Его пальцы лихорадочно отвинчивали набалдашник трости — его единственное оружие. Конечно, он пожалел, что не взял в дальнюю дорогу револьвер. Но что толку тосковать по несбыточному — в самолет его даже с тростью пускать не желали. Спас лишь билет первого класса. Летел бы в экономическом, пришлось бы отослать трость домой.— Ты только послушай этого олуха, как девка прям! — совсем некстати воскликнул тот, кто походил на удивленную треску.Сэр Доудсен покраснел от возмутительного сравнения и осторожно снял с левой руки кожаную перчатку.— Молчи, смерд! — хохотнул рыжий и в доказательство, что он обратился именно к Александру, сунул ему кулак под нос.— Чего, прям тут обыщем? — деловито вопросил косой водитель. — Глушить будем?— Господа, — ровным голосом, чтобы не выдать бушевавших в нем эмоций, обратился к новым знакомым молодой аристократ. — Не будете ли вы столь любезны обозначить мне суть вашей проблемы…— Нашей проблемы?! — перебил его рыжий, и все трое дружно загоготали.При этом тот, кто сильно смахивал на треску, пару раз двинул его кулаком в бок. Его явно дружеский жест оказался весьма ощутимым. Александр стиснул зубы, чтобы не застонать от боли, и от всей души возблагодарил небеса, пославшие его в Россию к началу зимы, что побудило его надеть пальто из плотной ткани.— Нашей проблемы! — всхлипнул шофер и смахнул со щеки слезинку. — Ох, юморист!Александр решил продолжить разговор:— И все-таки, господа.., вполне возможно, вы желаете получить от меня всю мою наличность. Я с удовольствием вам ее предоставлю. К сожалению, у меня ее не так много, поскольку большую часть отпущенных мне средств я привык держать на карте…— О ,о наличности забормотал! — обрадовался трескообразный и снова пихнул Александра в бок — Братец, да мы у тебя и наличность возьмем, и пальто твое, и даже шляпу. Понял?!Сэр Доудсен в очередной раз ощутил боль в правом боку. Впрочем, это уже не было для него неожиданностью, а потому он смирился с неприятным побочным эффектом общения с правым оппонентом.— Значит, так, братья, — неожиданно посуровев, распорядился водитель. — Глушите этого жмурика, а то он сейчас нам «Гербалайф» попытается продать. Говорливый, зараза!Александр напрягся всем телом, судорожно соображая, кому следует нанести первый удар. Он отлично понимал, что его сила во внезапности. И если один из противников сообразит, в чем дело, его надежда на спасение рухнет.— Черт, фары сзади, мать их, — проворчал рыжий, — надо бы переждать.Машина наполнилась желтым светом, исходящим от подъезжавшего автомобиля.— Сиди смирно, — родственник удивленной трески опять ткнул его в бок.Это был предел. Александр аккуратно выдохнул, чтобы освободить себе поле для действия.— И не… — начал было рыжий, но хлюпнул и резко откинулся назад.Черная перчатка метнулась вправо. Описав дугу, с треском врезалась в переносицу трескообразного. Тот тоже хлюпнул и отвалился к заднему стеклу. В следующую секунду удар настиг затылок водителя.— Та… — удивленно изрек тот и ткнулся лбом в руль.Александр вынул из перчатки железный набалдашник и принялся ввинчивать его на место.К его удивлению, в этот момент левая дверь распахнулась, и в салон ворвался знакомый запах перегара.Сэр Доудсен обратил свой взор ко вновь прибывшему и приветливо ему улыбнулся:— Дорогой Серж, я рад вас видеть. Как это замечательно, неожиданно встретить старого знакомого. И, к сожалению, пока единственного в России.— Хм, — Бобров хмуро оглядел поле боя, взял за волосы водителя, откинул его голову, чтобы рассмотреть на свету, покачнулся и процедил:— Знал бы, как ты со знакомыми обращаешься, не стал бы с тобой знакомиться. Ван Дамм, твою мать, доморощенный. А с виду не скажешь. Я-то думал, тебя соплей перешибить можно.— Прошу прощения…— Ой, только не начинай, все равно не поймешь! — скривился Серж. — Вылазь из этого морга лучше.Уже на улице Бобров усмехнулся и хлопнул его по плечу, вложив в силу удара всю свою безудержную радость:— Ну, брат, ты молоток! Я-то ведь спасать тебя поехал.Мы ж прям за твоим «мерсом» пристроились у пропускного пункта, гляжу, а эта тварь тебя не в Москву, а вокруг Шереметьева повезла. Я думаю, чего он в глушь-то поперся? Точно дело нечисто. Ну, и мотанул следом.— Огромное спасибо вам, Серж, — от души поблагодарил его Александр, потирая плечо. — Не будете ли вы столь любезны подбросить меня до гостиницы?— Ха! Нравятся мне твои обороты, едреныть! — взревел Серж. — Экзюпери читал?— В детстве…— Вот и я тоже. Помнишь, там выражение было, не помню чье: мы в ответе за того, кого приручили. Я тебя приручил — знамо дело. Я ж тебя от смерти спас! Веришь?!Александр бросил взгляд в салон «Мерседеса» и улыбнулся:— Бесспорно.— А то! Если б я вовремя не подоспел, ты бы уже в кустах валялся без шляпы и ваше без башки. Так что я тебя спас, я тебя в мире этом оставил, а значит, теперь за тебя ответственность несу. Может, тебе в самый раз сейчас по судьбе было к твоим высокородным пращурам отправиться, а тут я! Получается, теперь все, что ты на Земле на нашей натворишь, — это и моих рук дело. — Серж по-отечески его обнял и повел к своему огромному джипу. — Знаешь, мне прям уже нелегко от такой ответственности.Ты ж, оказывается, парень не промах! Всяких дел натворить можешь. В общем, свой парень. А у меня дар. Я своих за сто метров узнаю. Гляну на человека и сразу могу сказать: свой он или нет. Я ведь чего за тобой поехал? — Он открыл дверь и впихнул младшего Доудсена в салон. — Был бы ты дерьмом каким, так, по мне, хоть совсем пропади. А я ведь сразу понял, что ты свой. Точно тебе говорю. * * * Третий день Маша Иванова тщетно пыталась найти работу. Страх, что деньги закончатся раньше, чем подвернется заработок, уже грыз ее изнутри холодными стальными зубами. Две ночи она не спала, ворочалась, думала, даже плакала в подушку. Тихонечко, чтобы бабка за стенкой не услыхала, не осерчала на квартирантку. Впрочем, переполох-то рано еще было устраивать. Если посмотреть на дело объективно, все пока устраивалось неплохо.С Ярославского вокзала Маша прямиком направилась в Бибирево по адресу, который ей вездесущий Виталик дал.Звукорежиссер так проникся к юной искательнице славы, что созвонился с другом, который в Москву уже давно уехал, попросил помочь с устройством. Вот к нему Маша и отправилась. Ехала, тряслась. Виталик предупредил: мол, Коля — московский знакомый — человек со странностями.Одним словом — художник. Малюет всякий ширпотреб, который продает возле ЦДХ на Крымском валу, а сам мечтает создать великое полотно. И никак не может найти подходящую натурщицу. А потому тягает каждую встречную, уговаривает позировать. И позы-то ему какие-то срамные нужны. Даже представить стыдно. А Маша, несмотря на то что год в бандитском ресторане пела, сумела остаться девушкой порядочной. И наказ Виталика никаким уговорам не поддаваться, на ночь не оставаться ни в коем случае усвоила хорошо.Коля оказался низкорослым типом, лицом напоминающим давно не стриженную пегую болонку. Пахло от него соответственно. По дому он расхаживал в плюшевом халате до пят, цвет которого можно было определить, разве что хорошенько вымочив его и три раза простирав.Внутри двухкомнатной квартирки слышался гомон и женское хихиканье.— Будешь пятой, — объявил он, оглядев ее с ног до головы.— Натурщицей? — испуганно пискнула будущая звезда, чувствуя, как все ее внутренности сковывает холод.— Натурщицей… — Художник еще раз оглядел ее и брезгливо фыркнул:— Не-е… У тебя мослы торчат, из-под пуховика видно. Мне нужна особа мясистая, породистая. Ты в этом смысле отдыхаешь.— Фу! — облегченно выдохнула путница и протопала к голосам.— Новенькая, — объявил Коля, втолкнув ее в тускло освещенную комнату, где на нее уставились три пары глаз. — Еще одна дурочка притащилась Москву покорять.— На хрена? — вяло удивился абсолютно лысый парень в растянутом по богемной моде синем свитере.— Павел, — отрекомендовал его хозяин квартирки. — Почти актер ТЮЗа.Павел самодовольно усмехнулся и протянул Маше нечистый стакан:— Водку пьешь?Она отрицательно мотнула головой.— Н-да… — разочарованно протянул тот и хмыкнул. — Как знаешь, второй раз в Москве не предлагают. Уламывают девушек на периферии.— Ой, блин, штучка ты наша столичная. Пальцы веером, слюни во все стороны. — Рыжая девица точно в таком же свитере расхохоталась и, схватив Машу за руку, усадила ее рядом с собой на потертый диван. — Где остановилась?— Я? — Та никак не могла прийти в себя. Она понятия не имела, что будет с ней дальше в этой компании. Ехала, наивно надеялась, что ей сейчас адресочек дадут, где она остановиться может, а тут компания нетрезвая…— У тя тут родственники имеются? — настаивала девица;— Катька, отвяжись от нее, — буркнул Коля и, сев на диван с другой стороны, покровительственно возложил руку на Машино плечо. — Позвони лучше соседке своей.Помнишь, ты болтала про бабу Нюру, которая постояльцев ищет за скромную плату и работу по дому? — Он ущипнул Машу за щеку. — Ты убирать-то умеешь? Полы там мыть, окна драить?— Конечно. — Ей было страшно неприятно, что ее в незнакомой компании обнимают и щиплют за лицо, но она ничего поделать с этим не могла. Тут свои законы.Попробуй взбунтуйся, выгонят, не примут. И что ей тогда делать? На вокзале ночевать?А Катерина-душечка уже набрала номер телефона.— Баб Нюр, приветики. Квартирантка еще нужна? Порядочная девушка, даже водку с нами пить отказалась.Приехала только что. Откуда? Да из Сибири…— Нет, я из Коми. Это на Севере, до Уральских гор… тихо поправила ее Маша.Лысый Павел хохотнул и подмигнул ей:— Какая теперь разница, а?— И правда, никакой. — Маша задумалась. Она теперь без роду и племени. Она просто серая масса под ногами равнодушных москвичей, которой нужно сильно постараться, чтобы обрести имя, родину, жизнь… Сможет ли она?— Колька, это ты про нее рассказывал? — подала голос хрупкая блондинка в джинсовом костюме. И, не получив ответа, повернулась к Маше:— Меня Асей зовут. Это ты поешь?— Я пою.— Чо поешь? Есть что послушать?— Да, на диске.— Неси, — скомандовала Ася.Маша вскочила с дивана, метнулась к сумке, вытащила диск, протянула ей. Та по-хозяйски спокойно подошла к старенькому музыкальному центру.
Вьюга, вьюга, холод и стужа, Я умоляю тебя, ты мне не нужен, Я отдаляюсь к небу, за тучи, Дальше, дальше, забыться, забыться, Дальше, дальше, не мучай, не мучай, Отпусти-и-и-и… К ветру, к холоду, Отпусти-и-и-и… Куда угодно, Только отпусти-и… Хватит мучить, Отпусти-и-и-и…
Маша слышала свой далекий голос. Сердце ее остановилось."Господи, сейчас скажут, что все это бред и гадость.Что я тогда? Господи, пусть уж лучше молчат. Пусть подожмут губы, усмехаются, пусть сделают вид, что ничего не слышали, только бы молчали…"— Ничо… — Коля вдруг одобрительно кивнул. — Сыро, но ничо. Душа чувствуется. Музыка чья?— Моя. — Маша ощутила, как по телу разливается тепло. Только сейчас она поняла, что начала отогреваться.Боже! До чего же у нее пальцы холодные. А виски пылают. И дышать нечем. Душно в комнате! Накурено!— Знаток, мать твою! — огрызнулась Ася. — Голос у тебя хороший, Маш. И песня хорошая. Но для первого шага не годится. Тебе бы попроще репертуарчик. С таким в клуб сразу не возьмут. Эту песню нужно потихоньку вворачивать.— Аську слушай, — улыбнулся Павел. — Она в этих делах профи.— Все, бабка согласна, — неожиданно объявила рыжая девица и грохнула трубкой по аппарату. — Пиши адресок.— На, позвони мне завтра часа в три дня, я тебе места подкину, куда сходить, — Лея протянула ей бумажку. — Только раньше не звони, я по ночам работаю, днем отсыпаюсь. И не вздумай припереться к работодателям с такой песенкой. Выставят. Лучше спой вживую им что-нить.Ну, там, из Пугачевой или Булановой. Задом вертеть умеешь?— В каком смысле?— В прямом. Если умеешь правильно вертеть задом, то пой из Апиной. Народ эту дрянь обожает.— Я тоже поспрашиваю. — Коля убрал руку с Машиного плеча и, взъерошив бороду, неожиданно изрек:— А может, я тебя все-таки напишу…— Е-п-р-с-т, в корягу, ишь как проняло, — расхохоталась рыжая Катька. — Валяй, Машунь, считай, что ты принята в наш Северный клуб взаимопомощи и моральной поддержки. Собираемся по нужде любого члена.— На и мой телефон, — Павел протянул ей настоящую визитку, опять подмигнул:— У меня приятель на курсе подрабатывает по кабакам. Он в свое время Аську пристроил. Может, и тебе поможет.— Спасибо. — Маша готова была плакать от счастья.Столько у нее теперь добрых друзей в Москве. А ведь еще час назад она ехала по чужому бездушному городу. — А почему вы себя Северным обществом называете?— Так мы же все оттуда. — Коля протянул руку, включил чайник. — Катька, дай-ка чашку новому члену. Я из Инты, Аська из Печоры, Катька с Пашкой из Кулоя. Земляки. Стараемся вместе держаться, чтоб легче выживалось. Ну, всяким там студентам-технарям мы не друзья.Мы люди творческие. Был у нас еще Серега из Сыктывкара, только он теперь зазвездил и отошел.В его голосе явственно слышалась обида.— Да, забыл нас, — Катька вздохнула. — Впрочем, у них, у педиков, свои правила. А модельер он тем не менее хороший.— Я была неделю назад на его показе. — Аська блеснула глазами. — Сделал вид, что не узнал. Собака.— А можно я в кабаках буду показывать песни Ирмы Бонд? — осторожно спросила Маша. — Я все ее песни очень хорошо знаю.— Все четыре? — Аська рассмеялась. — Нравится?— Да, — честно призналась Маша. — Мне кажется, она очень яркое явление на эстраде. Просто звезда.— Ну-у… — протянула Катька. — Тривиальные кабацкие песенки. И голосок — так себе. Хотя какая, хрен, разница, фанера все вытянет. Вот найти бы такого продюсера, как у этой замарашки Ирмы…— Я не согласна, что она замарашка. Она прирожденная звезда.— Ха! — снова возмутилась Катька. — Гонору у нее на трех Пугачевых хватит, сиськи торчат, спина узкая. И все достоинства. У нее продюсер, которого даже у вышеуказанной Пугачевой нет. Он ее нашел, сделал и раскрутил.А вот зачем ему это нужно было… Не знаю…— В ней есть что-то особенное, — тихо проговорил Павел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41