Занятия по компьютерной технике в институте вел преподаватель К. Боровой, который питал к Шамилю большую симпатию. Не случайно во время чеченской войны Константин Натанович с политической трибуны грудью стал на защиту своего «одаренного» ученика (кстати, в свое время отчисленного из института за «академическую неуспеваемость»).
Как ни хотелось идти неудавшемуся студенту в армию, но пришлось. Уволился в запас в самый разгар исторических перемен в стране. И подхватил его вихрь политических катаклизмов.
Молодая российская демократия обязана своей победой и Шамилю Басаеву. Во время подавления мятежа ГКЧП в августе 1991 года он был одним из вооруженных защитников Белого дома. С той поры демократические игры настолько увлекли впечатлительного чеченца, что больше он автомат из рук не выпускал.
Большое видится на расстоянии, и чтобы осмыслить происходящее в стране, Басаев вернулся домой. В Грозном на предвыборных митингах задиристо выступал против избрания президентом генерала Дудаева, «ставленника Москвы». Затем в ноябре 1991-го напомнил о себе угоном пассажирского самолета…
В начале 90-х, когда Советский Союз затрещал по швам и пролилась первая кровь, Басаев решил «испытать себя» в Карабахе. Старательного Басаева приметили в рядах азербайджанской армии, армян он убивал хладнокровно. Хорошо зарекомендовавшего себя чеченца через некоторое время командируют «на спецподготовку» в Пакистан, на базу моджахедов. Овладевать наукой убивать помогали наставники из пакистанской военной разведки (ИРИ).
В июле 1992 года «взорвалась» Абхазия. Уже через пять дней после начала боевых действий Шамиль вместе с двадцатью своими чеченскими единомышленниками выехал в Абхазию. Но по дороге, в Пятигорске, случилась осечка. На подозрительных молодых людей обратили внимание сотрудники милиции и попытались их задержать. Тогда «солдаты удачи» захватили рейсовый автобус, объявив пассажиров заложниками, и под их прикрытием выехали на территорию Карачаево-Черкесии, откуда, не без помощи местных властей, ушли через перевал в Абхазию.
Первое время Шамиль командовал в Абхазии взводом, затем его назначили командиром интернациональной разведывательно-диверсионной роты, считавшейся лучшей в абхазских частях. Здесь как нельзя кстати пригодились «уроки» пакистанских разведчиков. По пятам бежала за ним военная слава. И не только военная.
В январе 1993 года на совместном заседании президентского совета Абхазии и парламента Конфедерации народов Кавказа Шамиля назначили командующим «экспедиционным корпусом». Ему вменялось в обязанности «координировать, объединять, направлять в одно русло и контролировать прибывающий поток чеченцев».
Басаевских «янычар» (а их было 5 тысяч) отличала на той войне бессмысленная жестокость. Осенью 1993 года в окрестностях Гагры и поселка Лиселидзе лично сам «командующий» руководил карательной акцией по уничтожению беженцев. Несколько тысяч грузин были расстреляны, вырезаны сотни армянских, русских и греческих семей. По рассказам чудом спасшихся очевидцев, бандиты с удовольствием записывали на видеопленку сцены издевательств и изнасилований.
По возвращении в Чечню в феврале 1994 года Басаев занял обособленное место, на некотором удалении от тогдашних «авторитетов». В отличие от Р. Лабазанова и Б. Гантамирова, Басаев включился в борьбу за особое политическое и экономическое влияние в Чечне. Пока шли кровавые разборки, он без всякого шума «застолбил» за собой такой доходный бизнес, как грабеж проходящих через республику железнодорожных составов.
Но наступил момент, когда хочешь не хочешь, а надо сделать свой выбор. Летом 1994 года «абхазский батальон» выступил на стороне Дудаева, яростно повел бои с группировками Руслана Лабазанова. Отряд Шамиля сыграл ключевую роль в провале попытки оппозиции штурмом взять Грозный. Наградой за эту услугу стало назначение в личную охрану Дудаева бойцов из «абхазского батальона». В Чечне это многого стоит.
К началу боевых действий с «федералами» под командованием Басаева было 2 тысячи боевиков. Но после разгрома в Ведено (май-июнь 95-го) в «батальонном» строю осталась лишь десятая часть бойцов.
Никогда не забудется Шамилю день 3 июня, когда ракетно-бомбовым ударом был уничтожен дом Басаева, в котором погибли 11 членов его семьи, в том числе официально зарегистрированная жена и дети. Через 11 дней последовал акт мести. Захват больницы в Буденновске сделал его самым знаменитым на Западе «чеченским волком», между тем как все нормальные люди с осуждением отнеслись к этой чудовищной акции.
Во время чеченской войны 1994-1996 годов он занимал должности командующего юго-восточным фронтом, центральным фронтом. В его активе, кроме рейда на Буденновск, операция по захвату Грозного в августе 1996 года, в пассиве — позорные поражения в Ведено, Ножай-Юрте, Центорое.
Власти проявляли к нему то гнев, то милость. Басаева в упор не замечал Зелимхан Яндарбиев (сменивший убитого Дудаева), который принадлежит к конкурирующему тейпу Мелхи. Сменивший его А. Масхадов, напротив, приглашает Шамиля в правительство, на должность вице-премьера, а затем исполняющего обязанности премьера.
Но словесно-политические баталии, подковерные интриги явно тяготили опытного вояку, и он возвращается к привычному делу — со своим другом Хаттабом начинает подготовку к новой «священной» войне. С этой целью они создают «Конгресс народов Ичкерии и Дагестана», в полевых лагерях растят новых воинов-ваххабитов.
В редкие дни отдыха Шамиль наведывается в абхазский аул Лыхны, в пяти километрах севернее Гудауты, где жила его новая жена — абхазка Джения Индира с их ребенком.
У Басаева, как и у Хаттаба, весьма прибыльный бизнес — производство и продажа наркотиков, им принадлежат плантации мака и конопли в Курчалойском, Гудермесском, Ножай-Юртовском, Веденском районах. Известно, что родной брат Шамиля — Ширвани прикупил за бесценок для расширения дела здание грозненской школы № 40. Завод огражден был колючей проволокой под электронапряжением. Германское оборудование, в консультантах — индийские профессора-фармакологи. За день предприятие «имени братьев Басаевых» могло производить до трех килограммов чистого героина, а на черном рынке один грамм этого зелья стоил 200 долларов.
Новоявленные наркобароны открыли свои «представительства» в С.-Петербурге, Волгограде, Краснодаре, Уфе, Калуге. Деньги текли рекой.
Но наступил «мир», и весной 1999 года, заскучав по военным делам, Шамиль послал гонцов в Албанию, чтобы предложить свою помощь командованию косовских боевиков. Те деликатно отказались от услуг «чеченского волка». А вот в Турции влиятельные ваххабитские лидеры сделали Басаеву такое предложение, от которого, как говорится, невозможно отказаться. Договоренность скрепила весьма крупная сумма. По словам А. Кадырова, еще один миллион долларов в целях «укрепления дружбы между народами» прямо накануне дагестанского похода «спонсировал» Б. Березовский.
От таких денег у кого хочешь голова пойдет кругом, но не у Басаева. Он-то прекрасно понимал: чтобы начать в Дагестане победоносный джихад («священную» войну), ему необходимо получить фетву — благословение высших духовных лиц, почитаемых в мусульманском мире.
За полтора месяца до начала августовских событий в Ботлихском районе Басаев и Хаттаб приглашают в Грозный лидеров дагестанских ваххабитов — Тайфура Эльдарханова, Багаутдина Магомедова и упоминавшегося уже Адолло Алиева, где предлагают им дать фетву. Но те, предвидя ужасающие последствия, такого благословения не дали. Раздосадованные Ш. Басаев и М. Удугов тайно обратились за фетвой к известным в Дагестане алимам, но снова получили категорический отказ. Так кто же дал благословение на вторжение в соседнюю республику?
Как сообщили компетентные источники, «добро» на оккупацию Дагестана чеченские боевики получили от ярых ваххабитов «со стороны» — от амина Абдуль Омара из Саудовской Аравии и амина шейха Абдуллы из Пакистана.
Кто платит, тот и заказывает музыку. Согласно бухгалтерским книгам Басаева, накануне вторжения около 500 дагестанцев получили только в качестве аванса по 150 долларов каждый — за обещание влиться в ряды ваххабитов. Правда, когда «труба позвала в поход», к Шамилю пришли лишь 17 добровольцев.
Позже Басаев предпочитал раздавать по 700 долларов новообращенным «борцам за веру» непосредственно в окопах. Семьям погибших обещалась успокоительная одноразовая пенсия в 1500 «зеленых». Особые надбавки к «зарплате» устанавливались для тех, кто вел разведку, собирал сведения о перемещениях российских войск. Но при всем своем бедственном материальном положении дагестанцы (за редким исключением) отказались помогать «чеченскому Шамилю».
Басаев явно просчитался, надеясь на поддержку горцев. Против «экспедиционного мусульманского корпуса» поднялось практически все население Дагестана. Жители захваченных дагестанских сел первыми на себе ощутили все «прелести» правления сторонников «ваххабитского ислама». Чеченские «освободители» и даже женщины-чеченки из «корпуса» Басаева первым делом срывали с груди горянок традиционные мешочки с деньгами и драгоценностями. А когда «чистые» мусульмане стали убивать «нечистых» мусульман, 25 тысяч дагестанских добровольцев за считанные дни пополнили ряды народного ополчения, помогая Российской армии очистить родную землю от непрошеных гостей.
Просчитался Басаев и в другом. Никто из чеченских полевых командиров, кроме Хункара Исрапилова и брата Ширвани, не откликнулся на его призыв участвовать в этой авантюре. Разве что примчавшийся на запах крови из Пакистана Салман Радуев, но в последний момент его остановила обида на Шамиля. Тот накануне боев в Ботлихском районе прилюдно заявил, что не собирается воевать рядом с этой «истеричной женщиной» (так он назвал Радуева).
В Дагестане Басаев потерпел свое самое сокрушительное военное поражение. Это был удар по репутации нового «непобедимого имама Шамиля». Позже, в феврале 2000 года, во время прорыва из окруженного Грозного, он был тяжело ранен, пришлось даже ампутировать ногу. На чеченских кладбищах появилось множество свежих могил. И все больше чеченцев шлют проклятия «национальному герою», трусливо прячущемуся где-то высоко в горах. А в это время в его родовой вотчине в Дышне-Ведено постепенно восстанавливается мирная жизнь.

КИЗЛЯР, ПЕРВОМАЙСКОЕ. НОВЫЙ ТЕРАКТ
На рассвете 9 января 1996 года в Кизляре было совершено вооруженное нападение на военный аэродром, блокирована воинская часть внутренних войск, городские больница и роддом. Об этом мне сообщил по телефону заместитель командира 136-й бригады подполковник Дианов. Я сразу же доложил ситуацию А. Квашнину.
— Возьми с собой оперативную группу (несколько офицеров) и немедленно вылетай в Кизляр. Разберись с обстановкой на месте, доложи и действуй, — приказал командующий СКВО.
Перед вылетом я распорядился перебросить в Кизляр дополнительные силы. Мотострелковый батальон 136-й бригады на бронетехнике, совершив 150-километровый марш, уже к исходу дня сосредоточился на южной окраине Кизляра.
Когда я с группой офицеров прибыл на аэродром, там еще догорали несколько разбитых вертолетов и выносили раненых. Встретивший меня генерал-майор внутренних войск доложил обстановку. Общая картина была следующей. Отряд С. Радуева — свыше трехсот бандитов, вооруженных автоматами, гранатометами, минометами, — пытался захватить аэродром и военный городок. Получив отпор, они отошли, захватив больницу и роддом, объявили всех больных и медперсонал заложниками. По предварительным данным, порядка ста с лишним человек.
Ближе к вечеру мы перебрались в местное отделение милиции, где уже действовал оперативный штаб. Здесь же был и председатель Госсовета Республики Дагестан М. Магомедов. Начались переговоры с бандитами. Те требовали предоставить им 10 автобусов и 2 грузовых «КамАЗа».
Вечером позвонил директор ФСК М. Барсуков, потребовал: во-первых, задержать любыми способами выход колонны с боевиками до 9.00 10 января; во-вторых, или уничтожить бандитов на месте, или сопровождать их, но не упустить; в-третьих, не допустить, чтобы в колонне оказался Магомедов или кто-либо из правительства; в-четвертых, постараться уничтожить самого Радуева.
Ночью прибывшие из Буйнакска мотострелки рассредоточились по моей команде вдоль трассы Кизляр-Хасавюрт в полной готовности к блокированию колонны автобусов.
Между тем ситуация накалялась. Когда затребованный транспорт подъехал к больнице, бандиты вдруг решили прихватить с собой заложников. Вновь возобновились переговоры. Члены правительства и парламента республики предложили себя вместо женщин и детей. Бандиты согласились, но женщин и детей не отпустили, да к тому же взяли с собой нескольких журналистов.
На рассвете 10 января колонна в сопровождении милицейских машин начала движение из Кизляра на Хасавюрт. Было принято решение колонну не уничтожать, а блокировать ее по пути следования и провести спецоперацию силами группы «Альфа».
Однако, отъехав, боевики неожиданно потребовали изменить маршрут движения и в районе Бабаюрта свернуть вправо, по направлению к Первомайскому (это в полутора километрах от административной границы с Чечней).
Около 10 часов утра колонна, проследовав через село Первомайское, подошла к границе. И здесь начались удивительные вещи. Неожиданно для всех по головной машине с воздуха ударили вертолеты. Автобусы остановились, а затем, развернувшись, направились в село. По пути боевики разоружили и взяли в плен более двух десятков новосибирских омоновцев, которые почему-то не оказали никакого сопротивления.
Возобновленные переговоры затянулись и вновь не дали результата. Ситуация приобрела драматический характер. Все три дня, пока продолжался диалог на разных уровнях, боевики готовились к обороне села, заставив заложников рыть окопы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44