Ларионов, тем не менее, не задрожал и не стал каяться и бить себя в грудь. Никто не заметил на его лице ни малейших признаков страха. Похоже, хорошим актером оказался этот коммерческий директор. Даже не занервничал.— А затем, что у нас есть данные, что вы продолжаете поддерживать с ним не только личные, но и деловые отношения, — пригвоздил Костя. Конечно, никаких сведений на этот счет не было, но на всякий случай стоило проверить реакцию.— Разве? — искренне удивился Ларионов. — А у меня таких данных нет.— А как вы можете объяснить такое странное обстоятельство? — Самохин пристально смотрел ему в глаза, пытаясь уловить малейшее изменение его поведения. — Кизляков заключает договор с фирмой, совладельцем которой является ваш знакомый Маркелов, и даже выплачивает ей аванс в сто шестьдесят пять тысяч долларов. Сумма немалая, заметьте. После чего благополучно отправляется в мир иной.Наверное, Ларионов понял, что все ждут от него раскаяния, он поджался, и взгляд его стал какой-то затравленный. Казалось, он подумал о том, что ему придется провести эту ночь в камере. Во всяком случае, он стал нервно переводить взгляд с одного опера на другого, надеясь уяснить, кто из них самый доброжелательный.— Никак не могу объяснить, — наконец, прошептал он. — Это совпадение. Случайность. Я здесь не при чем. Вы что, подозреваете меня в сговоре с ним?— Мы подозреваем всех, — резко бросил Костя. — Всех сотрудников фирмы поголовно. Даже уборщицу, которая появляется с утра на час. Поэтому проверять будем тоже всех. Начали с вас. И первое, что мы обнаружили: главный кидала — ваш знакомый. Невольно напрашивается вывод.Ларионов заметно нервничал. У него забегали глаза, он зашевелил руками, не зная, куда их девать, завертел головой. Вынул пачку сигарет, закурил без разрешения. Полковник не стал делать ему замечания, боясь спугнуть страх, который может заставить Ларионова развязать язык.— А что, вы полагаете, Кизлякова кинули перед тем, как убить?— Именно это и полагаем, — кивнул Костя. — Во всяком случае, деньги, которые он взял в качестве кредита, растворились в небытие.— И это сделал Маркелов? — испуганно прошептал Ларионов.— Он самый, — подтвердил Костя.По всему поведению Ларионова было похоже, что он к фирме «Лика-строй» не имеет никакого отношения. Если бы имел, то удивился бы не тому, что Маркелов — главный кидала, а тому, откуда он-то взялся в их компании. Скорее всего, он задал бы вопрос иначе. Наверняка, спросил бы про то, с какого боку тут Маркелов. Он же спрашивает так, словно не сомневается в причастности бывшего сослуживца.— Я встречался с ним полгода назад, — вдруг признался он.— Зачем?Ларионова понесло на признания. Он понял, что если не расскажет все, как есть, его точно отведут в камеру и станут бить, пока не признается. Лучше сразу сказать правду, чем потом эту правду из тебя будут выбивать силой.— Случайно, в ресторане. Он подсел за мой столик, я был с подругой. Начал расспрашивать, где я работаю. Я рассказал про нашу фирму, про генерального директора. Он очень подробно все расспрашивал. Я просто забыл об этом.«Так, кажется, началось, — подумал Самохин. — Теперь начнет все валить на Маркелова. Нашел козла отпущения. Вернее, они нашли ему козла. Кинули приманку, он заглотнул. Значит, причастен и хочет отмазаться от всего. Даже таким дешевым способом. Осталось поймать его на вранье».Ларионов стал рассказывать, как и что выспрашивал Маркелов, о том, что он интересовался планами шефа, финансовыми успехами и перспективой роста. И под конец монолога подвел черту, что, мол, все ясно, как божий день — вот этот мерзавец Маркелов устроил аферу и грохнул Бориса Кизлякова.Самохин внимательно слушал его восклицания и решил прекратить спектакль.— Маркелов не мог заказать Кизлякова, — отчетливо сказал он.— Почему? — удивленно спросил Ларионов, словно нисколько не сомневался в том, что заказал именно Маркелов.— Потому как он не является совладельцем фирмы «Лика-строй» и к этому делу не имеет никакого отношения.Ларионов удивился ещё больше, нежели когда впервые услышал знакомую фамилию.— Это он вам так сказал?— Это нам сказал один из действительных владельцев фирмы. Точнее, он нам перечислил всех так называемых сотрудников этой фирмы. И фамилии Маркелова среди них нет. Мы хотели вас просто проверить. Брали на понт, как говорят в камерах нашего изолятора. Так что вам остается только сознаться во всем.На Ларионова нельзя было смотреть без слез. До того он стал испуганным и жалким.— В чем?— Вы хотите, чтобы мы провели очную ставку? Можем устроить?Ларионов испуганно переводил взгляд с одного на другого. Лица оперативников были спокойны и хмуры, как у родственников покойного на похоронах. Он тяжело сглотнул.— Но я не имею никакого отношения к этой строительной фирме, — забормотал он. — Я вам говорю истинную правду. Борис сам мне прожужжал все уши насчет кредита и сам вляпался в это дело. Почему вы думаете, что это я устроил аферу с кредитом?— Потому что больше некому! — мрачно высказался Костя. Это был его любимый довод, и в принципе, возразить ему было нечего.Ларионов посмотрел на него жалостливо, как будто Корнюшин тот самый судья, который назначает ему количество лет для отсидки.— Но я не убивал Бориса! — выкрикнул он. — Это было совершенно не нужно. Мне даже и в голову такое не могло прийти!Самохин поймал его на слове. Это он делать любил, и делал мастерски.— Для чего было не нужно? — осторожно спросил он.Ларионов испугался и занервничал. И хороший артист иногда фальшивит. Особенно на допросе. Коммерческий директор не обладал даром лицедейства, и поэтому не мог разыграть из себя невинную овечку. И, похоже, сболтнул лишнее.— Для того чтобы… — он замолчал, придумывая отговорку, — чтобы стать хозяином фирмы. Я ведь совсем не хотел этого. Мне достаточно своей доли. Зачем взваливать на себя гору технических и производственных проблем. Мне вполне достаточно коммерческих.— Плох тот солдат, который не хочет стать генералом, — пробормотал Костя.Ларионова окончательно выбили из колеи. Он начал запинаться, путаться. Начал убеждать, что ничего не знал про кредит, поскольку Кизляков брал его для личных нужд, потом стал говорить, что знал, но не прикладывал к нему руку и даже отговаривал Кизлякова его брать, и, в конце концов, ещё больше запутался. Самохин понял, что Ларионов всеми силами пытается скрыть какое-то серьезное нарушение, а может быть, даже преступление. Но пока предъявить ему было совершенно нечего. Ведь дрожащие руки не присобачишь к обвинению. Хотя, как известно из новейшей российской истории, и такое возможно.— Если он преступник, то должен иметь сообщников, — сказал после ухода Ларионова полковник. — В одиночку работают только сексуальные маньяки, и то не все. Надо установить за ним слежку и желательно с помощью прослушки. Он должен с кем-нибудь из них встретиться. И проговориться.— Есть! — с готовностью кивнул Костя. Хотя заниматься наружным наблюдением ему не особенно и нравилось. Глава 12 — Все! Дело пошло! — радостно сказал Илья Марине, когда добрался домой. — Возьму кредит, выкуплю партию, продам и начальный капитал есть. Потом как-нибудь раскручусь!Он обхватил жену за талию обеими руками, что с ним случалось довольно редко. Это-то и удивило Марину. Муж в последнее время предпочитал держаться от неё подальше и даже в постели отворачивался на другой бок, повернувшись спиной. Она уже давно догадывалась, что это неспроста, что он развлекается с кем-то на стороне, но все предположения пока не подтверждались ничем. Илья умело скрывал свою связь, не давая повода к прямому подозрению. Да и любая женщина всегда находится под влиянием грез и свято верит, что ее-то муж никогда не сможет ей изменить. Марина подозревала что-то нехорошее, но была не очень уверена в этом.Она посмотрела недоверчиво ему в глаза.— Кто это тебе кредит даст, интересно? Такому оборванцу!Илья радостно похлопал в ладоши. Сыгранный им спектакль в ресторане прошел как нельзя лучше. Если бы не ответственность за непредусмотренную трату из семейного бюджета, он бы ей все поведал, как на духу. Но надо держать язык за зубами. Пожалуй, можно рассказать только о последствиях. Правда, не очень приятных для нее.— Дают, Марин, дают! Уже договорился с одним банкиром из «Сигма-банка». Только надо заложить квартиру. И вперед!Марина посерьезнела. Все эти слова про банкира и кредит, конечно, бред собачий, но когда дело касается жилплощади, молчать нельзя.— Какую это квартиру ты имеешь в виду? Ты о чем?Илья понял, что сейчас ему предстоит неприятный разговор. Попробуй объяснить женщине, что он заботится о благе семьи. Если она уверена, что мужа всегда волнует только собственная задница и собственный желудок.— Не беспокойся, Марин. Уже все есть — продавец, товар, покупатель. Взял товар, сдал, вернул кредит. Все шито-крыто!Марина его не слушала. Она хотела выяснить только один вопрос.— Так о какой квартире идет речь?Илья понял, что настало время икс. Либо он сейчас говорит все, либо поворачивается и уходит из дома. Может быть, навсегда.— Ну, о нашей, конечно. Придет оценщик, оформит квартиру как бы приобретенной банком, я возьму кредит, проверну сделку, верну деньги, и документы аннулируются. Вот и все!— Все? — недоверчиво уточнила Марина.— Все!— А если ты не вернешь кредит?— Почему это не верну?Марина расстроилась. Она всегда расстраивалась, когда муж её не понимал. Когда не слушал, когда обманывал, когда приходил поздно. Да мало ли причин, из-за которых она расстраивалась. Особенно в последние годы. И тогда она попробовала сказать более внятно. Чтобы до него дошло.— Нет, я не говорю о том, вернешь ты его или не вернешь. Я говорю о том, что если ты не вернешь кредит, то что станет с нашей квартирой. Она, что, перейдет банку?Илья заходил по комнате из угла в угол. Поистине, легче уговорить мужчину отправиться на войну, чем уговорить женщину решиться на простую коммерческую сделку. Неужели надо ещё объяснять такие очевидные вещи.— Почему ты считаешь, что я не верну кредит? Ну, почему? Я же тебе объясняю, что уже все есть. Продавец, товар, покупатель. Взял, сдал, вернул. И все! Никакого риска.Марина сомнительно хмыкнула и покачала головой.— Риск всегда есть. Даже когда его нет.Илья попробовал улыбнуться.— Кто не рискует, тот не пьет шампанского.— Я не хочу пить шампанское на улице! — выкрикнула она.Битых два часа Илья воевал с женой, убеждая её в абсолютной надежности сделки, показывая документы и доказывая на пальцах, что никакого риска быть просто не может. Если даже он по каким-либо причинам сразу не сдаст эту партию в одни руки, у него есть ещё масса времени до срока возврата кредита, чтобы распродать товар в розницу. Хорошо, пусть он потеряет какие-то проценты прибыли, но кредит-то, во всяком случае, он вернет всегда. Наконец, после долгих уговоров Марина уступила, взяв с Ильи твердое слово, что больше эту «тварь», как она именовала то, у кого он задерживался после работы, и о существовании чего она догадывалась, он посещать никогда не будет. Это было неоспоримое единственное условие договора с женой, и Илья поклялся его исполнить. Хотя так и не признался ни в чем.Ночью Илья снова видел свой сон. Он управлялся с лазерной установкой, и ему ассистировала какая-то молодая женщина. Но как ни старался Илья, так и не мог узнать её. Кто была эта женщина, так и оставалось для него загадкой. Хорошо хоть, эксперимент наращивал обороты. Лазерный луч, пройдя через фильтры и решетки, отражался от зеркал, рассеивался и выписывал на экране фигуры людей, которые двигались, двигались! Это было удивительно! Фигурки были объемными, но все же лица людей ещё казались какими-то загадочными тенями, размытыми и нечеткими. Над установкой ещё предстояло работать, и Илья пытался давать указания женщине, как улучшить параметры изображения. Женщина же слушала его, но ничего не делала. Илья, возмущенный от негодования, просыпался.Назавтра пришел сотрудник банка, напористый молодой человек, бегло обошел все комнаты, попросил документ о приватизации жилья, проверил, переписал метраж, просчитал и быстренько составил залоговое обязательство. Потом они с Ильей подъехали к нотариусу и заверили у него сей документ, который передавал квартиру в полное владение банка в случае невозврата кредита. Илье же оставалось довольствоваться тем, что пока разрешалось в этой квартире жить.
Димон решил, что достаточно насиделся в одиночестве, и отважился выползти на улицу. Даже если по всему городу объявили повальную облаву на киллеров, стоило немного проветрить мозги и проверить реакцию народа на его появление. Тем более что он все подъел и хотел прикупить что-нибудь на обед. Он был уверен, что даже если и существует фоторобот, составленный со слов врача или других свидетелей, его никто не узнает. Кирюхина физия, которую то и дело пускали по ящику между фильмами, вызывала у него холодный озноб и животный страх. Он нутром чувствовал, что скоро, совсем скоро, закончит свои дни точно так же, как напарник, и неотвратимость собственной смерти его просто угнетала. Поэтому ящик он практически не смотрел, а если смотрел, то выключал, как только запускалась рекламная заставка.Понадеявшись, что не попадется на глаза ментам, он спустился на улицу, прихватив пакет для продуктов, дошел до гастронома, закупил сервелата, сыра, хлеба, копченого леща и свернул в винный отдел за пивом. Возле дверей отдела стояла какая-то накрашенная фря в мини-юбке и короткой курточке и таращила во все стороны глаза. Димон ещё на подходе оглядел её с ног до головы и остановился, как вкопанный.— Девушка, не подскажете, где здесь вино продают? — спросил он.Девица, не глядя на него, показала большим пальцем себе за спину. Димон задрал голову, сделал удивленные глаза и увидел над дверью соответствующую вывеску.— Не заметил, — осклабился он. — А вам какое вино больше нравиться?— Красное сухое, — сказала она. — Хотя можно и белое.— Я мигом, — с готовностью кивнул он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56