Отсутствие здесь четкой системы взаимодействия, подчеркну еще раз, приводило к информационной вакханалии, когда у каждого журналиста была «своя правда». Сейчас, по прошествии времени, я спрашиваю себя и других моих коллег: а справедливо ли обвинять во всем корреспондентов, если они вынуждены добывать факты из недостоверных источников?
В последнее время меня нередко упрекали за частое появление на телеэкране: несолидно, мол, командующему округом комментировать далеко не самые громкие события, для чего пресс-секретарь тогда, соответствующие специалисты-аналитики? Когда-то, повторюсь, я думал примерно так же. Но информационные бои, сопровождавшие события в районе Аршты, заставили по-другому взглянуть на проблему, оценить важную роль прессы. Понимаю, сам прочувствовал, как тяжело публично говорить о тактических просчетах и боевых потерях. Но и умалчивать о беде нельзя. В противном случае общество просто перестанет доверять официальным источникам. К сожалению, этого не понимают или не хотят понимать некоторые руководители-"силовики". Их поведение напоминает позицию страуса, прячущего голову в песок…
В то же время доброжелательность к прессе не следовало бы путать с беспринципностью. Что я имею в виду: армия должна уметь защищаться не только от огня противника, но и от информационных атак недобросовестных журналистов. Причем не только с помощью тех же СМИ, но и юридически, как это принято в цивилизованном мире, где давно привыкли к судебным процессам по защите чести и достоинства личностей, организаций, фирм… Наши силовые ведомства тоже имеют право на защиту от лжи, клеветы. Тем более что защищать будут не товарную марку или прибыльный бизнес, а, как бы это громко ни звучало, интересы государства, нравственное здоровье общества, честь своих солдат, спокойствие их родных и близких. От кого? От нечистоплотных политиков и их журналистской «обслуги», от тех, для кого не существует правил приличия и элементарной профессиональной этики.
На такие нерадостные мысли меня навела нашумевшая история с корреспондентом «Новой газеты» А. Политковской, которая в августе 2000 года сопровождала гуманитарный груз для дома престарелых в Грозном. Военные, как и положено, сформировали колонну, выделили усиленную охрану (любое продвижение людей по городу небезопасно). Но журналистка, похоже, об этом не думала. По пути то и дело требовала непредусмотренных остановок для решения каких-то своих проблем. В очередной раз остановив колонну, приказала военным ждать и растворилась в одном из городских кварталов. Почти час солдаты и офицеры торчали на улице в качестве отличной мишени для боевиков. Командир весь извелся: всего одной гранаты в борт БТР или снайперской пули из окна хватило бы для трагедии. Именно это и высказал он вернувшейся журналистке, которая тут же выплеснула на военных ушат оскорблений. Позже в газете появилась ее статья, где она повторила обвинения военным во всех тяжких грехах: мол, и трусы они, и бездельники.
Через полгода новая скандальная история с той же журналисткой. Теперь Политковская обнаружила какие-то ямы, где якобы «федералы» держат пленных из числа мирных жителей. Понаехали комиссии, проверили все до последней телеги, но ничего не обнаружили. Приведенные в публикации факты не подтвердились. Политковская настолько, видимо, ненавидит армию, что в День защитников Отечества в телепрограмме «Глас народа» дошла до прямых оскорблений в адрес солдат и офицеров, воюющих в Чечне. Как же отреагировали на это, мягко скажем, недостойное поведение журналистки в Министерстве обороны? А никак. Не захотели связываться. Могу ошибиться, но не припомню случая (кроме разве что иска П. Грачева к «Московскому комсомольцу»), чтобы военные подавали в суд за откровенную клевету или оскорбления со стороны некоторых СМИ.
Я знаком со многими журналистами, с некоторыми установились дружеские отношения. Среди них Ирина Таболова (ИРИНФОРМ), Александр Абраменко и Александр Сладков (РТР), Владимир Сварцевич («Аргументы и факты»), Валерий Матыцин (ИТАР-ТАСС), Руслан Гусаров, Ирина Зайцева, Кирилл Набутов (НТВ). Список можно продолжить. Это настоящие мастера-профессионалы. Их всегда отличала сдержанность, корректность, а это, согласитесь, важное условие добрых взаимоотношений прессы и армии. И еще — несколько слов о пресс-службах силовых ведомств. Глядя на некоторые «говорящие головы», комментирующие те или иные события, чувствуешь, что все это делается не для широкого информирования людей, а ради интересов своего ведомства, спасения имиджа высокопоставленного начальника. А защищать от лжи они должны прежде всего огромную массу людей, имеющих непосредственное отношение к защите Родины.
Должны потому, что, во-первых, человек в форме и при погонах — тоже человек. И не всегда хуже того или иного журналиста, а зачастую наоборот. Во-вторых, у него есть родные и близкие, очень неравнодушные к его судьбе и авторитету. Они заинтересованы в том числе и в чистоте его имени и мундира. В-третьих, молодое поколение, готовящееся надеть погоны, а тем более ехать служить на Северный Кавказ, должно не только знать правду, но и верить, что вражеская пуля и грязное слово журналиста его не убьют и не доведут родню до инфаркта. Иначе — безысходность. Иначе мы не только не переварим обе чеченские войны, но и доведем дело до третьей.

«ПОБЕДА НАД ДУДАЕВЦАМИ»
Переговоры не принесли никаких результатов. Боевики постоянно нарушали договоренности о прекращении огня, участились случаи нападения на наши подразделения, и поэтому было решено ввести на территорию Чечни войсковые маневренные группы (ВМГ), сформированные на базе 58-й армии. В марте-апреле 1996 года были проведены успешные операции в районах Новогрозненского, Серноводска, Самашек, Орехова, Старого Ачхоя, ликвидированы многие опорные пункты и базы боевиков. А в мае центр боевых действий переместился к Бамуту.
С самого начала чеченской кампании здесь базировалась мощная бандгруппировка — более тысячи боевиков, в том числе около двухсот наемников, — имевшая на вооружении, кроме стрелкового оружия, танки, бронетранспортеры, орудия и минометы, реактивные и зенитные установки. Ядро ее составляли так называемый галанчошский полк под командованием Х. Хачукаева, батальон Р. Хайхароева, отряд «Асса» А. Амриева и десятки афганских моджахедов. Командующим всей группировкой являлся житель ингушского селения Аршты Ширвани Албаков, который впоследствии был убит. Финансировал боевиков родственник Албакова — Адам, в недалеком прошлом директор грозненского завода по производству и реализации нефтепродуктов.
Оборонительные сооружения в Бамуте готовились боевиками фактически с начала боевых действий, т. е. еще с осени 1994 года. Были созданы рубежи, подготовленные к ведению длительной обороны, способные выдерживать мощное воздействие авиации и артиллерии. Наиболее укрепленным районом являлась высота 444,4 (северо-восточные склоны), где располагались четыре опорных пункта — тщательно замаскированные, с перекрытыми блиндажами в шесть накатов (!) бревен диаметром до 0,6 метра. Часть огневых точек укрыто железобетонными колпаками. Подходы к опорным пунктам заминированы, а вся местность перед ними пристреляна с использованием ориентиров, закрепленных на деревьях и других объектах. Кроме того, в районе Бамута в советские времена дислоцировалась ракетная часть, и после нее остались заброшенные шахты и заранее подготовленные доты.
В результате успешно проведенных федеральными войсками операций в Урус-Мартановском и Шатойском районах часть бандгрупп перебазировалась в Бамут. Мало того, для пополнения отрядов НВФ были организованы вербовочные мероприятия на территории Ингушетии. К примеру, в станице Орджоникидзевская набор добровольцев проводил Руслан Хайхароев. В довершение всего в мае в Бамут прибыла еще и группа наемников из Грузии.
По замыслу руководителя операции генерал-майора В. Шаманова (на тот момент он был командующим группировкой Минобороны в составе ОГВ), захват базового центра боевиков в Бамуте был спланирован и проводился в три этапа. В соответствии с решением командующего войсками Северо-Кавказского военного округа генерал-полковника А. Квашнина была сформирована войсковая маневренная группа (ВМГ) в составе 131-й бригады, усиленных батальонов 136-й и 166-й бригад, подразделений внутренних войск.
Для огневого поражения опорных пунктов боевиков были созданы две артиллерийские группы. Для нанесения бомбоштурмовых ударов с воздуха использовались 18 самолетов СУ-24 и СУ-25. Огневую поддержку осуществляли также вертолеты и огнеметы.
На первом этапе разведгруппы провели детальную доразведку намеченных маршрутов выдвижения наших войск и опорных пунктов боевиков, а затем были произведены огневые авиационно-артиллерийские точечные удары по выявленным позициям бандитов. К исходу дня 19 мая основные силы ВМГ совершили перегруппировку и сосредоточились в исходных районах в двух километрах севернее Бамута.
На следующий день авиация и артиллерия накрыли огнем вновь выявленные огневые средства и опорные пункты НВФ. Преодолевая жесточайшее сопротивление, наши подразделения ВМГ блокировали Бамут по господствующим высотам и тактически выгодным рубежам, что позволяло перекрыть пути переброски резервов и отрезать отход боевиков на территорию Ингушетии и в горные районы.
Во второй половине дня 23 мая, ближе к вечеру, спецназовцы после интенсивной огневой подготовки ворвались на северную окраину селения, продвинулись к центру почти на два километра и за полночь закрепились на достигнутых рубежах.
Боевики сопротивлялись с какой-то особой яростью. В их тактике появились новые элементы. Так, для обнаружения еще на подступах наших разведгрупп стали использовать специально обученных собак, привязывая их вблизи позиций. Не раз бандиты предпринимали психологические контратаки: шли в бой в полный рост под плотным прикрытием огня. Они были в новом камуфляже, как выяснилось, иностранного производства, многие находились под наркотическим воздействием. По всему чувствовалось, что их действиями руководил опытный военный, который громко подавал команды на чистом русском языке. Весь этот антураж должен был морально надломить наших ребят. И еще один тактический прием противника. При нанесении нашей артиллерией ударов бандиты тут же стремительно сближались с наступающими подразделениями до 100-150 метров, что, естественно, резко снижало эффективность артогня.
И тем не менее боевое мастерство и мужество спецназовцев сделали свое дело. 24 мая стал днем окончательного разгрома бандформирований в Бамуте. Тщательно спланированная, а главное, четко проведенная операция развеяла миф о неприступности «крепости» (ведь федеральные войска ранее уже дважды безуспешно штурмовали ее).
Противник понес ощутимые потери: только убитых около трехсот пятидесяти, уничтожено несколько танков, БМП, минометов, захвачено много оружия и боеприпасов. К сожалению, были потери и в наших войсках: 52 человека, в том числе 21 погибший.
В тот период многие считали, и вполне оправданно, что необходимо развить этот успех и в кратчайшие сроки завершить уничтожение бандитских группировок. Однако федеральная власть вновь изменила весь сценарий, вступив в диалог с сепаратистами, руководствуясь политическими соображениями, — предстояли президентские выборы. 27 мая Б. Ельцин и чеченский лидер З. Яндарбиев подписали соглашение о прекращении боевых действий на территории Чеченской Республики с ноля часов 1 июня. На последовавшей за этим встрече командующего армейской группировкой генерала В. Шаманова, председателя правительства Чеченской Республики Н. Кошмана, заместителя представителя Президента России в Чечне В. Страшко с администрацией и старейшинами села Шали стороны договорились о мирном урегулировании конфликта. Старейшины дали согласие на проведение операций по задержанию боевиков по месту жительства. Это был первый серьезный совместный шаг по пути к миру.
28 мая в Чечню неожиданно для всех прилетел российский президент. Выступая перед личным составом 205-й бригады, Б. Ельцин заявил: «Война окончилась. Победа за вами. Вы победили мятежный дудаевский режим».
Но мы, военные, понимали, что это заявление носило исключительно конъюнктурный характер и преследовало единственную цель — привлечь голоса избирателей. Большинство из нас к тому времени уяснили очевидную истину: наши миротворческие усилия противник расценивает как нашу слабость, и, следовательно, надо кардинально решать проблему. В атмосфере эйфории, поддерживаемой в обществе некоторыми пропрезидентскими силами, мало кто мог предположить, что уже через два месяца после объявленной «победы над дудаевцами» те захватят Грозный, а войска вынуждены будут покидать республику.
30 мая З. Яндарбиев отдал приказ о прекращении боевых действий, но уже через несколько дней стало ясно, что полевые командиры не собираются его выполнять. В Грозный начали просачиваться мелкие группы боевиков. Понимая, что в создавшейся политической ситуации широкомасштабные операции федеральных войск исключены, они вернулись к тактике партизанской войны. И одновременно в горных районах бандгруппы активно использовали тайм-аут для перегруппировки и восстановления боеспособности.

УЛЬТИМАТУМ ГЕНЕРАЛА ПУЛИКОВСКОГО
К началу августа произошли некоторые кадровые изменения в руководстве федеральных сил. Генерал-майор В. Шаманов уехал учиться в Москву — в Академию Генштаба, его место занял генерал К. Пуликовский (командир 67-го корпуса СКВО), а командующим Объединенной группировкой войск стал генерал В. Тихомиров (по штату — один из замов командующего войсками СКВО), который в конце июля уехал в отпуск, и руководство всей ОГВ фактически легло на плечи Пуликовского. Ему пришлось нелегко в тех обстоятельствах.
По данным разведки, чеченские вооруженные формирования приурочили ко дню инаугурации Президента РФ (9 августа) серию террористических акций в Грозном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44