время восстания Уата, когда повстанцы заняли часть Лондона, Кранмер, вряд ли сочувствуя повстанцам, надеялся на их победу, которая только и могла спасти его от мучительной казни. Хотя движение было подавлено, правительство Марии Тюдор некоторое время ещё чувствовало себя непрочно. А в октябре 1554 года был раскрыт план убийства 2000 испанцев, приехавших вместе с женихом Марии принцем Филиппом (будущим испанским королем Филиппом II).
Как только правительство укрепило свои позиции, оно сразу же занялось Кранмером и другими руководителями Реформации, прежде всего Ридли и Латимером. Был организован «ученый» диспут в Оксфорде, где Кранмер и его единомышленники должны были защищать протестантизм от критики со стороны целой армии католических прелатов. Диспут, конечно, был организован таким образом, чтобы посрамить «еретиков». Решение оксфордских теологов было известно заранее. Немало времени пошло на соблюдение других формальностей: осуждение Кранмера представителями римского престола, лицемерное предоставление жертве 80 дней для апелляции к папе, хотя узника не выпускали из тюремной камеры, и другие требования процедуры; Кранмер как-никак был архиепископом, утвержденным в этом чине еще до разрыва с Римом.
Наконец Кранмер по указанию Рима был лишен своего сана. Все необходимые приготовления закончились. И тут произошло неожиданное: Кранмер, проявлявший столь долго непреклонность, вдруг капитулировал. Это была очень неприятная новость для Марии и ее советников, хотя они боялись в этом признаться. Разумеется, раскаяние такого закоренелого великого грешника было большой моральной победой для католической церкви. Но как же быть тогда с намеченным сожжением Кранмера в поучение другим еретикам? Сжечь раскаявшегося вероотступника, притом бывшего архиепископа, было не вполне по церковным правилам. Пришлось Марии и ее главному советнику кардиналу Полу изыскивать новые пути — полностью использовав раскаяние Кранмера, утверждать, что оно неискренне и потому не может спасти еретика от костра.
Несколько раз под давлением осаждавших его испанских прелатов Кранмер подписывал различные «отречения» от протестантизма, то признавая свои прегрешения, то частично беря назад уже сделанные признания. Обреченный на смерть старик в это время уже не боялся костра, не руководствовался только страхом за свою жизнь. Он был готов умереть протестантом, как это бесстрашно сделали его единомышленники Латимер и Ридли. Но он был готов умереть и католиком, лишь бы не попасть в ад. Составив и подписав многочисленные экземпляры своего очередного, наиболее решительного покаяния, Кранмер в ночь перед казнью составил два варианта своей предсмертной речи — католический и протестантский. Так и осталось неясным, почему уже на плахе он предпочел последний вариант. Более того, он нашел в себе силы, чтобы сунуть в огонь свою правую руку, написавшую многочисленные отречения. Протестанты очень восхитились этим мужеством на эшафоте, тогда как несколько обескураженные католические авторы разъясняли, что Кранмер не совершил ничего героического: ведь эта рука все равно была бы сожжена через несколько минут.
Когда костер погас, были найдены какие-то не сгоревшие части трупа. Враги Кранмера утверждали, что это было сердце еретика, которое не брал огонь из-за его отягощенности пороками…
Все это произошло в Оксфорде утром 21 марта 1556 года.
КРОВАВАЯ МАРИЯ
Первоначально Мария провозгласила политику религиозной терпимости, которая, однако, служила только прикрытием для .восстановления позиций католиков и не помешала началу преследований наиболее видных протестантов (хотя большинство из них не имело никакого отношения к попытке возведения на престол Джен Грей).
Мария Тюдор, решившая провести контрреформацию, натолкнулась даже на сопротивление своих министров. На заседании королевского совета старый Джон Рассел, герцог Бедфордский, поклялся, что «ценит свое дорогое Уоберн-ское аббатство больше, чем любые отеческие наставления из Рима».
Сразу же выяснилось, что вернуть монастырям земли, конфискованные у них при Генрихе, было совершенно неисполнимым делом.
Упорство министров заставило даже фанатичную королеву согласиться на то, чтобы реставрация католицизма не сопровождалась возвращением захваченной церковной собственности. Но и после этого реставрация наталкивалась на глухое недовольство в стране.
Мария Тюдор вышла замуж за сына Карла V — Филиппа.
При вступлении в брак Филипп получил от отца Неаполитанское королевство и Миланское государство. Но английский парламент не согласился на его коронацию, и Филипп остался для англичан только мужем королевы. Тем не менее угроза поглощения Англии огромной державой Габсбургов стала весьма реальной.
Еще в январе 1554 года вспыхнуло восстание, возглавлявшееся Томасом Уайетом и другими протестантскими дворянами. Повстанцы ворвались в Лондон и были разгромлены только после ожесточенного боя с королевскими войсками. Уайет пытался заручиться поддержкой Елизаветы, сестры королевы. Молодая принцесса, которую опыт научил осторожности, ничего не ответила на посланное ей письмо. Все же она и еще один возможный претендент на корону — виконт Куртней — были отправлены в Тауэр.
Современники передавали даже, будто комендант Тауэра сэр Джон Бриджес получил приказ о казни Елизаветы. Приказ был скреплен печатью, но на нем не было подписи Марии, и Бриджес поэтому отказался его исполнить. Комендант отправился к королеве, которая заявила, что ей ничего не известно о приказе, и вызвала своих приближенных — епископа С. Гардинера и других, упрекая их, что они действовали без ее санкции.
Если эта история соответствует действительности, то к фабрикации фальшивого приказа мог приложить руку и влиятельный посол императора Симон Ренар. Он считал, что Елизавета волей-неволей станет сосредоточением сил протестантской партии. Посол настаивал на казни Елизаветы, но Мария решила ограничиться высылкой ее из Лондона — не было никаких доказательств того, что принцесса поощряла повстанцев. Правда, был обнаружен французский перевод письма Елизаветы королеве в перехваченной французской дипломатической почте. Но сама ли принцесса передала копию своего письма французам? Не являлось секретом, что окружение королевы кишело шпионами. Французский посол Антуан де Ноай даже женился на одной из фрейлин Елизаветы для того, как подозревали, чтобы получить доступ к переписке принцессы. Антуан де Ноай и назначенный ему в помощь также послом его брат Франсуа — представители католического короля Франции — сразу же стали активно поддерживать протестантскую партию в надежде ослабить испанское влияние.
Французский король Генрих II решил даже поддержать план нового заговора, подготовленный врагами королевы Марии. Этот план включал восстание в западных графствах и поход повстанцев на Лондон, захват Тауэра и монетного двора, высадку группы заговорщиков, эмигрантов из Франции, на Английское побережье, занятие Портсмута и замка в Ярмуте, оккупацию французами острова Уайта. После этого можно было свергнуть с престола Марию Тюдор и возвести на трон Елизавету. Тщательно разработанный план выполнялся, однако, со скрипом. Вначале заколебался король, но более нетерпеливые заговорщики решили действовать, не дожидаясь его помощи. Тем временем, однако, шпионы кардинала Поула, главного советника королевы, сумели обнаружить измену. Последовали аресты заговорщиков. Елизавета опять оказалась под подозрением. Обыск, произведенный в ее резиденции, привел к конфискации у приближенных принцессы большого количества подпольной антикатолической литературы, тайно ввозимой в Англию из-за границы. Тучи снова нависли над головой Елизаветы, судьбу которой королева обсуждала в письмах к своему мужу Филиппу, покинувшему Англию. Испания в это время находилась в резко враждебных отношениях с Францией и папой Павлом IV. Английская помощь поэтому приобрела особую ценность, и Филипп II, учитывая плохое здоровье своей жены, заранее стремился заручиться благорасположением ее вероятной преемницы. Он посоветовал Марии проявить снисходительность к сестре.
20 марта 1557 года Филипп вернулся на время в Англию. Вскоре после этого, в конце апреля, 100 эмигрантов во главе с Томасом Страффордом покинули Францию и высадились в Йоркшире. Они утверждали, что действуют при полной поддержке Елизаветы. Новое восстание не приобрело большого размаха и было быстро подавлено королевскими войсками, захваченные в плен повстанцы были без промедления казнены. Филипп постарался использовать явную поддержку французами мятежников, чтобы добиться широкой английской помощи для войны против Генриха II. И снова на всякий случай использовал свое влияние, чтобы не допустить суда над Елизаветой. Англия была вовлечена в войну с Францией. Это было ярким примером того, что ближайшие цели всего католического лагеря и его ведущей державы могли серьезно расходиться.
Через месяц после смерти Марии Тюдор Филипп II стал искать руки ее сестры и наследницы Елизаветы. Король писал своему послу об огромном значении этого намеченного им брака «для всего христианства и сохранения в Англии религии, восстановленной благодаря милости Божьей». Конечно, при этом Елизавета должна была принять католичество. После длительных переговоров посол доносил Филиппу II, что Елизавета «не может выйти замуж за Ваше величество, потому что она является еретичкой…». Тем не менее Филипп II продолжал активно поддерживать новую английскую королеву против ее противников, которыми были католическая Франция и вдова французского короля Франциска II — шотландская королева Мария Стюарт. А эта поддержка, в свою очередь, определялась опасениями, что поражение Англии в борьбе против коалиции Франции и Шотландии может привести к тому изменению в соотношении сил, которое подорвет позиции Испании в принадлежавших ей Нидерландах. Однако расчет Филиппа на то, что преемница Марии Тюдор будет сохранять прежний внешнеполитический курс, оказался безосновательным.
КОРОЛЕВЫ-СОПЕРНИЦЫ
После смерти Марии Тюдор в 1558 году престол перешел к Елизавете I, дочери Генриха VIII и Анны Болейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66